Татьяна Полякова - Любовь очень зла

— Замолчи, — вскакивая, заорала я. — Замолчи, что ты болтаешь?

Ты спятил…

Он сделал шаг ко мне, а я сама не помню как его толкнула. Он налетел на столик, не удержался на ногах и упал, ударившись головой об угол камина глухо простонал и, кажется, потерял сознание.

Я бросилась к нему и испуганно вскрикнула, заметив кровь на мраморе камина.

— Виктор, — позвала я, опустившись перед ним на колени. — Виктор, ради Бога…

Он схватил меня за руку, а я опять вскрикнула, на этот раз от боли.

— Если ты с ним спишь, я его убью, — заявил он, а я попятилась.

— Ты сумасшедший, ты… ненавижу тебя… — Я бросилась вон из комнаты, с трудом соображая, что делаю, споткнулась на лестнице и едва не упала, схватила шубу и выбежала на улицу, и только оказавшись за воротами, понемногу пришла в себя и направилась к перекрестку.

Бродить ночью да еще в такой холод по улицам — чистое безумие, я с тоской посмотрела на окна своего дома, возвращаться мгновенно расхотелось. На камине была кровь, что, если Виктор… Чепуха, судя по всему этот мерзавец прекрасно себя чувствовал. Я поежилась, поплотнее запахнула шубу и направилась в сторону реки. Немного постояла на мосту, опершись на перила. Ни машин, ни прохожих. Я подумала позвонить Сереже, но тут же отбросила эту мысль, еще одного выяснения отношений я не переживу.

Было ветрено, стоять на мосту вскоре сделалось невозможным и я, смирившись, побрела к дому. Чем ближе я к нему подходила, тем медленнее передвигала ноги. Что, если уехать к родителям?

Первый автобус в 6.20, до этого времени можно посидеть на вокзале, там тепло… Завтра к вечеру явится Виктор и все вернется на круги своя, а до этого момента мне предстоят ненужные объяснения с мамой, укоризненные взгляды отчима… Я вздохнула и решительно зашагала к калитке.

Дверь в дом оказалась не запертой, это меня удивило, впрочем, возможно я сама забыла ее закрыть, а Виктор не удосужился проверить.

Я вошла в холл, сняла шубу, все время прислушиваясь. В доме стояла тишина, ни шагов, ни шороха, вообще ни звука. С большой неохотой я поднялась на второй этаж, свет горел только в гостиной, дверь слегка приоткрыта. Заглянув в гостиную, мужа я там не обнаружила и прошла к себе. Разделась, набросила халат, все еще прислушиваясь. За стеной, в спальной мужа, тишина.

Я вышла в коридор и громко позвала:

— Виктор.

Он не ответил. Я направилась в ванную, но в последний момент передумала и спустилась в гараж. Машина Виктора стояла там.

Что за чертовщина происходит? Если он в доме, почему не отвечает? Поднимаясь по лестнице, я позвала еще раз:

— Виктор… — И вновь не услышала ответ. Боже, как мне надоели его фокусы. Я опять заглянула в гостиную, она, вне всякого сомнения, была пуста. Чертыхаясь, я пошла к себе, чувствуя странное беспокойство, и вдруг подумала, что я, скорее всего, одна в этом огромном доме, охранника Виктор отпустил и сам куда-то испарился, а входная дверь была открыта… Не помню, чтобы муж любил совершать пешие прогулки, особенно в такую ночь. Если машина в гараже, значит он в доме.

Я постучала к нему в спальную, не дождавшись ответа, вошла, включила свет. Комната пуста, непохоже, чтобы он сегодня вообще сюда заглядывал. Беспокойство нарастало.

— Виктор, ты дома? — крикнула я. — Пожалуйста, ответь мне.

В кухне что-то со звоном упало, я бросилась туда, торопливо включила свет, ваза, до сей поры стоявшая на холодильнике, теперь валялась на полу, разлетевшись вдребезги. Я хотела убрать осколки, но неизвестно чего испугавшись, выскочила из кухни, забыв выключить свет, и вбежала в свою спальную. С трудом отдышалась и подумала, что самое время выпить валерьянки.

Вот тогда я и увидела свое платье. Я была убеждена, что убирала его в шкаф, но оно лежало на постели, небрежно брошенное поверх одеяла.

— Это нервы, — жалобно сказала я и тут совершенно отчетливо вспомнила: вот я вешаю его на плечики, вот убираю в шкаф…

Каким образом оно могло оказаться на постели?

Я затравленно огляделась и посоветовала взять себя в руки. Я помню, что убирала платье в шкаф, теперь оно лежит на кровати, значит оставил его здесь Виктор, одному дьяволу ведомо, зачем ему это понадобилось.

Я разозлилась и страх мгновенно отступил. Взяла платье, с намерением убрать его в шкаф, и растерянно уставилась на рукав платья: он был забрызган кровью. Я испуганно осмотрела платье: на подоле несколько пятен и еще на плече. Не может быть, откуда?

Я скомкала платье, зачем-то прижала его к груди, а потом бросилась в гостиную. Она по-прежнему была пуста, я с облегчением вздохнула, прошла к камину. Огонь потух, из углей торчал клочок бумаги, я потянула за него и обнаружила обгоревшую фотографию, ту самую, что мне показывал Виктор.

Крови на мраморе и возле камина не было. Виктор навел в гостиной образцовый порядок, чего за ним никогда не водилось.

Тщательно вытер стол, ни рюмок, ни чашек, ни бутылки, даже замыл ковер в том месте, где он разлил коньяк. Не знаю, почему меня это так напугало.

Я перевела взгляд на платье, которое все еще держала в руках.

Откуда на нем взялась кровь? Может я порезала руки и не заметила этого? Чепуха. На всякий случай я осмотрела свои руки, разумеется никаких кровавых ран. Значит я испачкалась, когда подошла к Виктору? Тоже глупость. Да, я видела кровь на камине, должно быть он ударился довольно сильно, да вот только испачкаться я никак не могла, а чтобы так извозить платье нескольких капель крови явно недостаточно. Беспокойство все нарастало, по неведомой причине мне хотелось бежать из гостиной, сломя голову.

Тут я обратила внимание на штору, закрывающую дверь на балкон, она слабо колыхалась, точно дверь закрыта неплотно. Я подошла и увидела, что дверь в самом деле не заперта, потянулась к ручке, с намерением запереть ее, но вдруг, повинуясь безотчетному порыву, распахнула дверь настежь. Балкон был ярко освещен горевшим здесь фонарем, разумеется я никого не обнаружила. Почему я решила подойти к перилам? Мне совершенно нечего делать на балконе, к тому же было очень холодно и все же я подошла, а потом посмотрела вниз.

На мраморных плитах между цветочными горшками лежал Виктор, нелепо подвернув ноги. Лоб его был залит кровью, глаза смотрели не мигая, рот открыт и отсюда мне казалось, что муж улыбается.

Я попятилась, хотела закричать, но крика не получилось, лишь слабое шипение. Я налетела на дверь, беспомощно огляделась, а потом бросилась вниз. Руки Виктора были безжизненными и холодными, как лед.

— Виктор, — позвала я, понимая всю бессмысленность этого. Он был мертв. Он зачем-то вышел на балкон, возможно курил, подскользнулся и упал… И тут я вспомнила о своем платье.

Господи, оно же все в крови… Если его кто-нибудь увидит…