Татьяна Полякова - Моя любимая стерва

— Ты не врешь? — нахмурилась я. Парень хохотнул и покачал головой:

— С какой стати?

— А кто стрелял в Гришу? — спросила я подозрительно.

— Гриша — это мордастый? И в него сегодня стреляли?

— А то ты не знаешь?

— Откуда мне знать? — удивился он вполне искренне. Может, зря я о нем так плохо думала? Вдруг он действительно душевный парень и, кстати, симпатичный…

— Может, ты освободишь мне руки? — нерешительно поинтересовалась я.

— Может, — кивнул он. — Как себя вести будешь.

— То есть честно отвечать на вопросы?

— Само собой, но это сейчас не главное. — Руки его оказались на моих бедрах, а одна даже переместилась под подол моей ночной сорочки, я вытаращила глаза, буквально лишившись дара речи от такого наглого поведения.

— Прекрати сейчас же! — опомнившись, рявкнула я. Блондин противно засмеялся, а потом стал меня целовать, я попробовала подрыгать ногами, но это его только развеселило. «Что ж это делается-то?» — испуганно подумала я, совершенно не зная, чем себе помочь, а как только смогла отдышаться, заявила:

— Убирайся отсюда, не то начну кричать! — Испугала, называется, что ему с моих криков, если он здесь главный?

— Не советую, — покачал он головой. — Иначе придется опять заклеить тебе рот. Честно скажу, мне бы этого не хотелось, я бы даже наручники с тебя снял при условии, что ты будешь хорошей девочкой. Ну что, будешь хорошей девочкой? — Он навалился на меня всей тушей, а я таращила глаза, вертела головой и дрыгала ногами. Ничего себе оборона… Блондин перестал болтать, решив заняться мною всерьез, а на меня точно столбняк напал, если мне сию минуту кто-нибудь не поможет, если только… да что ж это делается?

Отчаяние мое достигло критической точки, когда звонкий женский голос зло позвал:

— Генрих!

Блондин замер, а затем весьма неохотно повернулся, и я смогла увидеть женщину, с которой на днях пыталась познакомиться в ресторане. Она стояла возле той самой двери, через которую вошел блондин, бледная от гнева, сжатыми кулаками и перекошенным ртом. Вот это темперамент, фурия да и только, не хотела бы я иметь с ней дело.

— Генрих, — повторила она презрительно. «Значит, так зовут блондина, ну и имечко». — Ублюдок, — проронила женщина. — Ублюдок. — Она повторяла это слово с каким-то наслаждением, грациозно, по-кошачьи, приближаясь к блондину, явно готовая вцепиться ему в горло. А что, это неплохая идея, лишь бы меня оставили в покое.

— Заткнись! — презрительно бросил он и отвернулся, потом хохотнул и добавил:

— Пришла понаблюдать? Или ждешь, что и тебе перепадет?

— Я тебя убью! — отчаянно крикнула женщина, а блондин засмеялся:

— Разумеется. А сейчас убирайся и оставь меня в покое. Мне нравится эта девчонка, она красивая, молодая, и я хочу ее. А ты мне осточертела. Ос-то-чер-те-ла, — по слогам произнес он.

Совершенно неожиданно женщина всхлипнула, как-то очень по-бабьи взмахнула руками и процедила плаксиво:

— Как ты можешь? После всего, что между нами было?

— Было — сплыло, — разозлился он и еще раз повторил:

— Убирайся. Иначе я вышвырну тебя отсюда.

— Из-за какой-то стервы ты… — Женщина судорожно сцепила руки у груди, а я решила вмешаться:

— Мне ваш Генрих даром не нужен, просто тошнит от его лап и одеколона. Чем меня оскорблять, лучше б вам проявить женскую солидарность. Огрейте этого типа по башке и освободите меня. Мужчины любят гордых женщин, а вы перед ним унижаетесь. По-моему, это некрасиво и даже глупо.

— Заткнись, дрянь! — взвизгнула она. — Я прикажу — и ты окажешься в море с камнем на шее. Что ты понимаешь? Гадина… он просто, он…

Я думала, она захлебнется собственной злобой, чего ей от души и пожелала.

— Убирайся, — с подлой усмешкой повторил ей Генрих и повернулся ко мне. — Так каких женщин любят мужчины?

— Прекрати! — взвизгнула она. — Отойди от нее. Зачем тебе эта дрянь, зачем?

Стало ясно, от гражданочки помощи не дождешься, но тут произошло кое-что в высшей степени интересное: небольшая дверь в глубине гаража бесшумно открылась, и появился мужчина лет шестидесяти, вслед за ним так же бесшумно вошли еще двое, в них мой наметанный глаз узнал охранников, все трое встали в тени и наблюдали за спектаклем, а он между тем шел полным ходом. Вопли мадам мешали Генриху сосредоточиться на мне, и он начал злиться:

— Катись отсюда! — рявкнул он, наливаясь краской, и добавил:

— Потаскуха…

Как раз в этот момент он и увидел вошедших. Замер на мгновение, неестественно вытянувшись, и вдруг как-то обмяк, будто из него выпустили весь воздух. Мадам пока еще ничего не видела, так как стояла к вошедшим спиной, а я решила ускорить процесс и поэтому вмешалась:

— Повторяю еще раз, я совершенно не претендую на вашего любовника. Он мне даром не нужен. Имей вы чувство собственного достоинства, никогда бы с таким не связались. Он мерзавец, и, раскрыв ему свои объятия, вы здорово просчитались.

— А вот это точно, — кивнул мужчина и приблизился. Женщина вздрогнула, испуганно повернулась к нему и пролепетала побелевшими губами:

— Ваня? Ты вернулся?

— Да, милая. Если честно, уже довольно давно.

Значит, я не ошиблась, налицо любовный треугольник: мафиози, его подружка и его охранник. Интересно, как это скажется на моей судьбе? Я повнимательнее пригляделась к Крутилину, или Жженому (сообразить, что вошедший тип он и есть, особой догадливости не требовало). Среднего роста, подтянутый, прямоугольное лицо с квадратной челюстью, совершенно лысый. Одет с претензией на элегантность: светло-коричневые брюки и лимонного цвета пиджак. Сидит на нем очень неплохо. На первый взгляд Крутилин был похож на модного писателя или преуспевающего режиссера, но только на первый взгляд. Нерез пять минут становилось ясно: он не джентльмен. Наверное, мадам это было известно слишком хорошо, потому что выглядела она так, что я всерьез забеспокоилась не хватит ли ее удар.

— Ваня… — пролепетала она, не в силах произнести что-нибудь более вразумительное.

— Я все понимаю, — улыбнулся он. — Ты молода, ты заблуждалась… бывает.

Я бы на месте мадам не доверяла таким улыбкам и постаралась поскорее удрать отсюда. Но сил на это у нее не было, она закрыла лицо руками, а затем кинулась в ноги бывшему возлюбленному, я поморщилась, подобные сцены я и в кино не выношу, а в гараже они попросту неуместны.

Крутилин, ухватив женщину за локти, поднял с пола и сказал примирительно:

— Мы еще успеем поговорить, без свидетелей. И молодой девушке вовсе ни к чему знать о наших маленьких секретах. — «Вот уж что верно, то верно». Он что-то шепнул охраннику, тот направился ко мне, освободил от наручников и, взяв за плечо, повел из гаража. Я прошла в нескольких шагах от блондина, он здорово напоминал соляной столп: белая маска вместо лица, остекленевший взгляд, и пульс наверняка не прощупывается.