Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

Загорелась полицейская машина, оставленная без присмотра. А спустя мгновение послышался хлопок: «уазик» вспыхнул, словно тряпка, смоченная бензином! Кто-то бросил горящую спичку в бензобак. Бак был не полон, кислорода для горения вполне хватало — эффект был что надо. Пламя взвилось в небо, озарилось картофельное поле. Короткая пауза — вырвался сноп из второго бензобака, хлопнуло, и еще один костер вырос рядом с первым. Две фигурки юркнули в траву, поползли во фланг. Копы метались по опушке, не зная, куда бежать. Их командир валялся без сознания. В довершение из леса разразилась пальба. Стреляли в небо, но в этой круговерти разве разберешь? Уцелевшие бросились к горящим машинам. Кто-то полз, отклячив задницу. Кто-то сбил так долго поднимавшегося Дорохова, и начальник районной администрации покатился в канаву. «Трусы! Засажу! Все назад!!!» — вопил, болтаясь на дереве, Волынский. В него, по счастливому стечению обстоятельств, не попало ни одной пули.

На оборонительных позициях стоял густой хохот. Люди надрывались, катались по земле. Затряслись кусты на правом фланге, вывалились возбужденные Галка с Дашей, и последняя заявила дрогнувшим голосом, вызвав новую порцию гогота:

— Все, мужики, мы больше за линию фронта не пойдем…

— Ну что, молодежная экстремистская группировка? — заявил Михаил, вытирая слезы. — Кончайте ржать — смех до слез доводит. Сделали свое черное дело? Можем уходить. Дальше и без нас разберутся…

Густая муть обложила сознание. Он хорошо держался в «активной фазе», но когда все кончилось… Группа разделилась, были трогательные прощания, обмен любезностями, уверения, что нужно лишь немного потерпеть. Уточняли координаты, где можно обнаружить друг друга. Аборигены отправились в райцентр окольными дорогами, Андрей с Дашей потянулись в леса — через урочище, через брод, через места недавней боевой славы — Маркушину гору и Кудрявцеву заимку. Снова следовал сон на хвойных лапах, под пологом сочной листвы, изобилующей насекомыми, в объятиях любимой женщины, которая по каким-то странным причинам не торопилась в родной город. Они лежали, выжатые, никакие, бессмысленно таращились в черный космос.

— Потрясающе… — бормотала, засыпая, Даша. — Она не может, он не хочет, просто идиллия.

— Я хочу… — на последнем издыхании шептал Андрей. — Мы это сделаем, мы сделаем все… но потом.

— Господи, как я не хочу с тобой расставаться… — шептала Даша.

— У тебя мало разочарований в жизни?

— Видимо, мало…

— Хорошо, давай помечтаем. У тебя фамилия есть?

— А я какую называла?

— М-м… Лактионова.

— Нет, я точно не Лактионова. Подожди, сейчас вспомню. Демченко. Дарья Игоревна Демченко.

— А фамилия Островская тебе нравится?

— Дарья Островская… Красиво… Завидую тому, кто выйдет за тебя замуж. Как ты относишься к детям?

— От тебя?

Они глупо хихикали. А ночью он проснулся, и тоска сдавила грудь. Время не лечит, оно лишь разрешает жить с болью. Он безумно любил одну, но никак не мог забыть ту, другую, погибшую ради того, чтобы какие-то выродки могли и дальше набивать свои карманы. Где он будет через день, через неделю? Он нашел виновных, имеются доказательства, Михаил поклялся, что раскрутит дело до конца. Но Михаил не бог, а жизнь хрупка и зависит от нескольких граммов металла. Беглому зэку трудно воевать с системой, построенной на крови, лжи и воровстве. Бывают редкие исключения, но его ли это случай? Придется возвращаться в тюрьму, будут обвинения по новым статьям: побег из мест лишения свободы, насилие над представителями власти (кого волнует, что они выполняли преступные приказы?), убийство честных бизнесменов и лиц, осуществляющих их охрану. Сделанное — капля в море, и грядет безысходность.

Но утром он пробудился, увидел девушку, смотрящую на него влюбленными глазами, и всю депрессию как рукой сняло. Он здесь, он на свободе, и пусть попробуют ее отнять!

— Мне надо в кустики, — жалобно сказала Даша. — По очень большому…

— Не расстраивай меня, — улыбнулся Андрей. — Принцессы не какают.

Затрещали ветки в лесу, и все пришло в движение. Ахнула Даша, прижала руки к груди. Андрей засуетился: где успокоительное и патроны к нему?! Выкопал из глубокого кармана пистолет Ярыгина, конфискованный у начальника полиции, передернул затвор.

— Я вся зеленая вернусь из этого отпуска… — шепотом пожаловалась Даша.

Но последовал дружный вздох облегчения: на поляну, волоча ноги, выходили злые и потные Игнат и Галка Шиффер.

— Одуреть… — бормотала Галка. — Ну, вы и забрались. Разлеглись тут, понимаешь, — последний герой боевика и его девушка… Ну, давай, пристрели нас! — воскликнула она, заметив пистолет в руке товарища. — Ради этого мы протопали эти двести тысяч миль. И заметь — не под парусом на яхте!

— Береги свой лес, Андрюха, — пыхтел Игнат. — А то негде будет партизанить. А ты, Галка, терпи, мы же хотим не только рыбку съесть…

— Доброе утро, — ухмыльнулся Андрей, опуская пистолет.

— Очень доброе, — согласился Игнат, падая на охапку еловых лап. — Скоро следующее — еще добрее. Ты на часы смотрел?

— Пока нет.

— Вот и не смотри… Галка, лань трепетная, ты мне ногу отдавила, корова неуклюжая.

— Цыц! — сказала Галка и стала доставать из рюкзака съестные припасы, среди которых лучше всего смотрелся дешевый дагестанский коньяк.

— Ну вот, уже исправляетесь, — похвалил Андрей. — Помимо спиртного приносите что-то покушать.

— Это не еда, — отрезал Игнат. — Это закуска. Тебя, наверное, волнует, что сейчас происходит в Выжинске? — Он без церемоний вскрыл зубами бутылку, сделал глоток и пустил коньяк по кругу. — В моем доме вчера вечером наблюдалась полиция. Жена в шоке. Ее не забрали, но она поклялась меня убить в ту же минуту, как я переступлю порог родного дома. У Галки та же фигня.

— Так какого вы здесь бродите? — нахмурился Андрей. — Сидели бы на дне и не отсвечивали. Михаил тебя отпустил? — покосился он на Галку.

— Нет Михаила, — прохрипела Галка. — Взял отгул и убыл в Красноярск по очень важному делу. Будем молиться за него, а то это не дело, когда в собственном доме тебя поджидает полиция и ты вынужден прятаться. Выжинск замер в тревожном ожидании, — высокопарно известила Галка. — Дорохов и Волынский лежат в больнице, какие-то не в себе. Полиция не лютует, копы ездят задумчивые, и складывается впечатление, что на наш райцентр надвигается ветер перемен.

— Без вести пропал некто Парамонов. — У Игната дрогнул голос. — Второй день о нем ни слуху ни духу. Нервничает мать… Возможно, будут искать пропавшего в окрестных лесах. Это так, к сведению. Вот только боюсь, в ближайшие дни полиции будет не до этого. Так что можешь со своей туристкой пока не волноваться, — он фамильярно подмигнул смутившейся Даше.