Татьяна Полякова - Моя любимая стерва

Тут вновь подкатил «БМВ», и всё те же личности выбрались на асфальт, крепыш торопливо вошел в подъезд, а худосочный слегка притормозил и вежливо поздоровался.

— Здрасьте, — недружно ответили старушки, а я вовсе промолчала, что было извинительно, поскольку сегодня мы уже встречались.

На этот раз парочка задержалась в подъезде, а появившись, выглядела слегка раздосадованной. Худосочный обратил свой взор на меня и теперь уже без улыбки спросил:

— Вы не видели вашу соседку?

— Она гуляет, — ответила я.

«БМВ» лихо развернулся и исчез за углом, а Валентина Степановна продолжила свой рассказ.

Где-то через час старушки начали потихоньку расходиться, подзывая внуков, пудель вместе с хозяйкой тоже ушел, а «БМВ» появился опять. Определенно, у них важное дело.

На сей раз выходить из машины они не стали, здоровяк, сидящий за рулем, открыл окно и спросил, обращаясь ко мне:

— Не вернулась?

— Нет, — покачала я головой.

Машину приткнули на стоянке и заглушили мотор, намереваясь провести остаток вечера в ожидании, а я подозвала Ромео и пошла домой.

Мы посмотрели телевизор, выпили чаю, после чего я выбралась на лестничную клетку и выглянула в окно подъезда: «БМВ» все еще был на стоянке. Я покачала головой и совсем было собралась звонить Максиму, но вовремя передумала. Появление этих личностей придется объяснять, а делать это мне совершенно не хотелось.

Так как оба моих окна выходят на тюрьму и со двора их увидеть невозможно, я не стала себя утруждать и таиться, включила свет и с удобствами устроилась в кресле, почитала, потом проверила замок, с сомнением минут пять разглядывала дверь, которая не показалась мне теперь особенно надежной, и, вздохнув, отправилась спать.

Звонок телефона поднял меня в семь утра. Какой идиот мог объявиться в такую рань, в ум не шло. Должно быть, спросонья я дала маху, не включила автоответчик, а сняла трубку. Разговаривать со мной не пожелали, зато ровно через пять минут раздался звонок в дверь. Я неторопливо оделась, прошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, а звонок продолжал настойчиво трещать.

— Сейчас, сейчас, — утешила я настырного посетителя, выпила чашку кофе и только после этого открыла.

На пороге стояла вчерашняя парочка. Лично я их появлению не удивилась, а вот они, как по команде, вытаращили глаза.

— Это вы? — спросил худосочный и немного похватал ртом воздух, тем самым демонстрируя возмущение.

— Конечно, — пожала я плечами.

— Я же вчера спрашивал… — Что? — удивилась я.

— Про хозяйку двадцать девятой квартиры.

— Правильно, — вынуждена была я согласиться. — Вы спросили, не видела ли я ее, а я ответила, что она гуляет. Вы сами могли в этом убедиться.

— Черт знает что, — проворчал он, должно быть забыв, зачем пожаловал, потому что до сих пор стоял на пороге и входить как будто вовсе не собирался. Я уж хотела сказать «до свидания» и закрыть дверь, но тут очнулся крепыш. Рявкнул что-то неразборчивое и пошел на меня, точно кабан. Я, пятясь задом, оказалась в комнате, входная дверь хлопнула, и вслед за нами появился худосочный.

— Перестаньте рычать, — заявила я крепышу, села в кресло и отвернулась. Ромео осторожно выглянул из-за стола и на всякий случай тявкнул.

— Смотри у меня, — заявил крепыш в ответ и даже погрозил пальцем, неизвестно к кому обращаясь.

— Замолчи, — сказала я Ромео, он затих, а я улыбнулась и пояснила:

— Он вообще-то послушный.

Крепыш плюхнулся в кресло и нахмурился, но так как я упорно продолжала улыбаться, начал томиться, а потом и вовсе стал смотреть в окно.

Его дружок пристроился на диване, глядя на меня с большим удовольствием, и спросил исключительно вежливо:

— Так, значит, вы и есть Шервинская Анна Станиславовна?

— Возможно. А вы кто? И по какой надобности?

— Вы, наверное, знаете, что накануне из тюрьмы был совершен побег?

— Нет, не знаю, — нахмурилась я. — В самом деле кто-то сбежал? Сколько человек? Когда? Их поймали?

— Сбежал один человек, причем, что любопытно, вам он хорошо известен.

— Да? — обрадовалась я. — А кто это?

— Трофимов Сергей Львович.

— Трофимов? — Я устремила взор в потолок. — Это из «Менатепа», что ли? А когда его успели посадить? Я на днях встретила их с супругой… вид у нее был кислый. Может, и вправду посадили? Так этой мымре и надо, нечего нос задирать… Вы не возражаете, я позвоню?

— Куда? — насторожился худосочный, крепыш сверлил меня взглядом и сопел.

— Подруге, — пожала я плечами. — Она должна знать. Она всегда все знает.

— Не стоит, — вздохнул тип с козлиной бороденкой. — Это совершенно не тот Трофимов.

— Не тот? А какой же?

— Ты долго будешь из себя дурочку строить?! — рявкнул крепыш, но худосочный его урезонил:

— Не надо, Григорий, мы ведь пришли поговорить по-хорошему. Верно, Анна .Станиславовна?

— Вот уж не знаю, — пожала я плечами. — Что вы мне голову морочите? Говорите, что Трофимова посадили, а потом заявляете, что он это вовсе не он. Нельзя над людьми издеваться, сначала обнадежите, а потом…

— Ты у меня сейчас дождешься, — проворчал упитанный Григорий, поднялся, шагнул к шкафу и, ни слова не говоря, швырнул на пол вазу из чешского стекла. Между прочим, дорогую. К тому же подарок… Я нахмурилась и обратилась к его приятелю:

— Может, вы его утихомирите, или стоит позвонить 03, у меня есть знакомые, ему помогут…

— Ничего-ничего, — противно улыбнулся в ответ худосочный. — Григорий чувствует себя превосходно, просто терпеть не может, когда его не понимают.

— А-а, тогда ладно, — кивнула я, наблюдая за действиями Григория.

Он немного пошвырялся моими вещами, но я даже бровью не повела. Зато в стену постучали соседи, как видно, шум их обеспокоил, и они начали волноваться. Худосочный насторожился и сказал Григорию:

— Прекрати.

А тот огрызнулся:

— Да пошел ты… — Из чего я сделала вывод, что они партнеры на равных и особого согласия между ними нет.

— Ни к чему, чтобы кто-то вызвал милицию, — укоризненно заметил худосочный, а я добавила:

— Да, вызвать милицию в самом деле не помешало бы. Крепыш шагнул ко мне, наклонился к самому лицу и рявкнул:

— Где Трофим? Где деньги? Он их оставил тебе?

— Мне он ничего не оставлял, если хотите, я ему позвоню и спрошу про деньги, или сами спросите?

— Говори телефон, — чему-то обрадовался Гриша.

— Телефон мне, конечно, неизвестен, но узнать не трудно, через 09.

— Чей телефон? — начал хмуриться Григорий. ;

— Трофимова, — пожала я плечами. — Он вам нужен?

— Ну, все, — выдохнул крепыш и собрался примерно меня наказать, но для этого он должен был выпрямиться, что и попытался сделать. Так как до этого незваный воспитатель почти упирался носом в мой нос, а теперь слегка повернул голову, я совершенно свободно смогла ухватить его зубами за ухо, после чего он взвыл и попытался высвободиться, упершись мне в грудь руками. Это было болезненно, и, наверное, с перепугу челюсти у меня сомкнулись, точно у добермана. При всем желании я не могла их разжать. Григорий ослабил давление на мою грудь и почему-то завизжал. Я услышала злобное рычание, а потом с некоторым удивлением сообразила, что Ромео, против обыкновения, демонстрирует мужество и невероятную решимость: он больше не сидел под столом, а вцепился моему обидчику в щиколотку, тот забавно дрыгал ногой и головой одновременно, но не в такт и делал себе этим только хуже.