Татьяна Полякова - Любовь очень зла

— Идем выпьем кофе.

Жанна устроилась в кресле и закурила, руки дрожали, а я почувствовала неожиданное отвращение и к этой женщине, и к ее дрожащим рукам, попыталась урезонить себя, но смотреть на Жанну не хотелось, и я занялась приготовлением завтрака, стоя к ней спиной.

— Есть новости о Владимире Павловиче?

— Что? А… не знаю. Мне никто больше не звонил. А у тебя были из милиции?

— С какой стати? — пожала я плечами. — У него есть и другие родственники.

— Но… — Жанна запнулась и в кухне повисло молчание, не тягостное, нет, раньше я бы не обратила на это внимания, а теперь механически отметила: «мы молчим, точно собираемся с силами». — Возможно я выбрала не самое удачное время, — вздохнула Жанна, — но меня беспокоит… я всю ночь думала об этом. Тебе стоит присмотреться к Гаевскому. Все твои неприятности начались в тот момент, когда он появился в твоей жизни.

— На самом деле они начались раньше, — усмехнулась я. — В тот день, когда я узнала, что мой муж мне изменяет.

— Он не изменял тебе, — хмуро заявила Жанна.

— Откуда тебе знать такие вещи?

— Я… мы говорили с ним об этом.

— Мы с ним тоже говорили, ну и что?

— Я ему верю.

— А я нет.

Я собрала на стол, теперь мы сидели напротив и избежать взгляда друг друга уже не могли.

— Ты была его любовницей? — спросила я. Лицо Жанны пошло красными пятнами, на мгновение я решила, что она сейчас набросится на меня, но ответила она вопреки ожиданиям совершенно спокойно:

— Нет. Тебе не понять. Когда работаешь с человеком бок о бок, день за днем, открываешь для себя какие-то новые черты его характера…

— Ты влюбилась, — кивнула я, не очень настроенная слушать чужие откровения.

— Это смешно? — с вызовом спросила Жанна.

— Нет. Я ведь тоже когда-то его любила, — пожала я плечами.

— Сомневаюсь, — заявила она и посмотрела мне прямо в глаза, длилось это недолго, взгляд она отвела и как-то вся сникла. — Вы не подходили друг другу. Он страдал. Я же видела. Вы просто мучили друг друга.

— Извини, все это не очень интересно, — заметила я. — Особенно теперь, когда Виктора уже нет.

— Я просто хочу объяснить. Это было только один раз. Гаевский узнал от Шермана? Как этот сукин сын умудрился меня высмотреть? Вот уж поистине глаз-алмаз. Мы были вместе три дня и поняли, какой это было ошибкой. Виктор любил тебя и нужна ему только ты, он был просто не способен говорить еще о чем-то… Это оказалось очень мучительно, в общем, я получила по заслугам. Мы извинились друг перед другом и попытались забыть о случившемся. Вот и все.

— А когда Виктор погиб, ты решила, что я виновница его смерти?

Если и не сама убила, то все равно виновата. Не скандалила бы с мужем, сидела дома и он остался бы жив.

— Я уже смирилась с тем, что мы никогда не будем вместе.

Постой… — Жанна даже слегка приподнялась с кресла. — Ты что же думаешь, это я… я каким-то образом… Ты в самом деле так думаешь?

— Мы довольно долго были подругами, — разливая кофе, сказала я. — Так что давай говорить откровенно. Дурацкие розы твоя затея?

— Ты… Лиличка, ты что? Я же люблю тебя. Ты думаешь, я бы могла? Господи, ты не смеешь так думать.

— Давай без причитаний. Да или нет?

— Нет, — глядя мне в глаза, ответила она.

— И не знаешь, кто бы это мог быть?

— Нет.

— Жаль. — Я вздохнула, а Жанна нахмурилась.

— Жаль?

— Конечно. Одной тайной было бы меньше. Осточертели мне тайны.

— Иногда я думаю, что ты совершенно бесчувственная.

Она поднялась и направилась к двери, останавливать ее мне совершенно не хотелось.

В тот же день пришлось встретиться со следователем. Мне позвонили и суровым тоном потребовали прибыть по весьма важному делу, по какому, объяснить не пожелали. Я прибыла и имела долгую беседу с молодым человеком, который без конца шмыгал носом, а смотрел на меня так, точно ожидал подарка.

Потом появился мужчина постарше, представиться не пожелал и задал те же вопросы, что до него задавал молодой. Врать, что Владимир Павлович накануне ко мне не заезжал, было бы глупостью, и я рассказала все в мельчайших деталях о его визите, нелепом звонке и его поспешном уходе в прескверном расположении духа.

— Значит, кто-то воспользовавшись вашим именем, назначил ему встречу в вашем доме? — повеселел молодой, тот что постарше, напротив, на глазах мрачнел.

— Выходит, что так, — пожала я плечами.

— Как вы думаете, зачем это было нужно?

— Понятия не имею.

— В котором часу он от вас уехал?

— В доме он пробыл минут десять, значит где-то около полуночи.

— А точнее?

— Без пятнадцати двенадцать, я думаю. Он приехал в половине двенадцатого, пробили часы и через пару минут он позвонил.

Выходит, где-то 23.45, плюс-минус две минуты. Может вы наконец объясните, что случилось?

Мне объяснили, при этом две пары глаз пристально следили за моей реакцией. Наверное, я их разочаровала. Пожала плечами и спросила:

— Ко мне это какое может иметь отношение?

— Как же так, ведь он близкий родственник вашего мужа?

— Они друг друга не жаловали, к тому же Владимир Павлович был зол из-за того, что покойный муж ничего ему не оставил.

Понятия не имею, кто ему звонил и зачем кому-то понадобилось это посещение. Я здесь не причем. Делить с Владимиром Павловичем мне нечего и его смерти я не желала.

При этих словах мужчины переглянулись, а я ожидала, что меня с минуты на минуту арестуют. Одно радовало, о фотографе, что звонил мне ночью, пока не было сказано ни слова, но и без того ясно: положение у меня шаткое и призрак тюрьмы вновь замаячил на горизонте, там я скорее всего и окажусь, если вдруг не появится очередной охранник с очередным признанием в убийстве.

Однако, против ожидания, «беседа» вскоре закончилась.

— Что ж, большое вам спасибо, — заявил молодой и порадовал, что я свободна.

Выйдя из подъезда, я обнаружила Шермана, он курил, стоя возле своей машины, заметив меня, пошел навстречу.

— Новости скверные, — сказал хмуро. — Что вы об этом думаете?

— Об убийстве Владимира Павловича? — уточнила я. Шерман взглянул весьма недовольно.

— Положение у вас незавидное, Лилия Романовна. Не успели похоронить мужа, как скоропостижно скончался его брат, причем будучи с вами в очень натянутых отношениях.

— Хотите сказать, эти господа решат, что Владимира Павловича я убила? С какой стати? Он ведь не получил ни копейки.

— То-то и оно. Всем известно, что этим обстоятельством он был сильно огорчен и не скрывал, что желает с вами посчитаться.

Вполне возможно, что и накопал что-нибудь…

— А я его за это убила? — Шерман пожал плечами, а я усмехнулась:

— Боюсь, эта версия многим придется по душе.

— Вот-вот. — Шерман вроде бы остался доволен произведенным эффектом, сгробастал мою руку и решил сменить гнев на милость, перейдя на доверительный тон. — Вашего родственника придушили в машине медной проволокой. Кто-то сидел сзади и накинул ее на шею ничего не подозревающего Владимира Павловича. Теоретически придушить таким образом человека может как мужчина, так и женщина. Вы пригласили его к себе, а потом, улучив удобный момент, спрятались в машине. — Шерман захихикал, но тут же пробормотал: