Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

А гость быстро пересчитал кровати: их оказалось шесть штук. Если считать попавшуюся на пути бабку, обитало в палате пятеро, одного не хватало. Егор уже решил, что дежурная медсестра ошиблась, и сдал назад, когда тетка на ближайшей к двери кровати учительским голосом спросила:

— Вы к кому, молодой человек?

— К Рябцевой. К Виктории Рябцевой. — Егор вытащил из-под застиранного халата черно-коричневую сумку и показал ее старухе как пропуск. Та благосклонно кивнула и дала добро:

— Проходите. Вон она, у окна. Недавно заснула.

Егор аккуратно, чуть ли не на цыпочках прошел по проходу, остановился у подоконника и понял, что не знает, как быть дальше. Звать ее по имени, подойти и толкнуть в плечо, молча положить сумку и уйти — под взглядами четырех любопытных старух он чувствовал себя так, точно голым оказался в метро в час пик. Потоптался еще немного, робко шагнул к тумбочке между кроватей, и тут на помощь пришла находчивая бабка, лежавшая через проход.

— Вика, деточка, к тебе пришли! Снова из полиции! — неожиданно низким голосом возгласила она, заворочалась на кровати, села и принялась нашаривать на полу тапки. Ее товарки тоже активизировались — одна потащилась в коридор, две уселись на одну кровать и принялись разгадывать кроссворд, делая вид, что им неинтересно все происходящее у подоконника. За спиной что-то смачно хрустнуло, охнуло и зазвенело пружинами, Егор обернулся — это бабка, потянувшись за тапкой, потеряла равновесие и рухнула животом на соседнюю кровать.

— Вы из полиции? — Егор повернулся, да так резко, что сам едва на ногах устоял, схватился за подоконник и застыл в нелепой позе. Сообразил, что выглядит глупо, и улыбнулся вовсе уж по-идиотски, даже тетки заметили и хихикнули еле слышно. Вике было не до смеха, девушка сидела на кровати, поджав колени, одеяло она натянула до плеч и прикрывалась им, но не от сквозняка — форточки были наглухо закрыты, а от незваного гостя, чье появление ничего хорошего не обещало.

— Из полиции? — настаивала Вика, стараясь говорить уверенно и четко, но голос подводил, срывался в дискант, девушка кашляла, уже не так, как вчера, но все еще надрывно. И смотрела так же недоверчиво, с опаской, зато осмысленно, и глаза уже не красные и даже блестят, взгляд пристальный, волосы растрепаны, девушка приглаживает их, пытаясь скрыть диковатую асимметричную «прическу». Обгорели они прилично, слева так, что открывают ухо с маленькой сережкой-«гвоздиком», и камень в тонкой оправе весело блестит в свете, падавшем из окна, справа висят тяжелой густой массой. А над левой бровью Вики Егор заметил глубокую царапину, замазанную йодом. Странно, вчера ее не было. Или была, а он не видел? Да там мудрено было разглядеть — в копоти и саже, а вот бледность уже другая, не в синеву, что радует, это просто обычный вид не совсем здорового человека.

— Из полиции? — повторила Вика. — Зачем? Приходили уже, я все сказала, что это был несчастный случай. В машине загорелась проводка, я испугалась и не сразу смогла выбраться наружу. Что вам еще…

— Я не из полиции, — перебил девушку Егор и отклеился, наконец, от подоконника, подошел, потоптался неловко и присел на край тумбочки. Вика выпрямилась, переместилась на кровати и теперь сидела спиной к стене, что заметно придало девушке уверенности.

— А зачем тогда… — договорить он ей снова не дал. Этим вопросам не будет конца, у него всего полчаса, и треть времени уже прошла. Дежурная медсестра выкинет его отсюда без предупреждения, не посмотрит, что «свой», хоть и косвенно к медицине причастный по сему к делу.

— Меня Егор зовут, — сказал он, — я водитель на «Скорой». Может, помните, я вчера на вызов бригаду привез и потом врачам помогал. У вашей машины.

Вика непонимающе смотрела ему в лицо, сначала прищурившись, потом ее брови слегка разошлись, девушка еле заметно улыбнулась и сказала:

— Помню. Я вас помню, вы рядом сидели, но потом ушли.

— Верно. — Егор поудобнее угнездился на тумбочке. Неприлично, конечно, но не стоять же столбом, а стульев в палате раз-два и обчелся. На одном бабки режутся в карты, второй завален пакетами и барахлом, третьего вообще не видно. Вика чуть посторонилась, поджала ноги и предложила Егору:

— Садитесь на одеяло. Так вам будет удобнее.

— Спасибо. — Он немедленно принял приглашение, осторожно сел на металлическую раму и протянул Вике ее сумку.

— Вот, нашел рядом. Вы ее, наверное, потеряли. Проверьте, все ли на месте. Хотел вчера отдать, но не успел…

Вика его не слушала, скинула с плеч одеяло, взяла сумку и задумчиво осмотрела и остатки «молнии», и полуоторванную ручку. Глянула на Егора, потом внутрь, вытащила паспорт, потом кошелек, открыла — внутри оказались деньги и банковские карточки. Аборигенам вчера обломался праздничный ужин с вкусной водкой (или что они там предпочитают в качестве аперитива и дижестива), сумма внутри была немаленькой, да еще и карточки… Но все это Егора волновало меньше всего, он только сейчас сообразил, что не знает, как объяснить повреждения сумки, довольно специфические, если уж говорить начистоту.

— Зацепилась, наверное, за что-то, — пробормотал он, — потом машиной я ее случайно переехал, под колесами нашел…

Хорошо, что Вика его не слушала, прижала сумку к животу, улыбнулась так, что глаза сверкнули не хуже камешков в сережках, и сказала, глуховато, но весело:

— Спасибо вам. Спасибо огромное. Вы меня просто спасли. Я думала, что ее украли. Деньги — ладно, но документы…

— Да что вы, — старательно изумился Егор, чтобы не разрушать ее веру в человечество. Улыбнулся как мог беззаботно, посмотрел в окно на подступавшие ранние сумерки, на зажегшиеся вдоль дороги фонари и сказал точно невзначай:

— Вика, вам вчера звонили. Несколько раз. Я думал, это ваши родственники, и решил ответить, чтобы они не волновались. Последний звонок был в час ночи, потом я выключил телефон. Надеюсь, вы помните пин-код.

Деваться ей было некуда — позади стена, сбоку тоже, напротив — непонятно кто, явившийся, как Дед Мороз, с подарком, и тут же, вместо того чтобы свалить, как положено, выдает такое, что плакать хочется. Поэтому Вика сначала отвернулась, потом опустила голову и открыла сумку. Достала телефон, покрутила его в руках и положила обратно.

— Это были не родственники, — услышал Егор.

— А кто тогда? — ответа можно не ждать, она не скажет, по всему видно. Раз даже полиции наврала, что вчера был несчастный случай, то чего ждать ему, незнакомому и насквозь подозрительному мужику, о котором известно лишь одно — он работает на «Скорой» и вчера случайно оказался рядом. А потом случайно узнал часть ее тайны, довольно грязную, дурно пахнущую часть, и теперь пытается выведать остальное.