Татьяна Полякова - Караоке для дамы с собачкой

— Отвяжись, — дружелюбно попросила я.

— Отвяжись, — передразнил он. — Между прочим, имеем шанс отмазаться от этого дела. Убили из-за денег, про фотку забудем, у Новикова наметится очередной висяк, а отцы народа останутся довольны.

— А тридцать тысяч?

Артем скривился:

— И здесь что-нибудь придумаем.

— Точно. Я их подарю тебе, и ты улучшить свои жилищные условия.

— Премного тебе благодарен.

— Тут вот что, — понизила я голос и кивнула ему, призывая к вниманию, Вешняков склонился ко мне, а я шепнула:

— Отбодаться уже не получится, потому что Дед очень заинтересовался этим делом. Вида не подал, но я-то его знаю как облупленного. Что там у них за дела, мне неведомо, но одно несомненно: выйти из игры мы уже не можем.

— Та-ак, — сказал Вешняков грозно, покусал нижнюю губу, глядя на меня с проницательностью, и перешел на гневное обличение. — Что ты мне голову морочишь? Скажи попросту, чего добиваешься? — Я закатила глаза, поражаясь чужому недоверию, а он продолжил:

— Думаешь, не вижу, что ты завелась? Девка послала тебе деньги, обратилась за помощью, и ты уже считаешь себя обязанной. А уж если ты чего-то решила… хотя сама говоришь, что все это подстава чистой воды. Вот я и спрашиваю, где логика, дорогая?

— Давай поищем ее вместе, — предложила я.

— Как ты мне надоела, — вздохнул Артем. — Лялин чего-то молчит, — продолжил жаловаться он. — Мог бы расстараться и помочь по старой памяти.

— Из Москвы пришел ответ на запрос?

— Ага. Только ничего интересного о жизни Луганской мы не узнали. Похоже, у нее и в Москве ни друзей, ни врагов.

— Не женщина, а загадка, — поддакнула я.

С Вешняковым мы вскоре простились, он отбыл к семье, а я к Сашке. Выждала время и позвонила Никитину. По тому, как он поздоровался со мной, стало ясно: Дед успел провести беседу, его выдвиженец был готов к сотрудничеству. Он так прямо и заявил, чем очень меня порадовал. Мы договорились встретиться на следующий день и простились почти дружески.

Я отправилась гулять с Сашкой, а вернувшись, обнаружила возле своего дома машину Деда. Завидев меня, он выбрался из машины.

— Ты чего здесь сидел? — удивилась я, отпирая дверь. — У тебя же ключи есть.

— Только что подъехал. Я ненадолго. Чаем напоишь?

Чаю мы попили, Сашка, который Деда почему-то побаивался, дипломатично удалился в гостиную. Дед отодвинул чашку, я вертела свою в руках и ожидала, что последует. Но ждала напрасно. Дед молчал, и конца и края этому не было.

— Что-нибудь случилось? — не выдержала я.

— Что? — поднял он голову. — А-а, нет, ничего. Просто ехал мимо, решил тебя проведать.

— Так мы сегодня виделись.

— Никитину звонила?

— Звонила. Он готов ответить на все мои вопросы.

— Только держи себя в рамках. Иногда ты ведешь себя так, что очень хочется придушить тебя.

— Я проявлю максимальное понимание. Ты ведь приехал не за тем, чтобы узнать, звонила я ему или нет?

— Да я и сам не знаю, зачем я приехал, — сказал он с горечью. — Скажи, почему так: я стараюсь, чтобы у нас все наладилось, а на деле все становится только хуже.

— Не преувеличивай.

— Ты отдаляешься от меня.

— Ерунда. Сам подумай, куда я от тебя денусь? Пробовала, не получается.

Он грустно улыбнулся и коснулся ладонью моей щеки. Теперь казалось странным, что этот жест не вызывал в моей душе никаких эмоций: когда-то все во мне пело от счастья от его прикосновений.

— Ты очень красивая, — сказал он. Дед всегда это говорил, когда сказать ему было нечего.

— Можно тебя спросить? — поразмышляв немного, сказала я.

— Конечно.

— У вас двадцать шестого ничего не затевается?

— Двадцать шестого? — поднял он брови. — А-а… это ты по поводу предполагаемой даты, которую девушка написала своей кровью? Ты ведь даже не уверена, что это дата.

— Не уверена, — согласилась я. — Но спросила я не об этом.

— После разговора с тобой я проверил свой рабочий план.

— И что?

— Ничего. День как день. Обычные встречи.

— Тогда что тебя так тревожит?

Он отвел взгляд, вздохнул.

— Черт его знает. Боюсь, ты права, что-то затевается. И я даже предположить затрудняюсь, что. Знаешь, какая мысль меня поразила сегодня?

— Знаю.

Он вроде бы удивился:

— Знаешь?

— На самом деле догадаться нетрудно. Ты вдруг подумал, что положиться тебе, в сущности, не на кого.

— А на тебя?

Я засмеялась и даже покачала головой:

— Хоть тебя и посещают подобные мысли, но ни в чьем участии ты не нуждаешься.

— Ты не ответила на вопрос, — нахмурился он.

— Зачем? Ответ ты и так знаешь. Я хотела бы быть на твоей стороне, но это не всегда удается.

— Ты уже взрослая девочка, а все еще идеалистка.

— Не так давно ты назвал меня циником.

— Что ж, — вздохнул он, — будем считать, что поговорили. Держи меня в курсе дела. И очень прошу: не наломай дров.

Он запечатлел на моем лбу отеческий поцелуй и ушел. А я задумалась. Думать я предпочитаю лежа и вскоре перебралась в постель. Сашка устроился рядом, сопел, потом расчихался, а я таращилась в потолок и хмурилась.

С Никитиным мы встретились ближе к обеду. Я позвонила в десять утра, и он предложил приехать в салон-парикмахерскую на улице Луначарского. Я хотела было удивиться выбору места, но он торопливо пояснил:

— Там нам никто не помешает.

Салон выглядел респектабельно. Я оставила машину на стоянке по соседству. Там уже стоял «Мерседес», скорее всего, машина Никитина. Так и оказалось. Как только я вошла, навстречу мне выпорхнула девушка в голубенькой униформе и радостно прочирикала:

— Добрый день.

Не успела я ответить таким же нежным чириканьем, как вслед за ней появился молодой человек в костюме и, слегка подвинув девушку, предложил:

— Ольга Сергеевна, прошу вас сюда.

«Сюда» — это в кабинет прямо по коридору. На кожаном диване сидел Никитин и заметно нервничал. Кабинет по виду ничем не отличался от сотни подобных, на окнах жалюзи, на столе компьютер, низкий столик перед диваном был сервирован: кофейные чашки, печенье в вазочке, лимон, две рюмки и бутылка коньяка. То ли Никитин пытался придать нашей встрече задушевный характер, то ли наслушался глупостей, что я люблю выпить, а если выражать чужую мысль точнее, пью как лошадь. Коньяк я не люблю, и мне бы точно не пришло в голову пить его в такую пору, даже из желания угодить Никитину.

— Здравствуйте, — сказал он как-то неуверенно, поднялся, подумал и опять же неуверенно протянул мне руку.

Я пожала ее и села в кресло напротив. Молодой человек, сопровождавший меня, исчез.

Никитин кашлянул и сообщил:

— Это мой родственник. Племянник. Здесь мы можем говорить абсолютно спокойно.

Так же спокойно я могла бы поговорить в любом кафе, сквере, собственной машине или кабинете Никитина, но тут же я вспомнила, что политики, особенно накануне выборов, существа неадекватные и даже загадочные. Нравится человеку шататься по явочным квартирам, ради бога.