Кирилл Казанцев - Отмщённый

— Паша! — взвизгнула Катя. Она стояла в остолбеневшем виде, «домиком» из ладошек закрыла губы.

— Да нет, все в порядке, милая, — проворчал он. — Просто империя наносит ответный удар.

Он повторно бросился в салон, но сержант не стал дожидаться, пока его выдернут за ноги. Он сложился в гармошку, извернулся, как штопор. Дотянуться до оружия сержант уже не мог, поэтому делал ставку на поспешное бегство. Он распахнул дверь со своей стороны, вцепился в приступочку, тащил себя наружу. Это было неприятно — прохождение грудной клетки через рычаг трансмиссии напоминало пересчет ломом секций батареи парового отопления. Дотянуться до этого живчика Павел уже не смог. Сержант вывалился в грязь с обратной стороны, скатился с обочины и, увязая в грязи, засеменил прочь. В окрестностях не было ничего, кроме продолговатого строения заброшенного фермерского хозяйства. Пришлось огибать капот — двумя прыжками. Он перепрыгнул через водосток, удачно приземлился и бросился за сержантом, давя подошвами грязь, слипшиеся лохмотья травы. В беге на короткие дистанции ему не было равных! Сержант влетел в раскуроченный проем, и замысел его стал более-менее понятен: обрести передышку, вытащить табельный ПМ из кобуры под бушлатом! Неплохо этих парней экипировали. Он его практически достал, пока бежал через открытое пространство! Но споткнулся уже внутри о барьер из застывшего навоза, плюхнулся носом, сумел перевернуться. Физиономия исказилась от страха, кровь текла из разбитых ноздрей. Ствол ходил ходуном. Эх, жизнь на грани… До выстрела оставалась секунда, когда Павел размашисто пнул по стволу. Попал по руке, но тоже неплохо. Оружие улетело во тьму, откуда проистекал леденящий душу сельскохозяйственный аромат. Он рухнул на колени, занося ребро ладони над объятыми ужасом глазами…

Расправившись с последним врагом, он погрузился в ступор. Потом осмотрелся. Крыша в этой части хлева пока держалась, ветра и дожди не беспокоили. Запах — дело десятое. Это был нормальный выход из положения. Он должен был спешить — не факт, что на дороге не появится кто-то еще. Он грузно бросился прочь, вывалился в дождь и побежал к обочине, где все оставалось по-прежнему, и даже Катя со сложенными ладошками.

— Боже праведный, какая вопиющая жестокость… — прошептала она.

— Да, у меня есть недостатки, — согласился Павел. — Особенно если разозлят. Садись в машину рядом с водителем.

— Там есть водитель? — икнула Катя.

— Скоро будет.

На дороге не было ни пеших, ни «конных». Погодные условия не менялись. Старший сержант на заднем сиденье (вернее, под задним сиденьем) валялся без сознания. Брючина в районе голяшки взмокла от крови. Павел осторожно согнул поврежденную ногу, чтобы не торчала из машины. Затем он склонился над стонущим водителем, послал его в нокаут на долгий срок и за ноги втащил на заднее сиденье. По завершении процедуры он был не лучше своих оппонентов — глаза блуждали, ноги теряли несущую способность. Он вскарабкался за руль, покосившись краем глаза на замкнувшуюся девушку. Она съежилась в комочек, прижалась к двери. В плане езды по бездорожью российский джип был сущей находкой. Он ушел с обочины, перевалился через водосток — и при этом ничего от него не отвалилось — натужно пополз через грязь к ферме. Колеса вязли в грязи, но табун «лошадей» вытягивал машину из распутицы. Павел подвел «УАЗ» к дверям «помещения сельскохозяйственного назначения», поставил машину на ручник. Он вытаскивал брыкающиеся тела, волок их внутрь, а справившись с последним, не выдержал, сам повалился рядом.

— Мужик, тебе конец… — вяло прошамкал битой челюстью водитель.

— Испугал, надо же… — буркнул Павел. — Мне давно уже конец, дружище… Так нет, все еще трепыхаюсь, на что-то надеюсь… Потерпи минутку, я сейчас…

По завершении «минутки» он мастерским ударом погрузил копа в состояние, близкое к коме, начал стягивать с него одежду. Ворочались другие, что-то просили, угрожали — с ними он тоже не стал церемониться. Он избавил пострадавших от раций, сотовых телефонов, все это выбросил подальше. Собрал в кучу оружие, дабы не было повода припаять ему дополнительную статью, сложил его аккуратной стопкой рядом с телами. Фору в пределах часа он обрел. Пока очнутся, пока добредут до ближайшего телефона…

Катя шумно задышала, когда из хлева, пошатываясь, вышел мужчина в полицейском облачении. Он волок за лямку распухший рюкзачок, у которого очень кстати обнаружилось дополнительное отстегивающееся дно. Заметив знакомые глаза под кепкой, она немного успокоилась. Павел был выжат и опустошен. Он грузно взгромоздился за руль, повел машину прочь от фермы. «Уазик» переплыл через водосток, покатил в пелену дождя.

— С каждым разом все хуже и хуже, Пашенька… — прошептала Катя, расклеивая сведенные судорогой губы. — Мы превращаемся в Бонни и Клайда, тебе не кажется?

— Не кажется, — огрызнулся Павел. — Мы никого не убиваем. Катюша — если не трудно, переберись на заднее сиденье, пока мы не въехали на нормальную дорогу. Приляг, чтобы не отсвечивать.

Все труднее давалось самоуспокоение. Он готов был согласиться — все, что они делали, являлось настоящим безумием. Власти имели полное право пристрелить их без всяких попыток к бегству. Но пока он держался. Хотя и верил в свою несчастливую звезду. Глаза слипались, немели ноги, но он упорно гнал машину в штриховку косого ливня. Сознание мутнело, но не отключалось. За спиной остался полицейский пост — служивые даже не вышли из машины, чтобы его поприветствовать. За лесом и какой-то серой деревенькой он взгромоздился на шоссе и удачно вписался в трафик. С переводом передач были проблемы, но он наловчился. Развилка, дорога влево, еще один полицейский пост — сотрудник ГИБДД в непромокаемом макинтоше равнодушно кивнул водителю. Павел тоже кивнул, мол, сочувствую, дружище. Какие-то населенные пункты, сгоревшая деревня, вереница автомастерских и сомнительных закусочных. Девчонки на обочине под зонтом — из тех, что любят ртом, а не ушами. На повороте понесло машину, он еле справился с управлением, застрял на обочине. Водитель идущего следом джипа ехидно осклабился, постучал кулаком по голове. Номера под слоем грязи не читались — совсем распоясались автолюбители в этой стране… Находиться в шкуре полицейского было неприятно. Все чесалось, краснела кожа. Будь она неладна, эта болезненная чувствительность! До нужного населенного пункта оставалось километров пять. Показался торговый центр средней степени паршивости. Парковку перед зданием запрудили машины. Но свободное место нашлось за углом, куда он завернул, поплутав по парковочным рядам. Там было тихо, он подогнал машину к стене и выключил мотор.