Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

Правда, чего тянуть, и вообще этот разговор ни к чему, надо заканчивать, и побыстрее. И так от хорошего настроения уже и следа не осталось, того гляди остатки ветром унесет.

— Да, то есть нет, — замялась Вика, мельком глянула на него и опустила глаза. У нее-то все хорошо, и без монокля видно — выглядит отлично, вещи новые и дорогие, взгляд не затравленный, а довольный, только тревожный немного.

— Завещание нашли, — сказала Вика, — теперь земля моя, и все, что на ней построили, все, что за забором, тоже мое.

— Поздравляю, — сказал Егор, — и что же там, за забором? Нефть, алмазы, газ?

Вика ухватилась за воротник куртки, запахнула его на шее и нахохлилась под резким ветерком.

— Сам не догадываешься? — улыбнулась она. — Ну, давай, угадай с трех раз…

— Даже не собираюсь, — буркнул Егор, — еще не хватало в загадки играть. За забором…

И тут снова точно ладонями по вискам ударили, полузабытые, сказанные кем-то давно слова вынесло на поверхность, и не только слова, а все, что стояло за ними. За забором… Да быть того не может, она говорит о чем-то другом…

— Ладно, сама скажу, — уже не скрываясь, веселилась Вика, — за забором — это коттеджный поселок, с вертолетной площадкой, с лошадьми, речкой, магазинами, салоном красоты, бассейном… Все теперь мое! — повторила она.

«Сдуреть можно», — Егор краем уха выслушал торопливый рассказ про брата ее отчима, что в самом начале новых времен прикупил себе несколько гектаров земли у реки, рассчитывая на старости лет заделаться фермером, но сил не рассчитал и затею бросил. А вот земля так и осталась у него в собственности, о чем и говорилось в завещании и документах, что Олег нашел вместе с ним. Нашел и вне себя от радости кинулся к нотариусу вступать в наследство, но несколько человек послали его куда подальше, не пожелав иметь с ним дело. Просто послали, без объяснений, решив, что связываться с полубандитской московской конторой, застроившей землю без ведома владельца, себе дороже. Все, кроме Демина, охотно согласившегося оформить документы.

— Земля в пригороде приглянулась московскому застройщику: место удобное, Москва рядом, лес красивый и все такое. Застройщик попытался купить землю, но не нашел хозяина. Тогда местные чиновники за взятку оформили все бумаги и продали участок и на этом месте построили коттеджный поселок для богатых людей, — говорила Вика.

«Ну да, все верно, поселок три года всего как построили, меня тогда как раз в городе не было», — они шли вдоль кустов, добрались до края парковки и теперь неторопливо возвращались обратно. Егор еще от суда в себя не совсем пришел, а тут на голову свалился новый сюрприз, и чтобы его осмыслить, требовалось немало времени, а уж этого добра у него сейчас было в избытке.

— Затем в городе появился Олег, раскопал это завещание, выяснил, что за земля, обалдел и пошел к застройщику требовать компенсации. Застройщик позвонил чиновникам: как же так, вам заплачено, а тут какой-то дядя предъявляет претензии, угрожает судом и показывает документ. Чиновники напряглись и попросили Чурсина решить этот вопрос, он занялся Олегом. Игорь наколол его разной дрянью, потом привезли к Демину, заставили подписать договор и свезли в психушку, где, как предполагалось, он в скором времени умрет от лекарств…

— А ты откуда знаешь? — перебил девушку Егор. Уж больно складно все получалось, уж очень уверенно она говорила, причем такие подробности, придумать которые ей, не местной жительнице, было бы невозможно.

— Знаю, — просто ответила та, — так получилось. Завещание нашли в доме Чурсина, как мне сказали, он планировал шантажировать застройщика и тянуть с него деньги, пока Олег жив. Поэтому от него не торопились избавляться…

Егор обогнал Вику, загородил ей дорогу, взял ее за плечи. Девушка подняла голову и смотрела на него снизу вверх.

— Кто тебе все это сказал? — повторил Егор. — Или ты все придумала и врешь мне?

Вика покачала головой, зажмурилась от яркого солнца и сказала:

— Не вру. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Но земли у меня больше нет. Я отказалась от всего и скоро уеду отсюда.

«Ну и дура», — Егор выдохнул сквозь зубы, отпустил Вику и смотрел на окна домов, на деревья, на дорогу. От последних слов девушки на душе стало тоскливо, как в дождливом октябре, снова навалились безысходность и тяжесть, которая ложится на душу, когда уверен — все решено, уже ничего никогда не изменится, все будет, как сейчас, и это все будет вечно. Отказалась… Не сама, понятно дело, заставили, хорошо, что жива осталась, это по нашим временам тоже немало.

— Я от всего отказалась в обмен на твой приговор. Мне обещали… мы договорились, что если тебя отпустят, я уничтожу завещание. И я его сожгла, его больше нет.

Как и недавно в зале суда, он ничего не понял, по-прежнему смотрел вдаль, потом, медленно, со скрипом соображая, перевел взгляд на Вику.

— Что? Что ты сделала? Зачем?! — видимо, это слово он выкрикнул, так как Вика отшатнулась, но Егор схватил ее за руку, дернул, прижал к себе. Все объяснилось в одно мгновение — и адвокат, и свидетели, и приговор: всему нашлось место в ее рассказе, все имело свою цену, и Вика отдала все, что у нее было. Он теперь на свободе, она рядом, надвигается вечер, хоть и весенний, но ветерок задувает по-зимнему острый, надо уходить отсюда, но сначала…

— Зачем? — спросил Егор. — Зачем я тебе? Мне жить негде, я нищий и бездомный, я бомж… — сгреб Вику за волосы на затылке, поднял ей голову, посмотрел в глаза.

— У меня квартира есть, в моем городе, — сказала Вика, — но это далеко. Зато двушка, небольшая, но теплая…

— И я уже сидел раньше, за убийство, между прочим, — Егор наклонился к ней, прижался лбом к ее волосам и почувствовал, что стало жарко, в виски ударила кровь, и даже глаза прикрыл — только сейчас дошло, из чего они оба выбрались, и не просто выбрались, а живыми и почти здоровыми. «Приусадебный участок» — да за такие деньги полгорода можно напалмом выжечь, что уж тут какие-то две жизни…

— Напугал, мне страшно, — ему показалось, что Вика улыбается, но говорила она очень тихо, могло и правда показаться.

— А твой брат? — пришел на ум еще один аргумент, и память услужливо подкинула картинку: Игорь в кресле, стекло, рваные золотые цепочки у него на шее, кровь…

— Олег нескоро выйдет из больницы, — услышал Егор, — он сейчас лечится за границей, это было одно из моих условий. Ты, брат, и… еще немного. Поехали, а то поздно уже.

«Поехали», — Егор повел ее к дороге, но Вика вырвала руку и пошла обратно к парковке. Достала из кармана ключи, нажал кнопку на брелке, и роскошная «бэха» цвета топленого молока отозвалась мелодичным мурлыканьем и подмигнула «ксеноном». Егор обошел новехонький пятидверный «Хетчбэк», глянул на Вику, что сидела за рулем и уже собиралась захлопнуть дверцу. Но Егор придержал ее за ручку, оперся ладонь о крышу, спросил, оглядывая салон в бежевой коже: