Владимир Колычев - Брат мой, враг мой

– Кто застрелил? Кого? Не знаю ничего.

– Вот только в Зою Космодемьянскую играть не надо, – поморщился опер. – Положение очень серьезное, а ты глупостями занимаешься. Глупости эти тебя до добра не доведут, и ты должен это понимать.

– Да я понимаю, – тяжко вздохнул Виктор. – Только я ничего не знаю.

Скорее всего, так оно и было – бандиты подкупили ментов, а те из кожи лезут, чтобы найти Алика и Юрку. Виктора уже повязали, осталось только их достать. Если их возьмут, то бандиты предъявят им счет и просто-напросто убьют в той же камере КПЗ. Да и ему самому достанется. Так что, возможно, Кочанов действительно предлагает реальный вариант. В Москве, в областном ГУВД, бандиты до них не дотянутся. Но для того, чтобы попасть туда, Виктор должен сдать своих друзей. Сдать. А он не может этого сделать. Ни под каким предлогом. Так что зря тут распинается перед ним опер.

– И я тебя понимаю. Нельзя сдавать друзей. Я сам такой, хоть и мент. Но ситуация требует…

– Но я не знаю, где Алик. И Юрка где, не знаю. Я сам по себе был.

– Врешь!

– Не вру.

– Правильно, не врешь. Ты хитришь. Ладно, пошли в отделение, я там тебя на ночлег устрою, – резко взял Виктора под руку Кочанов.

В дежурной части его обыскали, отняли все ценные вещи, отобрали поясной ремень, сняли шнурки с кроссовок, а потом закрыли в сырой душноватой камере, где воняло сортиром и безнадежностью.

Половину пространства занимали деревянные нары, доски которых были до блеска отшлифованы телами временных арестантов. Правда, кроме Виктора, здесь никого не было. Это утешало, поскольку ему вовсе не хотелось встречаться с прожженными уголовниками.

Остаток ночи он провел в одиночестве, но утром к нему все-таки подселили соседа. Это был разнузданного вида парень лет двадцати пяти. Нахальная улыбка, хищный блеск в маленьких глазках, выдубленное лагерными ветрами лицо, золотая фикса в зубах, пальцы веером. Одним словом, классический тип бывалого уголовника.

– Ух ты, да у нас тут хата с девочками! – глядя на сокамерника, хлопнул он в ладоши, затем шлепнул ими себя по бокам и бедрам.

Виктор никак не отреагировал на его реплику. Но уголовник не собирался от него отставать.

– Подвинься, милая, – сказал он, подойдя к нему.

Нары широкие, и Виктор занимал одно место, а рядом было еще три – два слева и одно справа, и ему вовсе не обязательно было двигаться. Но арестант нарочно нарывался на конфликт, чтобы затем втоптать его в грязь. Парень он не слабый на вид – среднего роста, худощавый, но жилистый, чувствовалась сила в резких движениях. И удар у него наверняка мощный. К тому же он явно был из тех, кто за кулаком в карман не лезет.

Виктор даже не шелохнулся.

– А я не понял, ты чего-то ждешь? – продолжал напирать уголовник.

Виктор промолчал.

– Все, понял. Ну, если ждешь, то, считай, дождался… – И арестант начал расстегивать молнию на своих засаленных джинсах.

Это было уже слишком.

Виктор сначала ударил его в живот кулаком, потом в грудь коленом – с подскока, от всей души. И еще коленкой, на этот раз в челюсть… Остановился он, когда парень сел на пол, вытягивая вперед руки и взвывая к пощаде.

– Все, все!..

Виктор вернулся на свое место, угрожающе глядя на него.

– Ты че, бешеный? – Уголовник поднялся, схаркнул себе на ладони, глянул, много ли крови в слюне, затем пальцами нащупал золотую фиксу.

– А наезжать не надо, – сквозь зубы ответил Виктор.

– Ну, извини, не устоял… Симпатичный ты пацанчик, в зоне таких любят. Ну, как баб любят… Молодой. Сколько лет?

– Восемнадцать.

– Самый смак.

– Может, заткнешься?

– Ты это, за базаром следи…

– А то что?

– Думаешь, крутой, да? Надо будет, я тебя на «перо» надену. Легко. Так что буреть не надо…

Арестант залез на нары, лег. От него воняло перегаром, крепким дешевым табаком и грязными носками. Далеко не самое приятное соседство, но выбора у Виктора не было.

– Бацилла есть? – спросил уголовник.

– Не понял.

– Ты чо, не въезжающий? Бацилла – это сигарета.

– Нет у меня сигарет, менты отобрали.

– Та же беда… – Парень засунул пальцы в щель между нарами, достал оттуда окурок. – Нормальная хата, если в схроне «грев» есть… – Таким же манером он нашел и спичку. Чиркнул ею о каблук своей разбитой туфли, закурил, с блаженством запрокинув назад голову, даже глаза зажмурил от удовольствия. – Молодой ты, ничего про нашу жизнь не знаешь. Пропадешь в зоне. На раз-два-три опустят, будешь потом на жердочке кукарекать…

– Не пропаду. Меня как свидетеля закрыли.

– Так не бывает. Свидетелей не закрывают.

– Значит, бывает…

– Натворил что?

– Да так.

– Ну, не хочешь, не говори… – зевнул арестант. – Меня чужие дела не колышут. – Он повернулся на бок лицом к стене и вскоре засопел.

Виктор ждал вызова на допрос, но про него как будто забыли. На обед подали пресный суп из прошлогодней картошки, остывшую кашу без мяса, слегка подкрашенную чем-то водичку, которая называлась компотом. Он съел все, а его сосед к своей пайке даже не прикоснулся, с презрением пояснив:

– Я такое фуфло не употребляю. Я человек уважаемый, мне братва «грев» подгонит. А баланду пусть черти хлебают…

– А если жрать хочется?

– Да без разницы. Слушай, а может, тебя за «мохнатое» дело закрыли? – встрепенулся вдруг сосед.

– За изнасилование? Нет.

– Точно нет?

– За «мокрое» дело меня закрыли.

– За «мокрое»? Убил кого-то?

– Ну, лиговских постреляли…

– Лиговских?! Ты?! – с восторженной гримасой на лице соскочил со своего места парень.

– Ну, мы…

– Ничего себе! Да у нас все только про это говорят! – Сокамерник смотрел на Виктора чуть ли не как на бога.

– Где у вас?

– Щелчок я! Не слышал? Ну, в бригаде у Шмона.

– Не слышал. Про Шмона слышал, а про тебя нет.

– Ну, не слышал и не слышал. Главное, что я тебя знаю. Как тебя кличут?

– Виток.

– Блин, Виток, такое дело ты сделал! Мы с лиговскими никак не могли справиться, а ты смог! Они теперь Заполье задними дворами обходить будут!

– Что-то не верится, – совсем не весело улыбнулся Виктор.

– Чего тебе не верится?

– Менты говорят, что они награду за наши головы назначили. Ну, типа того. Надо, говорит, в Москву меня везти, там безопасно. Ну, и меня, и пацанов моих.

– А пацаны где?

– Нет их. Менты их не достали. А хотят достать.

– Ага, потому и про лиговских заливают! Типа, лиговские со всех сторон обложили, и, если твои пацаны сдадутся, их отвезут в Москву. Так я понял?

– Ну да.

– И что, сказал, где пацаны?

– Нет.

– Вот это правильно! – восхищенно улыбнулся Щелчок. – Менты на лоха тебя развести хотели. Это у них на раз-два! Менты, волчары коварные, туману напустят, а потом хвать за жабры. Им нельзя верить…