Алла Полянская - Слишком чужая, слишком своя

Рисунки я сразу отложила в сторону. Они меня совершенно не интересуют — по крайней мере в данный момент. А документы... Вот договор об аренде помещения, подписанный мной и каким-то Богулевским А.И. шесть лет назад. Несколько контрактов с персоналом. Что они здесь делают? Еще какие-то бумаги, смысл которых мне непонятен. Нет, не понимаю. Ладно, оставлю на потом. А это что такое?

«Это» — запечатанный конверт, в нем какие-то бумаги. Разорвать конверт у меня просто рука не поднимается — неаккуратно как-то. Я без особого желания сползаю с кровати и начинаю шарить в ящиках туалетного столика. Ну, хоть что-нибудь — маникюрные ножницы, пилочка для ногтей... Но если что-то такое у меня есть, то лежит где-то в другом месте. Ладно, поищу в ванной, все равно ведь уже встала. А в ванной есть шкафчик.

Я выхожу в прихожую и включаю свет. Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что я едва не рухнула. Кто бы это мог быть? Я тихонько приближаюсь к двери и смотрю в глазок. Какой-то мужчина. Кто он? Что ему надо? Господи, какая же я сейчас беспомощная! Что мне делать? О том, чтобы открыть ему, речи быть не может. Я его впервые вижу, хотя справедливости ради стоит отметить, что о большей части человечества я могу сказать то же самое. Но и разговаривать с ним через дверь мне почему-то не хочется. Я... не хочу и все. Позвонит-позвонит да и уйдет. Пусть свяжется со мной по телефону, если уж так приспичило. А я спрошу у Светки, кто он такой и что мне с ним делать.

Стоп! Так нельзя. Я ни от кого не должна зависеть в своих решениях. Особенно если мои давешние подозрения — не просто параноидальный бред. А что-то мне говорит, что... Впрочем, у всех сумасшедших есть свой внутренний голос, следует быть объективной, особенно в отношении себя. Значит...

— Кто там? — Мой голос немного охрип. Не знаю даже, услышал ли он — дверь-то бронированная...

— Юля, это я, Олег. Впусти меня.

Какой Олег? Что мне делать? Господи, зачем все это? Что мне стоило тихо-мирно помереть в перевернутой машине или на худой конец в больнице... И не мучиться сомнениями и прочими непонятками. Нет. Нет!

— Ты извини, но я неважно себя чувствую, — это чистая правда, парень, можешь мне поверить. Мне сейчас очень паршиво! — Ты не мог бы прийти в другой раз? А еще лучше — позвонить.

Если он сейчас не уйдет, я сяду прямо на пол и разревусь.

— Юля, это важно. Я ждал, что ты появишься в офисе, но тебя не было, и я решил...

Либо он не знает о том, что со мной случилось, либо ему все равно. А может статься, что он все отлично знает и понимает, потому и заявился.

— Это не может подождать?

— Я не хочу говорить сквозь дверь. Юля, это просто смешно! Мы сто лет знакомы, поэтому если ты переживаешь из-за своего вида, то зря. Юль, тебя так долго не было, дела не терпят... Впусти меня.

— Ладно, немного подожди.

Я иду на кухню. Вот набор ножей. Так Два из них могут мне пригодиться, остальные — просто ерунда. Если, конечно, у меня будет время, ведь пуля летит быстрее... Бог с ней, с пулей. Я не дам себя убить, так ничего и не узнав.

Замок щелкает, как затвор винтовки. Меня уже не удивляют мои странные ассоциации. Он не выстрелил в меня. Он стоит и пялится как баран на новые ворота. Ну да, как я могла забыть! У меня же такая экзотическая прическа.

Ему немного за сорок. Русые волосы, карие глаза и тяжелая челюсть. Серый костюм-тройка и белоснежная рубашка. Нет, я его не знаю.

— Проходи.

Я отступаю от двери. Заходи, парень, только веди себя хорошо, не то я рассержусь и случайно отрежу тебе что-нибудь. Наверное, я не очень-то покладистая женщина. Но с этим уже ничего не поделаешь.

— Здравствуй.

Даже туфли снял, хороший мальчик Терпеть не могу грязь. Это я о себе уже знаю.

— Привет. С чего такая спешка? Я сказала: плохо себя чувствую. Чего тебе надо? — Как-то так я, наверное, и должна с ним разговаривать, если я правильно поняла то, что узнала о себе.

— Пахнет кофе. Угостишь? — Нет, вы видели такого нахала?

— Нет. Говори, что тебе надо, и выметайся.

Эта игра уже начинает нравиться мне. Интересно, как он отреагирует.

— Я понимаю, ты имеешь право сердиться... Но ты же знаешь, как я боюсь больниц и всего, что с ними связано. Я не мог навестить тебя. Хотел — и не мог. Но я звонил, интересовался, правда!

— Мне чихать на это. — Мы проходим в гостиную и устраиваемся на диване. — Рассказывай.

— Я принес портфолио нескольких девушек, которых взял с испытательным сроком на то время, пока ты поправишься. Вот, ознакомься. Нужно срочно решать, берем ли мы их, потому что скоро показ в Варшаве.

Красивые девушки, что и говорить. Только тощие до синевы. Вот их я и отбракую — у них нездоровый вид.

— Эти не подойдут. Вот эти четверо.

Я смотрю на него. Станет ли он спорить? И как? Мне нравится эта игра.

— Позволь спросить, почему? — Браво, очень корректно!

— Худосочные, почти прозрачные. Нашу одежду будут носить обыкновенные женщины, а не привидения. А это что такое? Ей еще нет шестнадцати? Не годится.

— Но девочка очень перспективная, такую жаль терять.

Они для тебя все — девочки, старый ты развратник. Наверное, успел переспать с ней, иначе почему так волнуется?

— К чему лишние проблемы и траты. По закону с ней должен ездить кто-то из родственников. Нам это нужно?

— Позволь, я напомню: вообще-то подбор моделей... Этим занимается Ольга. — Какая еще Ольга? Надо бы мне поскорее разобраться во всей этой кухне. — Я просто хотел узнать твое мнение.

— Как всегда, правда?

— Да, как всегда.

— И что тебе еще надо? Ты узнал мое мнение. А там делайте, что хотите, но если возникнет хоть одно из перечисленных мной осложнений, то...

— Я понимаю.

— Вот и отлично. Нам надо заботиться о своей репутации.

Общие фразы. Это просто прелесть — общие фразы. Люди могут быть разными, как день и ночь, но поддерживать разговор общими фразами. Люди могут ненавидеть друг друга, но цивилизованно общаться общими фразами. С их помощью я сегодня о многом узнала. И о себе в том числе. У меня таки паршивый характер. Или был паршивый? Потому как такой тон в разговоре — это актерство чистой воды. Но это в данный момент. А как было «до»?

— Ты в порядке?

— А почему ты спрашиваешь?

— Извини, но ты неважно выглядишь.

А это уже хамство. Откровенное. Не такие уж мы друзья, как я понимаю, чтобы ты мог говорить мне такие вещи.

— Я в порядке, просто до конца еще не оклемалась. Еще что-нибудь?

— Да, несколько писем.

Его пальцы перебирают бумаги. Ну, все, аут: у него маникюр. Мужчина с маникюром — какая гадость! Нет, я, конечно, не терплю под ногтями траур по дохлой крысе, но маникюр на мужских руках — это уже другая крайность.

— Вот они.

Он кладет их передо мной. Они запечатаны.

— Ты не читал?