Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях

— Так ты ж вчера пьяная была?

— Ну…

— А сегодня отлично? А еще всегда твердишь, что похмеляться вредно.

— Людка, тебе чего надо? — додумалась спросить я.

— Как чего, узнать хотела, как ты добралась, ну и о самочувствии тоже… А ты говоришь «отлично», это ненормально, и я начинаю думать, что с тобой что-то случилось.

— У нас мужик пропал в шляпе, — сообщила я, чтобы утешить Людку. — Ты никого из наших в шляпе не помнишь?

— Папуля был в шляпе, — тут же ответила подружка.

— Какой? — не сразу поняла я.

— Наш, то есть твой, конечно.

— А где он был? — теряясь в догадках, спросила я.

— На вечеринке, естественно.

— Вчера?

— Василиса, ты что, головой ударилась? Ты прямо чудо в пушистых перьях. Конечно, вчера. Каждый день вас поить у меня денег нет.

— Так папуля был вчера на дне рождения? — стараясь как можно яснее формулировать вопрос, спросила я.

— Конечно. Ты ж его видела.

— Я видела, только ты сказала, что папы нет.

— Ну… Анатолий Васильевич сказал, что на дне рождения будет инкогнито, чтоб не смущать гостей и все такое… Ты ж знаешь, великому человеку нет прохода от всяких олухов, ну я и предупредила, чтоб никто ни-ни…

— Меня ты не предупредила, — вздохнула я.

— У гениев свои слабости, — сообщила Людка, непонятно кого имея в виду. — Мы должны с этим считаться. А кто у вас там пропал?

— Мужик в шляпе. Варвара утверждает, что он помер.

— Откуда ж она знает, что помер, раз он пропал?

— Так он сначала помер, а уж потом…

— Здорово. Может, вам тогда не стоит его искать? Одно беспокойство… — С последним замечанием я не могла не согласиться, а Людка продолжила:

— Я тебе чего звоню, меня сейчас твой парень разбудил, забыла, как его зовут… ну, ты с ним вчера весь вечер обнималась…

— Володя?

— Точно. Телефон твой просил. Дать?

— Конечно.

— А почему он мой телефон знает, а твой нет?

Ведь это же твой парень? — Мы ненадолго задумались, но ответа не нашли. — Ладно, — вздохнула Людка, — он перезвонить хотел. Пока.

Я ответила: «Пока» — и повесила трубку.

Посмотрела на телефон, немного потопталась рядом и, ничего не дождавшись, вернулась в кухню, где продолжали страдать Юрик с Варварой. Бабка выглядела утомленной и даже растерянной. Причину их беспокойства я не очень понимала, прежде всего потому, что после крепких ночных возлияний я хоть и смогла подняться с постели, но соображала все равно не очень. Допустим, Шляпа в самом деле умер (хотя с какой стати молодому мужчине умирать?), но допустим, все же умер, и что? Куда он делся из подъезда? Мертвые, как известно, по улицам не бегают, а поверить в то, что кто-то на него позарился и прибрал к рукам, я все-таки не могла. Чепуха получается. Значит, Шляпа живой, очухался малость и убрался восвояси.

Юрик с бабкой, точно по команде, уставились на меня, а я сообразила, что последнюю фразу произнесла вслух, причем довольно громко.

— Все вам привиделось, — кашлянув, добавила я. Бабка только-только собралась ответить, как опять зазвонил телефон, и я бросилась в прихожую.

— Мне бы это… Василису, — сказал мужской голос, звучал он с такой мукой, что мне сразу захотелось рассола.

— Это я, — отозвалась я тоже не очень весело.

— Здорово. Узнала? Это Володя.

— Привет. Как дела?

— Нормально, — ответил он неуверенно, помолчал немного и спросил:

— Ты чего-нибудь помнишь?

— Про тебя или про себя?

— Про меня.

— Нет, — вздохнула я. — Помню, как ты из машины вышел и упал.

— Значит, была машина? — насторожился он.

— Была. Она и сейчас есть. Под окнами стоит.

— Вот здорово, — повеселел Володя. — А я, поверишь ли, ну ничего не помню. Должно быть, здорово башкой тюкнулся. Шишка выперла с кулак величиной… А как я домой попал? — поинтересовался он через некоторое время, закончив восторгаться своим увечьем.

— Не знаю, — честно ответила я. — Я к себе поднялась и отключилась. А утром вспомнила, что ты меня домой привозил, ну и машину увидела Я ключи нашла, — решила я его порадовать.

— Здорово, — опять сказал он и хихикнул — Значит, машина заперта, а ключи у тебя. Слушай, может, махнем на речку? Ты как?

— Махнем, — ответила я, все еще туго соображая.

— Вот и ладненько. Я зайду после обеда. Только оклемаюсь немножко.

— Адрес помнишь? — на всякий случай спросила я.

— На Малой Никитской дом пятиэтажный, с аркой? — порадовал меня Володя.

— Точно, — согласилась я. — Тридцать пятая квартира, второй этаж.

Мы тепло простились, и я вновь потопала в кухню. Бабка и Юрасик смотрели на меня не мигая.

— Это он звонил? — первым не выдержал сосед.

— Кто? — гневно спросила я.

— Ну, этот, в шляпе.

— Надоели вы мне, — грохнув по столу подвернувшимся под руку половником, ответила я. — Не знаю я никакой шляпы, и с кем вы здесь по ночам пьете, и кого на лестницу выбрасываете…

— Не он, значит, — вздохнула Варвара. Могу поклясться, на ее глазах выступили слезы. От такого зрелища я на миг остолбенела, а потом поторопилась укрыться в собственной комнате.

Своего соседи добились: мысль о Шляпе прочно угнездилась в моем мозгу. Я прилегла, закрыла глаза и по возможности попыталась вспомнить, как он выглядел. С этим сразу же начались проблемы — вместо лица я видела шляпу, причем не черную, как утверждала Варвара, а ядовито-зеленого цвета. Через пять минут стало ясно: мои усилия ни к чему не приведут, и я решила отвлечься от внешности и сосредоточиться на имени. Взглянув на парня ночью, я почему-то решила, что он Коля. Конечно, я была в таком состоянии, что полагаться на все мною сказанное бьшо бы довольно глупо, и все же… Я попыталась вспомнить всех знакомых по имени Коля. Первым моему мысленному взору явился главврач нашей поликлиники Николай Эрастович, но мужчина он выдающейся комплекции, весом в полтора центнера, так что даже наша бабка выволочь его на лестничную клетку не могла.

Вторым был дядя Коля, брат моей материи, отважный морской офицер, чью фуражку мне в детстве иногда давали выносить во двор, когда дядя Коля навещал нас Фуражка была предметом черной зависти всех моих друзей-мальчишек, дотрагиваться до нее руками я не давала и, водрузив ее себе на голову, гордо вышагивала по двору. Фуражка съезжала с одного уха на другое, ее приходилось поддерживать руками, но даже это настроения мне не портило.

Дядя Коля звонил мне в прошлый четверг из Сиднея, так что появиться на моей кухне тоже не мог. В общем, его кандидатуру на роль сидельца на нашей кухне я смело вычеркнула и загрустила. Ни один человек с именем Коля больше на ум не приходил.

— Коля, — бормотала я, разглядывая потолок в мелких трещинках. — Коля… — И тут моему мысленному взору явился бультерьер, белорозовый, с большим серым пятном на затылке. Конечно, вот он, Коля… То есть бультерьера звали Киллер, а вот его хозяина — Николай, отчество не помню, ну и черт с ним, с отчеством. Я даже приподнялась от возбуждения, глядя безумными глазами куда-то в угол.