Татьяна Полякова - Барышня и хулиган

— Вот видишь, все просто. Идем в милицию?

— С чем? У нас даже трупа нет.

— Как нет, а Лось?

— Подожди ты с Лосем, у меня за наш труп душа болит. Между прочим, мы его утопить хотели и как мы свое желание в милиции объясним? За это тоже срок положен.

— За что? — испугалась я.

— За сокрытие трупа.

— Господи, какая же я дура, что тебя послушала, надо было оставить Юрия Павловича на месте…

— Конечно, тогда бы мы в настоящее время не болтались по городу в свое удовольствие, а сидели бы преспокойненько в тюрьме, ожидая, когда менты соизволят хоть что-то разузнать. Можешь мне поверить, не очень-то они напрягаются. Зарплата у них маленькая, а трупов пруд-пруди.

— Как же нам быть? — испугалась я, напоминание о тюрьме неизменно вызывало во мне легкие судороги.

— О черт, — неожиданно вздохнул Мишка. — Жди в машине, а я сбегаю на стоянку.

— Зачем? — насторожилась я.

— Про «Понтиак» забыл спросить.

Мишка удалился, а я, устроившись на переднем сиденье, пялилась в окно. Наконец он вернулся.

— Ну, как?

— На «Понтиаке» никого не припомнит.

— Но если к Юрию Павловичу приезжал кто-то из друзей, его здесь должны знать. Что, если у швейцара спросить? Он очень любопытный…

— Что ж, это идея, — согласился Мишка и, сдав назад, подкатил к крыльцу клуба. Швейцара не было видно, но это меня не смутило, я твердо настроилась вывести на чистую воду всех городских убийц.

Я вошла в клуб и огляделась, в трех шагах от меня стоял Илья и курил, заметив меня, он отвернулся. Я в долгу не осталась и одарила его равно душным взглядом. Обменялись, значит, любезностями по полной программе.

Занятая Ильей, я совершенно забыла про швейцара. К счастью, он появился из бокового коридора, оглядываясь и на ходу закусывая.

— Ты мне нужен, — шепнула я, и мы вместе покинули клуб.

— Узнала что-нибудь? — заволновался старикан.

— Насчет чего? — растерялась я.

— Как насчет чего? Насчет клуба, естественно. Что с Палычем? И если он богу душу отдал, кто будет за главного и чего ждать?

— Где, по-твоему, я должна была все это узнать?

— Ты ж с милиционером говорила?

— А он знает?

— Так нашли они Палыча или нет?

— Ищут и не волнуй меня, ради бога, — попросила я. — Слушай, в тот день, когда Палыч пропал, к нему кто-то приезжал на «Понтиаке». Ты машину видел?

— А как же, возле крыльца стояла.

— Номер не запомнил?

— Вот мне только номеров не хватало.

— Хозяина машины знаешь?

— Нет, и врать не буду… раньше его, кажись, не было. Солидный мужик, борода лопатой, костюм добротный, ботинки сияют. Но вот был ли он у Палыча, сказать не могу, в клуб зашел — это точно, задержался минут на пятнадцать, не больше.

— А еще «Понтиак» ты здесь видел?

— В тот день? Нет.

— А когда видел? — теряя терпение, спросила я.

— Сегодня.

— О господи, он опять приезжал?

— Нет, я его утром видел, когда в магазин пошел.

— Да где видел-то?

— Во дворе нашего гастронома. Там еще новый дом поставили, недавно заселили.

— Адрес скажи, — рявкнула я.

— Свой?

— Зачем, гастронома.

— Зачем тебе гастроном?

— А твой адрес мне для какого хрена?

Старичок весело подмигнул и попытался ухватить меня ниже талии, но тут подъехала машина, и он устремился к дверям, и я вместе с ним.

— Где гастроном? — прошипела я отчаянно.

— На остановке «Площадь Свободы». Он занялся клиентами, а я со всех ног бросилась к Шальнову.

— Старикан к тебе неравнодушен, — заявил он.

— Не ко мне, а к Катьке. Слушай про «Понтиак». Мужик с бородой, имя неизвестно, но сегодня утром швейцар видел похожую машину во дворе гастронома на площади Свободы.

— Что ж, заглянем туда, — кивнул Мишка.

Площадь Свободы оказалась в двух троллейбусных остановках от клуба, мы въехали во двор и увидели трехэтажный дом наподобие Мишкиного, но попроще. Два подъезда и ворота в подземный гараж.

— Неплохой домик, — удовлетворенно заметил Шальнов, мы объехали его по кругу и позади дома обнаружили маленький скверик, обнесенный металлическим заборчиком, и никакого намека на «Понтиак». — Дядя с бородой либо где-то отдыхает, либо тачку в гараж поставил и спит, — заметил Мишка. — Кстати, и нам пора. Которую ночь без сна, у меня уже шарики в обратном направлении крутятся.

Так ничего толком не узнав, мы вернулись домой, и Мишка потребовал подробный отчет о разговоре с Ильей.

— Очень интересно, — заявил он, когда я закончила рассказ. — Ботинки произвели впечатление, значит, рыльце в пушку.

— Если окажется, что Илья был знаком с Лосем, а также с убитым сторожем клуба — считай, убийца у нас в кармане.

— Ага, — Мишка почесал затылок и весело посмотрел на меня. — Ложись в моей спальне.

— С чего это вдруг? — насторожилась я.

— С того, что парня мы до смерти напугали, как бы он сгоряча чего не сделал. Один раз он попытался нас укокошить.

Я опустилась на стул, чувствуя, что бледнею.

— Ты думаешь, он может?..

— Конечно, он же форменный маньяк. На его счету уже три трупа, влегкую догонит до пятка.

— У тебя есть пистолет?

— Есть, но нет патронов, то есть осталось только два. Но это на крайний случай, когда положение станет совсем безвыходным, один мне, другой, так и быть, тебе.

— В каком смысле? — проблеяла я.

— Давай не будем о грустном, — вздохнул

Мишка, поднялся, взял меня под руку и повел наверх. Мы вошли в спальню, и он сразу же полез целоваться, а я поняла, какая я дура, что слушаю его болтовню.

— Оставь меня немедленно, — рявкнула я, освобождаясь.

— Не валяй дурака, а? — обиделся Мишка.

— Что значит «не валяй дурака»? Убирайся отсюда.

— Я в своей спальне, — проворчал он. Я стрелой вылетела из комнаты, заперла свою дверь и в отчаянии заревела. И вовсе не потому, что очень боялась Илью, хотя, конечно, боялась, а потому, что Мишка ко мне приставал. И ладно бы оттого, что я ему нравилась. На самом деле я подозревала, что для него разница небольшая: я это или Катька, что было невыносимо обидно и унизительно. Сидя на своей постели, я искренне желала Шальнову провалиться ко всем чертям.

Понемногу я успокоилась и тут услышала, что Шальнов покинул свою спальню и начал спускаться по лестнице, что-то насвистывая. Я метнулась к двери, приоткрыла ее и в самом деле увидела Мишку: в темном костюме, при галстуке и в белой рубашке с запонками, именно эти самые запонки и бросились мне в глаза в первое мгновение, потому что Мишкина рука, когда он спускался, была на перилах.

— Эй, — позвала я, Мишка повернулся, и тогда я увидела галстук, ну и его противную физиономию, конечно. — Ты куда собрался? — спросила я.

— В одно место.

— А меня почему не берешь?

— А ты там без надобности.

— Почему это?

— Потому… И отвяжись.