Кирилл Казанцев - Кристальная ложь

Последние сомнения исчезли у Щербатюка после того, как за спиной щелкнул пистолетный затвор. Незнакомец настоятельно потребовал не делать глупостей и стал забирать мобильник. Номер Кущенко был уже набран, и на том конце линии приняли вызов. «Алло», — послышалось из трубки. Леню подмывало закричать о том, что здесь чужак, или нечто подобное. Однако пистолетный ствол тут же переместился ему на затылок. Неизвестный одним только этим движением дал понять, что наступил ответственный момент. Когда же он больно надавил стволом на затылок, мысли о крике исчезли. Шеф службы безопасности инвестфонда начал волноваться:

— Что там у тебя, черт побери, стряслось? Серенький, чего ты молчишь?

— Да все в порядке, — выдавил из себя Леня. — Слежу, слушаю, записываю. Никто меня не заметил.

— Бляха-муха, а какого хера ты тогда звонишь? Я же предупреждал, что звонить нужно в экстренных случаях, — заводился Максим.

— Шеф. Наверное, я не так понял. Думал, что по ходу слежки… Вот я и… — выкручивался Леня не столько для начальника, сколько для незнакомца, продолжавшего держать наготове пистолет.

Кущенко матерно выругался и сбросил вызов. Вооруженный пистолетом мужчина переложил мобильник себе в карман, вполне доброжелательно проговорил:

— Вот и молодец. Все правильно сделал. Понимаешь меня без слов. А сейчас я отойду на пару шагов назад, но все равно буду держать на прицеле. Ты же положишь руки за голову и медленно повернешься. Усек?

— Усек, — промямлил тот.

Незнакомец сделал условленные несколько шагов назад. Леня медленно поднял руки и скрестил пальцы, укладывая ладони на затылок.

— Поворачивайся, — приказал неизвестный.

В комнату пробивались лишь отблески луны и мерцание дежурного фонаря, находившегося неподалеку. Однако этого света оказалось достаточным для того, чтобы в полумраке помещения Серенький смог уловить знакомые черты лица недавнего зэка, за которым приходилось следить последние несколько дней.

— А-а-а… Это ты… — несколько разочарованно промолвил шпик.

— А кого ты хотел здесь увидеть? Папу римского? — усмехнулся Лазарь и продолжил: — Сейчас я опущу пистолет. Но это не значит, что я вдруг заболею острой формой амнезии и забуду о его существовании. Не забуду. И ты помни об этом, отвечая на мои вопросы.

— Какие еще вопросы? — то ли с неохотой, то ли с едва скрываемым раздражением переспросил Серенький.

— Простые вопросы. Можешь считать, что билет на этом экзамене тебе попался очень легкий, — иронизировал Лазаренко. — Только зачетки не будет. Но ты и без зачетки поймешь, на какую отметку ответил. Если через четверть часа спокойно пойдешь отсюда, то — на отлично. Если же тебе придется остаться с дыркой в голове, то считай, что твоя оценка неудовлетворительная. Да к тому же и без права пересдачи.

— Да что ты лепечешь? Под кого косишь? Ты же беспонтовый, который ни хрена не сечет фишку! — прорвало Щербатюка.

По всему было видно, что эту тираду он хотел бы прокричать недавнему заключенному в лицо. Однако пришлось довольствоваться лишь недовольным шепотом, напоминавшим шипение змеи. Причем змеи, которой прищемили хвост, а она не может никого в отместку за это ужалить.

— Будем считать, что студент переволновался. И из него поперло всякое говно, — спокойным твердым тоном отреагировал Серега. — Но я попробую все-таки задать вопросы. На кого ты работаешь? Кого отслеживаешь? Какие задачи на тебя возложил заказчик?

— Да пошел ты. Мне по фигу, что у тебя волына в руках. Ты все равно не выстрелишь, так как понимаешь, что тебя враз заметут, — ерепенился Леня, не желая отвечать на поставленные вопросы.

— Малыш, да ты не понял ни хрена. Мы с тобой в разных весовых категориях сейчас. И расклад никак не в твою пользу. Ты предсказываешь, что я не выстрелю? Ну же! Скажи мне еще раз, что я не выстрелю.

Он поднял руку с пистолетом, целясь шпику в голову.

— Не выстрелишь, — надменно бросил Щербатюк.

Лазарь тут же опустил руку и дважды выстрелил прямо под ноги несговорчивому типу. Пистолет был с глушителем, поэтому выстрелы напоминали глухие хлопки. Серенький аж подпрыгнул на месте, когда понял, что Лазаренко не блефует. Правда, надменности у наблюдателя не убавилось.

— Тебе кранты, урод! Из тебя отбивнуху сделают и сожгут к чертовой матери! — более громко, чем раньше, но все равно несколько сдавленным голосом стал угрожать Леня.

На свои полные отчаяния угрозы он услышал вполне предсказуемое фырканье. Сергей был тверд. Нервные выпады застигнутого врасплох шпика не вызывали ни капли страха.

— Ну, раз ты у нас такой неугомонный да еще бесконечно преданный своим хозяевам, то придется поговорить с тобой по-другому. Так, как это могло быть где-то в начале 90-х годов. Ты прав. Я не застрелю тебя. Ты сам грохнешься с высоты вон на те кирпичи или плиты. То, что ты после падения не выживешь, — это факт. То, что твою смерть обязательно посчитают несчастным случаем, — тоже факт. Так что можешь дергаться и дальше. Я все равно до момента твоего падения с одного из верхних этажей узнаю от тебя все, что мне нужно узнать. Жгут у меня есть. Острый ножичек тоже. Можно будет сделать несколько надрезов. К примеру, на кончиках локтей. Ты будешь визжать, как сучка, от боли. Точнее, захочешь визжать, но не сможешь. Уж рот-то я тебе чем-нибудь заткну. О! Придумал! Как насчет куска кирпича вместо кляпа? Что скажешь? Хорошая ведь идея.

Лазарь смотрел Серенькому прямо в глаза, стараясь быть убедительным. На лице последнего застыла гримаса растерянности. Он не знал, как реагировать на услышанное: верить или нет? Вот не поверил же в то, что объект слежки начнет стрелять. Не поверил — и ошибся. А вдруг и с ножом будет такая же история?

— Надрезы все равно потом найдут судмедэксперты, — неожиданно даже для самого себя нашелся Щербатюк. — А значит, версия с несчастным случаем сразу же отпадет. Все-таки следы пыток.

— Ну, давай. Давай расскажи про работу судмедэкспертов, изучающих труп молодого мужчины, свалившегося этажа так с пятнадцатого. Ты просто задумайся на секунду и представь, как ты будешь выглядеть после приземления. Там хрен кто определит, надрезы это на локтях или один из результатов несчастного случая, — разбивал Сергей хлипкую зацепку шпика. — Пойми. Я зла на тебя не держу. И убивать я тебя не хочу. Но если ты не выбросишь к черту свою несговорчивость, то тебе обязательно будет плохо. Поэтому заканчивай выкобениваться и расскажи мне все то, о чем я тебя уже спросил.

Лазаренко не сбавлял оборотов. Видя растерянность на лице Серенького, он достал из кармана диктофон.

— Если ты сейчас в ступоре, то отдышись немного и кивни головой, когда будешь готов к рассказу. Мне ведь надо во время кнопочку нажать, — тон Сереги был издевательским. — Кстати, техника современная меня впечатляет. В наше время диктофон выглядел совсем по-другому. Как небольшой кассетный магнитофон. А теперь и кассеты даже не нужны. Красота. Жалко, что еще не придумали такую штуку, чтобы она сразу была и диктофоном, и пистолетом, и ножом. Представляешь, насколько бы облегчилась наша с тобой беседа, будь у меня сейчас такая штука?