Кирилл Казанцев - Научи меня убивать

Шестаков, получив положенную дозу восторгов и поздравлений, принялся, не скрываясь, разглядывать Веру, а та ничего не замечала, смотрела куда-то вдаль, точно сквозь стену, вроде как даже видела там что-то, только ей одной доступное, по взгляду судя. Олег даже сам в ту сторону на всякий случай глянул, убедился, что ничего интересного там нет и быть не может, привлек Веру к себе, точно закрывая ее от шестаковского наглого взгляда, спросил негромко:

— Что случилось? Психуешь? Это нормально, это с непривычки, это пройдет. Второе место твое будет, если много не намажешь, помни, что против тебя не секундомер, а живой человек…

— Контуженый? — уточнила Вера. Олег осекся на полуслове и усмехнулся.

— Да, только ты об этом на рубеже молчи, не вздумай проболтаться, — шепотом сказал он, вспомнил ее недавнего соперника, разрисованного звездами и драконами, спросил небрежно, вроде как без интереса:

— А этот, расписной, что он тебе сказал?

— Познакомиться хотел.

Вера снова смотрела в стену, но хоть стакан больше не терзала, уже хорошо. Олег украдкой посматривал на нее, пытался отгадать, о чем она думает, но бросил эту затею, подумал о другом. Что он знает о ней, а ведь знакомы уже три месяца, он Маринку меньше знал, когда чуть замуж ее не позвал. Как чувствовал, что называется, после того памятного собеседования встретились они еще раз или два, потом он перестал ей звонить. Маринка не успокаивалась или делала вид, что не понимает, что происходит, еще недели две доставала его звонками и приглашениями, даже один раз заявилась к нему домой с бутылкой вина и предложением «все обсудить». Обсуждение не затянулось, такси приехало быстро, бледная и злая Маринка с непочатой бутылкой красного укатила в ночь. Потом позвонила пьяным голосом, несла какую-то околесицу о трудном периоде в их жизни, потом пропала и больше не появлялась. Олег не видел и не слышал ее уже месяца полтора, не был ни рад, ни огорчен этому, просто отнесся к ее исчезновению из своей жизни как к смене времен года — без единой эмоции той или иной полярности. И за то, что Маринке хватало ума не напоминать о себе, был своей бывшей подружке благодарен и даже удивлялся, зная Маринкину злопамятность, что так легко отделался.

Нетерпеливый гул в зале нарастал, раздавались выкрики и свист, время неслось к полуночи, и Толик, мастер выдерживать паузу, пригласил участников финала на рубеж. Шестаков вывалился из-за стола и двинул через толпу, угрожающе-нелепый в своей красно-рыжей накидке. Подошел к креслу, но садиться не стал, качнул с силой, схватился за плетеную спинку и уставился на Веру.

Олег шел следом за ней, подвел к столу с живописно разбросанными картами, переглянулся с Толиком. Тот уже успел основательно озвереть от происходящего, но физиономию пока удерживал непроницаемой, даже улыбался — Шестакову по-рабочему вежливо, а Вере по-свойски и загадочно одновременно. Та села к столу, забросила на него ноги, задрала голову и, как заправский ковбой, закрыла лицо шляпой. Наушники Вера держала в руках и вцепилась в них с такой силой, что пальцы девушки побелели. «Ей бы валерьянки выпить или другого успокоительного». — Олег посмотрел на готовое к поединку оружие. «Глок» веселого, уже счастливого только от того, что оказался в финале, «сталкера», Верина «беретта» и монстр из светлой стали, «Desert Eagle», двухкилограммовый «пустынный орел» израильского происхождения. Это не по-детски, это серьезная игрушка, идет только в комплекте с «Мерседесом» последней модели и секретаршей с силиконовой грудью, при отсутствии одного компонента набор для песочницы считается неполным. «Мерседес» у Шестакова имеется, причем новейший и единственный на весь их город, насчет секретарши тоже можно не сомневаться, «орел» изящно замыкает логическую цепочку. Причем не клубный пистолет у господина Шестакова, а из личного арсенала, местный олигарх всегда со своей косой в поле выходит.

«Не видать нам второго места. Эта игрушка малого того что выглядит угрожающе, а уж как до стрельбы дойдет, то дульного пламени из него как из огнемета». — Олег глянул на Веру. Та спряталась под своей шляпой, точно спит, с ремня на поясе свисает пустая, украшенная бахромой кобура, длиннющие ноги в джинсах в обтяжку отвлекают, не давая сосредоточиться. Третий участник финала сидел напротив Веры и делал вид, что раскладывает пасьянс из неполной колоды, и вроде как даже у него что-то там сходилось.

— Давай сворачиваться, — сквозь зубы пробормотал Олег, Толик вздохнул и ответил так же сдавленно:

— Самому надоело, видеть все это уже не могу. Никак не наиграются, как дети, ей-богу…

«Детишки» в зале орали и свистели, Диман растекся по барной стойке, полулежал на ней брюхом и не сводил с Толика глаз, держа наготове молоток для гонга. Толик обернулся, убедился, что кактусы благополучно колосятся на своих местах, поднял руки на уровень плеч, потом над головой, и нервы у Димана сдали. Молотком он вдарил по металлической тарелке так, что по галерее загуляло эхо, Вера рванулась с места, потеряла шляпу, подлетела к бочке, схватила «беретту», прицелилась, а первый шестаковский кактус между тем уже грянулся на пол. «Раз, два, три», — считал попадания оглохший Олег, глядя на серьезного, враз растерявшего вальяжность Шестакова. «Орел» смотрелся в его лапах дешевой китайской подделкой под благородную фирму, перелетал из руки в руку, из ствола полыхало рыжим и алым. Шестаков выстрелил с левой руки, выбил из рукоятки пистолета пустую обойму и вогнал новую, и все это за пару секунд, если не быстрее. «С линии прицеливания его выносит весьма серьезно плюс чрезмерная отдача и подброс сего девайса при выстреле…» — все мнимые и явные недостатки «орла» куда-то подевались. Шестаков откровенно развлекался, косил кактусы то по диагонали, то укладывал их параллельными рядами, но сносил самый дальний, переходя к первому от рубежа. Оставались всего две мишени, Шестаков шутя разделался с ними, ловко повернулся, прицелился… и опустил «орла». Главный кактус слева от него валялся на полу, и когда он там оказался, не заметил никто, кроме Толика, даже Олег этот момент проморгал, не говоря уж о третьем участнике финала. Мужики пялились то друг на друга, то на Верину «делянку», пустую и чистую.

— Не понял, — честно высказался Шестаков, — кто это его.

— Она! — Толик невоспитанно показал пальцем на бледную Веру. Та держала «беретту» обеими руками стволом вниз, смотрела на поверженные кактусы и улыбалась так, словно точно знала, что выйдет сейчас из завалов прекрасный принц и предложит ей руку и сердце. Прямо здесь, не отходя от кассы, вернее, от синей пластиковой бочки.

— Победитель сегодняшней «Western Night Shoot» определился! — заорал Толик, забрал у Веры пистолет, сорвал с себя шляпу и помахал ею в ответ на ор зрителей и облегченно выдохнувшего персонала. Все, слава тебе, отмучились на ближайшие полгода, теперь этот дурдом повторится зимой, но до нее еще далеко, почти как до Луны. Толика обуревали те же чувства, он раскланялся, водрузил свою шерифскую шляпу на голову Вере и галантно поцеловал девушке руку. Опомнился, кинулся к оторопевшему Шестакову и принялся поздравлять того с заслуженным вторым местом. Хлопнул по плечу третьего мужичка и потребовал громогласно, не забыв взглянуть на часы: