Татьяна Полякова - Барышня и хулиган

— То есть ты была рядом с ним?

— Конечно.

— И он был жив?

— С чего бы ему умереть, ведь я только ударила его лампой и то несильно?

— Но парень-то отключился, — пробормотал Мишка.

— Отключился, — согласилась я.

— Когда ты очнулась и начала его трясти, кровь на полу видела?

— Да. Вокруг головы.

— А здесь? — Он ткнул пальцем на ковер.

— Я не знаю, — заревела я. — Я на голову смотрела. — И тут отчетливо вспомнила, как пыталась нащупать пульс и старалась определить, дышит ли Юрий Павлович. — Была кровь, — не рискнула соврать я. — И дырочки вроде были, только я на них внимания не обратила. Зачем мне эти дырочки, я ж по груди его не била, только по голове… Миша, я его не убивала, — перешла я на отчаянный рев.

— Помолчи, — шикнул он, — И дай мне подумать… Ох, мама моя, до чего ж не везет, ну надо же… Вот что, — немного пометавшись по комнате, заявил он. — Надо его отсюда убрать.

— Куда? — не поняла я.

— Куда угодно. Только подальше от моей квартиры. У меня аллергия на трупы.

— Что ты говоришь? Как это «убрать»? А милиция?

— И никакой милиции. Послушай, дело наше дохлое. Ментам свою сказку можешь не рассказывать. Они ни в жизнь не поверят. Уж я-то знаю… Вот что, когда ты на улицу сиганула, входная дверь была открыта?

Я зажмурилась, но не от желания восстановить события в памяти, а от ужаса, потому что прекрасно помнила, как возвращалась за ключами.

— Заперта на ключ.

— Вот-вот. Менты умрут от счастья. Скажут, как же так, гражданочка, ключи на тумбочке, дверь заперта, следовательно, на улицу выйти никто не мог, а у вас тут труп образовался.

— Ты мог. Ведь вошел же?

— Но после того, как дядю кокнули.

— Ты мог войти раньше, когда я лежала без памяти, а потом разыграть этот спектакль.

— И на фига мне это, не подскажешь? Если б я его кокнул, то быстренько бы смылся, и возись сама с этим трупом как знаешь. А я приперся и надо же: в самый неподходящий момент.

— Я его не убивала, — кусая губы, заявила я.

— Конечно. И я его не убивал. Но кто-то его кокнул?

— Почему я должна тебе верить?

— А я с какой стати должен верить тебе? — скривился Мишка. — Говорю, дело наше дохлое. Не тебя, так меня непременно посадят, а скорее всего обоих.

— Но почему…

— По кочану. И отвяжись. Говорю дохлое, значит, дохлое. По башке ты ему двинула, выходит, и пристрелить вполне могла от избытка чувств, а на меня и так всех собак рады навешать. Я уже семь месяцев отсидел в СИЗО, и можешь мне поверить, ни малейшего желания туда возвращаться не имею.

— За что? — вдруг спросила я.

— Чего? — не понял Мишка.

— За что сидел семь месяцев?

— А-а, из-за твоей сестрицы, чтоб ей… Ладно, чего теперь. Но мне там жутко не понравилось, и тебе тоже не понравится, так что слушай, что говорю: надо от него избавиться.

— Почему я должна тебе помогать? А если ты его вправду убил, а теперь… Ведь я не убивала…

— Опять сказка про белого бычка, — развел руками Мишка. — Короче, так: я не верю тебе, ты не веришь мне, труп здесь, менты нагрянут, и чем дело кончится, ведомо одному господу. Второй вариант: ты веришь мне, а я тебе, и мы быстренько избавляемся от трупа.

— А потом?

— А потом суп с котом. Давай решим одну проблему, а уж после этого будем голову ломать над остальным.

— Но как мы от него избавимся? — теряя уверенность, спросила я. — На руках понесем?

— Зачем? В гараже машина. Вывезем потихоньку… Ой, с души меня воротит от такого дерьма…

— Меня тоже, — кивнула я обреченно.

— Давай шевелись. Найди какое-нибудь покрывало.

Я поднялась наверх, заглянула в шкаф и в самом деле обнаружила кое-что подходящее, правда не покрывало, а верблюжье одеяло, с ним я и вернулась к Мишке.

— Вот, — сказала я со вздохом.

— Годится. Помоги мне, надо его завернуть.

Стараясь не смотреть на Юрия Павловича, я опустилась на колени рядом с Мишкой, мы расстелили одеяло, закатили на него труп и с большим облегчением закрыли его лицо.

— Что теперь? — перешла я на шепот, и Мишка тоже шепотом ответил:

— Я понесу его, а ты двери открывай. — Он взвалил на плечо бездыханное тело и стал спускаться по лестнице, я забежала вперед, открыла дверь гаража и включила свет. — Багажник открой, — прошептал Мишка так тихо, что я едва услышала и ответила:

— Я не умею.

— Нечего уметь, он не заперт, просто поверни вот эту штучку. — Я повернула, багажник открылся, а Мишка чуть возвысил голос:

— В углу клеенка, постели ее, да поживее, он тяжелый. — Клеенку я постелила, он положил на нее труп, и тут выяснилось, что в багажнике Юрию Павловичу несколько тесновато. — Вот черт, — разозлился Мишка, укладывая его поудобнее, а я принялась стучать зубами.

— Осторожней, — проронила я, а он огрызнулся:

— Может, сама попробуешь? — Наконец он хлопнул крышкой багажника и сказал:

— Садись.

— Куда?

— В машину, естественно. Поедешь со мной.

— Я не хочу…

— Я тоже. Но если решили, значит, надо действовать… И перестань стучать зубами, у меня от этого мурашки по коже.

Я ухватила свою челюсть и, точно во сне, села на переднее сиденье, Мишка устроился рядом, завел машину и тут уставился на меня.

— О черт, иди переоденься. — Я перевела взгляд на свою грудь и только сейчас сообразила, что на мне купальный халат, да еще и в крови. С легким визгом я бросилась переодеваться. — Халат захвати, — крикнул вдогонку Мишка. — Нельзя его в доме оставлять.

Не помню, как я переодевалась, но минут через десять вновь оказалась в машине с пакетом в руках: в нем лежал халат.

— Мы свет не выключили, — пробормотала я.

— Вот и хорошо. Считается, что ты дома. — Я не очень поняла, что он имеет в виду, но уточнять не стала.

Мы выехали из гаража и не спеша двинули в сторону проспекта.

— Куда мы едем? — вновь перешла я на трагический шепот.

— К реке. Самое подходящее место для того, чтобы прятать трупы.

— У тебя есть опыт? — испугалась я.

— Лучше заткнись, — скривился Мишка.

Мы нырнули под мост и принялись плутать какими-то мрачными переулками, наконец дома кончились, и при свете луны я увидела пологий берег реки, заросший кустами. Мишка притормозил возле какого-то странного сооружения из кирпича, открыл окно, взглянул на него и заявил:

— Отлично. — После чего направился к берегу, съехал с песчаной дороги и остановился возле самых зарослей.

— Что дальше? — спросила я, мои зубы отбивали дробь, но я уже перестала обращать на это внимание.

— Выходи, — сказал Мишка, затем открыл багажник, что-то достал оттуда и направился в сторону кирпичного монстра, а я, переминаясь с ноги на ногу, ожидала небесной кары в виде милицейского патруля или каких-нибудь сумасшедших купальщиков.

Точно в ответ на мои мысли со стороны города появились огни, причем штук шесть, вскоре грохот двигателей возвестил о том, что к реке несется кавалькада мотоциклов. Я крикнула Мишке, но получилось тихо и жалобно, мотоциклы приближались, я завертелась на узком пространстве между кустами и машиной, но единственное, что сообразила сделать: захлопнула багажник. Потом прилегла в высокую траву, ближе к зарослям, потому что незваные гости уже были в нескольких метрах от меня.