Андрей Воронин - Комбат. За личное мужество

По телевизору показывали очередной детективный сериал, и Кориков попытался вдуматься в сюжет. Но здесь, за стеной, сейчас закручивался свой детектив. Кориков мог только догадываться, какие планы и виды у Костяна на эти документы.

В паспортах лежали и новые фотографии: Анжелина — обычная, а вот Костяна — с усами и бородой, в очках.

То есть, похоже, документы нужны им для того, чтобы пересечь границу. А дальше ведь паспорт можно потерять и самому затеряться где-нибудь на Галапагосских островах. Если им удалась афера с переводом денег на счет в зарубежном банке, то этот Костян обеспечил себе и своей Анжеле и безбедную жизнь, и богатые похороны.

Через два часа, как и обещал Прохор, паспорта были готовы. И Кориков спустился к Гарику.

Тот смотрел на ноутбуке какой-то фильм и, похоже, не скучал в ожидании Корикова.

— Ну что, Перец, сделали тебе паспорта?

— Да. Порядок, — кивнул Кориков, показывая документы. Новый паспорт на имя Константина Выспяньского с фотографией усатого и бородатого Костяна и старый паспорт Анжелы имели теперь штампы, свидетельствующие о том, что они муж и жена.

Устраиваясь в машине рядом с Гариком, Кориков, довольный тем, что смог выполнить задание, спросил у Гарика:

— Мне, может, глаза завяжешь?

— Не до того теперь, — покачал головой Гарик. — Нам за Анжелой заехать в больницу надо.

— Это за той самой, на фамилию которой перешел Костян?

— Да, — кивнул Гарик и добавил: — Позвонила, просит забрать. Говорит, что Лиза у нее машину сперла. Ты только не говори Анжеле пока что о паспортах. Пусть сам сообщает.

Анжела в накинутом на плечи плаще нетерпеливо прохаживалась возле входа в больницу.

Когда Гарик остановил машину, Анжела села на заднее сиденье и, не обращая внимания на Корикова, принялась изливать свое возмущение:

— Нет, но ты только представь, я с ней поехала в эту больницу. Приходим, как дуры, а нам говорят, что вчера Елену Рубинштейн, которая там лежала, дочь ее с мужем забрали. У нас глаза на лоб полезли. Лиза даже вспылила. Говорит, отца кремировали, а она, вот она, вчера не приходила.

— Так там же наверняка свидетели были… — подсказал Гарик.

— Они вызвали медсестру, которая вчера дежурила, — продолжила Анжела, — она еще круче залепила. Говорит, мол, это Лиза вчера была. Она ее узнала. И что теперь Лиза зачем-то пальмой прикидывается или у нее вообще склероз развивается. И что она абсолютно уверена в том, что именно Лиза с отцом забирали мать. Полный дурдом.

— Так нам бы позвонили. А то телефон отключили, попробуй вас найди… — покачал головой Гарик.

— Не до того нам было, не до того… — вздохнула Анжела и продолжила: — Лиза разозлилась и на улицу шухнула. А там… Или встретила она кого, или что… Я осталась с медперсоналом поговорить, а она прибегает и ключи от машины просит. Мол, возьму там карту. В общем, когда я вышла на улицу, только хвост своего авто увидала. Хотела в полицию звонить, а потом Лиза позвонила и говорит: «Прости, Анжела. Так надо. Я, кажется, все уже поняла. Машину верну, как только во всем разберусь. Но теперь прошу: только в полицию не сообщай! Это вопрос жизни и смерти». Ну вот, пожалуй, и все, мне тебе пришлось позвонить, чтобы забрал.

— Так может, Лизу украли опять… — высказал предположение Гарик.

— Да кому она на фиг нужна?! — возмутилась Анжела.

— Не скажи. Она теперь очень богатая наследница, — напомнил Гарик, — а родственники Рубинштейна не очень-то хотят, чтобы наследство доставалось лишь вдове и падчерице.

— И что, они возмущаются? — спросил Кориков.

— Не то слово… — вздохнул Гарик. — Для них это личная драма. Даже трагедия. Ведь они все время считали мать Лизы и саму Лизу чужаками.

— Так ведь в Интернете писали, что солидную часть средств Рубинштейн в случае его насильственной смерти завещал перечислить на счет тех, кто будет расследовать обстоятельства его гибели. Я вот это прочитал и к вам обратился…

— А, так это ты и есть пресловутый Перец? — уже совсем другим тоном сказала Анжела. — Вот тебе и первое поручение. Займись поисками Лизы.

— Но если у вас угнали машину, стоило бы сообщить в полицию… — заметил старший лейтенант Кориков.

— Ты же хвастался, что у тебя связи, — напомнил Гарик. — Так может, без полиции обойдемся?

— Ладно, завтра пробью по своим каналам, — пообещал Кориков.

— Помни, что от выполнения первого поручения зависит, возьмем ли мы тебя на службу, — строго сказала Анжела.

— Ну, допустим, это будет уже второе поручение, — заметил, не сводя глаз с дороги, Гарик. — Первое поручение он уже выполнил.

— А что за поручение? Почему я не знаю? — поспешила спросить Анжела.

— Это сюрприз! — сказал Гарик и улыбнулся.

— Сладкий? — кокетливо спросила Анжела.

— Нет, горький! — в тон ей ответил Гарик.

— Вот любишь ты говорить загадками… — покачала головой Анжела.

— Вы мне номер машины своей напишите, — попросил Кориков. — Я через Интернет попробую ее поискать. Может, в аварию попала или бросили ее где-нибудь у обочины…

— Да-да, конечно, — кивнула Анжела и через минуту передала Корикову вырванный из блокнота листочек со всеми данными на свою машину.

— Спасибо, — кивнул Кориков и подумал, что ему страшно повезло. Он уже владеет многими секретами этой группы людей, которые на сегодня, похоже, и стоят за тайной организацией «Легион».

Анжела, будто услышав его мысли, вдруг спросила не то у него, не то у Гарика:

— Ну что, дипломат этот злосчастный открыли или нет?!

— Что вам с Костяном дался этот дипломат? — недовольно покачал головой Гарик. Он не знал, как остановить Анжелу. Не очень-то хотелось одергивать ее перед чужим человеком.

— Да пойми же, пока мы его не откроем, мы не сможем действовать дальше. Мы расшириться не можем. Ведь мы понятия не имеем, на каких условиях и с кем подписывал договоры Малиновский.

Анжела разошлась не на шутку. Правда, Кориков старательно делал вид, что дремлет и разговора не слушает.

— Слушай, смени пластинку, а?! — не выдержал наконец Гарик, когда они остановились возле одного из светофоров. — Перец хоть нам помогает, но он чужой человек. Я совсем не хочу его брать в долю.

— Да не хочет он ни в какую долю! — махнула рукой Анжела и, понизив голос, шепнула Гарику в самое ухо: — Видишь, дремлет он. Лох лохом. Хотя и красавчик.

Старший лейтенант Кориков едва сдержался, чтобы не ответить на «лоха». Но последняя фраза Анжелы потешила его самолюбие, и он лишь вздохнул.

— Слушай, потише ты, — попросил Гарик, — а то услышит, так потом неприятностей не оберешься.

— Подожди, кто кому платит? Мы ему или он нам? Кто чей хозяин? А хозяевам можно все.

— Ты что, считаешь, может, что и я у тебя на услужении нахожусь? — спросил Гарик.