Кирилл Казанцев - Твоя очередь умереть

— Любая власть стремится к абсолютизму, — сумничал Фаткин.

— Ильич, ты можешь собрать о них информацию? — перебил Максим. — Среда обитания, схемы передвижения, особенности движимого и недвижимого имущества.

— Ну, шило… — присвистнул Угрюмый. — Макс, это чё — подляна на подляну? А кишка не тонка?

— Тонка, — согласился Максим. — Но очень хочется. Я не идиот, Угрюмый, буром не попру и на шальную не поведусь. Нужно все обдумать и подготовиться.

— Минуточку, минуточку, — заволновалась Бобышка. — К чему подготовиться? Мы становимся свидетелями, как наш ни в чем не повинный друг начинает рыть себе могилу?

— А в чем прикол? — не понял Коля. — Что ты им можешь сделать?

— Мститель, блин, — фыркнул Макар и почему-то задумался, меняя попеременно окраску лица.

— Ребята, это не ваши проблемы, — замотал головой Максим. — Я ничего не прошу, достаточно того, что вы уже сделали. Всем огромное спасибо, я в вечном долгу. Рисковать вашими душами и жизнями не имею права. Вы здесь живете у всех на виду, а кто такой я?.. В общем, неважно. Ильич, ты не ответил.

— Все решаемо, Максим, — пожал плечами Ильич. — Информаторы в полиции найдутся. Кто на компромате, кто сам по себе порядочный. Имена не сообщу, не обижайся. Дополнительную информацию можно собрать, будут фото— и видеоматериалы. Но я тоже не совсем понимаю, как ты планируешь…

— Было бы желание, — улыбнулся Максим.

— И чтобы ненависть не мешала думать, — пробормотал Фаткин. Он с задумчивым видом добрел до барной стойки, взял бутылку водки и начал медленно подносить ко рту. Люди затаили дыхание. Фаткин очнулся, проворчал «ну, ептыть» и начал разливать по стопкам. Все заулыбались — продолжение банкета было крайне кстати.

— Причастимся, ух, ё… — потирал ладошки Угрюмый. Дружно выпили, захрустели овощами.

— Тут это самое, Максим… — начал издалека Угрюмый. — В общем, без порожняков, пустых базаров… Не будем понапрасну проблемы ломать… Короче, падаю к тебе в долю. Не знаю, что ты задумал, но я с тобой. Чувствую, намечается гоп со смыком и стоп с прихватом. — Угрюмый рассмеялся.

— Да ничего он не задумал, — фыркнул Макар. — Хочет отомстить за сломанную жизнь, а плана нет. Я с тобой, Максим. Помогу, чем могу. Не нравятся мне дела в этом городе. Я же не слепой, вижу, кто тут хозяин и куда мы катимся.

— Мне тоже надоело таскать шезлонги и получать физдячек от шефа, — пожаловался Селин. И как-то без лишнего интеллекта в лице, приоткрыв рот, уставился на Максима.

— В тот самый приснопамятный год, — откашлявшись, высокопарно начал Фаткин, — когда Максима посадили, когда накрылось ржавым тазом его дело, в котором мы все участвовали — и у нас развалилась жизнь. Мы стали никем, мы жалкие людишки — ни денег, ни семьи, ни перспектив… А всё из-за шпаны, решившей приумножить свое состояние. Как-то не в восторге я от этой публики. Я тоже в теме, Максим. Пусть посадят, пусть убьют… Да и хрен с ним.

— Ну, опупеть, — всплеснула руками Бобышка. — С добрым утром, господа бандосы. Вы же без бабы — пустое место! Вы завалите первый же гоп-стоп! Господи, что я делаю? — забормотала она, хватаясь за голову. — Куда меня заносит, на что я подписалась? Ладно! — хватила она со злостью кулаком по столу. — Поступаю на должность исполнительной секретарши!

— Не знаю, как насчет бабы, — добродушно рассмеялся Ильич, — но без информации и опытного мента вы точно пустое место. Так что подвиньтесь, молодые люди, старый конь желает испортить борозду.

— Супер, — восхитился Макар. — И что на это скажешь, Максим?

— А меня вы спросили? — Максим не в шутку струхнул. — Вы пьяны?

— Не без этого, Максим… — Фаткин с усилием сглотнул. — Но ты не представляешь, как хочется перемен…

— Но вы же работаете, вы постоянно на виду!

— Давно я что-то отпуск не брала, — задумалась Бобышка. — Напишу-ка я заявление, съезжу отдохнуть к тетушке в Мурманск… Макар, поедешь со мной?

— А у меня трое суток свободны, — заявил Фаткин.

— А мое свободное время вас вообще не касается, — фыркнул Ильич.

— А я с Бобышкой еду отдыхать к ее любимой тетушке в Мурманск, — зарделся Макар. — Кстати, не понял, Верка, откуда у тебя в Мурманске тетка?

— А мы с Коляшей смены подмахнем, да, Коляша? — Угрюмый приобнял усердно думающего Селина и чуть не пережал тому сонную артерию. Коляша задергался, оттоптал Угрюмому ногу.

— Вы считаете, это шутка? — разозлился Максим. — Увеселительная прогулка? Компьютерная игра, в которой жизни заведомо сохраняются? Да вы же ни черта не умеете! Вас посадят или пришьют!

— Вот только не надо нас оскорблять! — восстала Бобышка. — Не скажу за всю Одессу, но лично я еще в детстве с блеском окончила школу кулачного боя. У меня были опытные наставники: местный хулиган Вася Цветной и успевший отсидеть по малолетке Гера Каретный. Могу продемонстрировать, если поставите грушу. Впрочем, почему я не скажу за всю Одессу? — задумалась Бобышка и покосилась на притихших товарищей. — У Коляши было трудное послевоенное детство, он в школе дрался как лев. Угрюмый отсидел — куда уж убедительнее?

— Ага, с этим все ништяк, в натуре, без понта, — приосанился Угрюмый.

— Боже, какой шансон… — пробормотала Бобышка. — Макар армейку отслужил — в пехоте, так сказать. Не думаю, что он два года дембельские альбомы рисовал. Ильич — отпетый мент… Единственная закавыка — вот с этим недоразвитым товарищем. — Бобышка резко повернулась и ехидно воззрилась на Фаткина, у которого от возмущения запотели очки, он сдернул их с носа и чуть не врезал Верке по сопатке.

— Это кто тут недоразвитый? — зарычал он. — Выражения подбирайте, гражданочка! Мышцы — дело наживное, зато вот тут, — он выразительно постучал по лбу, — если бог не дал, то это навечно!

— Ша, — устало возвестил Максим, сунул в рот последний огурец и стал задумчиво жевать. — Ладно, друзья, не время ломать копья. С кондачка чудить не будем, как бы ни кипел наш разум. Хотите работать в коллективе — никакой анархии. Действовать наверняка, — он ухмыльнулся, — после всех соответствующих согласований. Реквизит, каналы информации, разведка…

— Точно, — с важным видом кивнул Угрюмый. — Гуся пощупать надо. — А когда все вопросительно на него уставились, смущенно перевел с блатного арго. — Ну, в смысле, воздух понюхать.

— Так бы и сказал — почву зашарить, — хихикнула Бобышка. — Ох, Угрюмый, Чехов ты наш… Ладно, граждане бандиты. — Бобышка помотала головой, как бы стряхивая с ушей излишки макарон. — Засиделись вы у меня в гостях, время позднее, пора в страну дураков… Короче, выметайтесь отсюда и не забывайте оставаться на связи.

Он лежал на мягкой койке, в ворохе чистого белья и никак не мог уснуть. Блаженная истома растекалась по телу. В открытом окне трещали цикады, запах цветов проникал с улицы. После душа, после того, как старая одежда отправилась в топку, а ее сменило что-то новенькое (хотя и со странным нафталиновым запахом), он чувствовал себя заново родившимся. Выгнав «гостей», посуду мыть не стали, сгрузили в раковину и закрыли клеенкой. «В доме спать не буду», — решительно заявил Максим. Риск внезапной облавы сохранялся — хотя и незначительный. «Тогда выбирай, — предложила Бобышка. — Можно на дереве, можно в сарае, можно в летнем домике — вон там, с краю. Рекомендую последнее — на чердаке имеется тайничок для хранения ненужных вещей, снаружи он не виден. Там можно прятать трупы, наркотики и прочие приятные вещи». Он выбрал последнее и теперь не мог уснуть, вертелся, таращился на ветвистые тени, шныряющие по потолку.