Михаил Серегин - Ловушка для вора

Иван Степанович, деликатно покашляв, кивнул, выражая свое полнейшее согласие с клиентом.

— У вас городок хоть и маленький, — продолжал Щукин, рассматривая на свет напиток в хрустальной рюмке, — но чистое дыхание Европы чувствуется здесь сильнее, чем в Москве. Чистое дыхание. Смущает только одно… Почему у вас Митрич зубы не чистит? — строго осведомился вдруг Николай. — Чуть мне весь аппетит не перебил!

Степенный Иван Степанович почтительно посмеялся и, подождав, пока Николай выпил первую рюмку и закусил, осведомился:

— Какие будут распоряжения насчет горячего?

Николай откинулся на спинку стула и покрутил в воздухе растопыренной пятерней.

— Понимаю… — закатил глаза Иван Степанович и засеменил на кухню.

Николай выпил вторую, снова закусил и негромко рассмеялся, вспомнив, как он, сидя в одном московском ресторане с цыпочкой, с которой только что познакомился, каждый раз, когда заказывал какое-либо блюдо, давал, чтобы произвести впечатление на цыпочку, на чай официанту крупную купюру. Купюру эту он тырил из кармана официанта и ему же с вальяжным видом подавал — за тот вечер купюра не один раз перекочевала из кармана официанта в руки Щукина и обратно, а в конце вечера Щукин — совсем тогда молодой человек — обнаглел до того, что расплатился за свой ужин, не потратив ни копейки собственной, даже чаевых оставил немерено — а тяжесть всех расходов понес ничего не подозревающий официант, обслуживающий Щукина.

Николай выпил третью и зажмурил от удовольствия глаза. А когда открыл их, понял, что сегодняшний его вечер в этом ресторане явно удался, потому что увидел приближающуюся к его столику Веронику, девушку, с которой он познакомился два года назад и без плотного общения с которой в последнее время не обходился ни один приезд Щукина в этот город. У Вероники были удивительные волосы, ровными волнами спускавшиеся до восхитительных бедер, своей округлостью напоминавших античную амфору, ласковые, всегда влажные глаза и умопомрачительная грудь, каждый раз волновавшая Щукина так, будто он видел ее впервые.

— Снова в гости? — осведомилась Вероника, по-хозяйски присаживаясь за стол Щукина.

— В гости, — ответил Щукин, наполняя свою рюмочку и уж заодно вторую. — А у тебя как жизнь?

— Так же. — Вероника пожала плечами, отчего ее грудь словно подмигнула Щукину.

«Н-ну… — жмурясь, как кот, подумал Николай, — понеслась душа в рай…»

— Разлюбил ты меня совсем, Арнольд, — проговорила Вероника, с удовольствием выпив.

— Это почему? — удивился Щукин.

— Поишь водкой, как вокзальную шлюху, — пояснила Вероника, — фи… Почему ты шампанского не заказал?

— Айн момент! — воскликнул Щукин, щелкая в воздухе пальцами. — Я же не знал, что тебя встречу…

Иван Степанович, успевший уже узнать о приходе Вероники, нес ведерко со льдом, в котором, как остроконечный айсберг, возвышалась большая бутылка французского шампанского.

— Что на этот раз удачно продал? — поинтересовалась Вероника. — Ты ведь в наш город приезжаешь исключительно после крупной сделки какой-нибудь.

— Удачно завершившейся, — договорил за нее Щукин и поднял фужер шампанского. — Выпьем за…

Он покосился на Ивана Степановича, старательно укладывавшего бутылку шампанского в лед. Иван Степанович мгновенно оставил в покое бутылку и слинял с такой неслыханной скоростью, что можно было подумать, будто он растворился в воздухе.

— За твою восхитительную грудь, — договорил Щукин и чокнулся своим фужером с фужером Вероники.

Выслушав привычный тост, Вероника улыбнулась и отпила глоток ледяного шампанского.

— И все-таки, — заговорила она, поставив фужер на стол, — я чувствую, что последняя твоя сделка удалась на славу. Идешь в гору?

Щукин кивнул.

— Этот костюмчик… — Вероника прищурилась, глядя на черный строгий костюм Николая, за который тот отвалил никак не меньше трети вырученных им в Москве денег, — стоит таких бабок…

— Костюм стоит столько, на сколько он выглядит, — с удовольствием погладив мягкую ткань, проговорил Щукин, — но на этот раз мне кажется, что я переплатил. Дорогой одежды в столице уйма, мне захотелось хоть раз одеться по-человечески, так с меня содрали столько… А чем этот костюм отличается от тех, что висят в ваших галантерейных магазинах, заметит не каждый.

— Не скажи… — рассматривая костюм, ответила Вероника, — я вот, например, заметила. Разве тебе, Арнольд, этого мало? Считай, что на меня ты уже произвел впечатление… Впрочем, — добавила она, — ты на меня каждый раз производишь впечатление.

Вероника еще раз окинула взглядом костюм Щукина и заговорила уже на другую тему, но Щукин еще с полчаса нет-нет да и поглаживал машинально ласковую ткань пиджачного рукава. Вероника знала об одежде все, и ее суждениям можно было доверять. Она работала в лучшем в городе ателье модельером. Это, конечно, в свободное от основной работы время, потому что мода — для души, а клиенты, посещавшие «Золотой гребешок», за одну ночь платили Веронике столько, сколько она в своем ателье не зарабатывала за месяц.

Блюда сменяли блюда. Бутылки приносились на подносе с гордо поднятыми горлышками, а уносились поникшими и опустошенными. Иван Степанович, последние два часа получавший от Щукина сторублевую бумажку за каждую смену блюд, решил проверить в подсобке, сколько он уже насобирал за вечер, но с удивлением обнаружил, что его благосостояние увеличилось едва ли на двести рублей — по всей видимости, Николай вспомнил молодость.

— Скоро полночь, — таинственно щуря глаза, проговорила Вероника, — может быть, пойдем?

— Д-да? — с сомнением произнес Щукин, выпивший за этот вечер более чем изрядное количество спиртного. — Так рано?

— Совсем не рано, — профессионально оценив состояние Николая, молвила Вероника. — Наоборот, у меня такое ощущение, что скоро будет поздно…

Щукин подумал немного и, подняв руку, щелкнул в воздухе пальцами. Подлетел Иван Степанович со счетом и с готовностью немедленно вызвать такси — и через несколько минут Щукин, с одной стороны поддерживаемый красавицей Вероникой, а с другой швейцаром Митричем, который по особому распоряжению Ивана Степановича тщательно вычистил зубы только что купленной впервые за десять лет зубной щеткой, спускался вниз по лестнице ресторана «Золотой гребешок», а еще через полчаса был уже в уютной однокомнатной квартирке Вероники.

— Н-наше знакомство, леди… — с трудом проговорил Николай, сдирая с себя пиджак, — должно чем-то завершиться. Позвольте рюмочку водки… для красноречия…

— Перестань дурачиться, Арнольд… Костюмчик не помни! — Вероника быстро и умело раздела Николая, аккуратно повесила костюм на спинку стула. — Вот теперь…