Виктория Платова - Куколка для монстра

Мы отправились на кухню. Лапицкий не соврал, холодильник действительно был полон. Я в который раз рассеянно поразилась обстоятельности шофера: ничего быстрого, сиюминутного, ничего приготовленного на скорую руку. Вместо дежурной колбасы – кастрюля с тушеным мясом, несколько салатов, заправленных майонезом, банка красной икры и завернутые в целлофан стебельки черемши.

– Чай в морозильнике, – проявил недюжинную осведомленность Лапицкий.

Я открыла дверцу морозильной камеры и обнаружила там бутылку можжевеловой водки. Я вытащила ее, даже не успев удивиться.

– Послушай, откуда ты знаешь, что можжевеловая водка – моя любимая?

– А ты откуда это знаешь? – не остался в долгу он. – Ладно, накатим по рюмашке, пока при памяти, и я побегу.

Я выставила на стол кастрюлю, салаты и разлила водку по граненым стаканам – других в кухне просто не было.

– Упущение, – не замедлила я попенять Лапицкому. – А если мне придется принимать высокопоставленных гостей, что я буду делать с такой тарой?

– Не придется, – успокоил меня Лапицкий. – Здесь принимать не придется. Это логово, берлога, неприкосновенная территория. Здесь ты будешь зализывать раны, никакого левого траха, никакого адюльтера, никаких самцов с эрегированными членами, – это ведомственная служебная квартира. Ты поняла?

– Еще бы не понять, – я лихо выпила полстакана водки и закусила черемшой. – Ты не останешься?

Капитан, который еще не успел допить водку, даже закашлялся от моей наглости:

– Ну, ты даешь, девочка.

– Шучу.

– Ладно, давай о серьезном. Сколько денег тебе нужно, чтобы, как ты говоришь, привести себя в порядок?

– А сколько ты можешь дать? – невинно спросила я. – По максимуму?

– Так уж и по максимуму?

– Не забывай, мне еще нужно экипироваться.

– Учти, Кардена я не потяну. И Ива Сен-Лорана тоже.

– Тогда ограничимся Версаче и Армани. Кажется, именно эти вещички ты хотел втюхать несчастному Олегу? Скажи, а машина с ключами и чемодан на заднем сиденье – они действительно существовали? Ну, если бы он выбрался?

– Существовали, – капитан разлил водку почти до краев – себе и мне. – Можно наврать с три короба в главном, но мелочи должны быть правдоподобными. Правда всегда должна подстраховывать ложь, иначе нет смысла ни во лжи, ни в правде. Это основополагающий принцип. Подходит ко всему… Давай-ка помянем его. Актер действительно был от Бога.

Я вспомнила тело Олега на паркетном полу, но вспомнила отстраненно, как что-то, не касающееся меня. Я вспомнила обезумевшую от скорби Марго, но и сейчас ничего не шевельнулось в моей замутненной душе. И тем не менее вкуса водки я не почувствовала.

– Кстати, там была эта актриса, его пассия… Марго, кажется. Потрясающее совпадение: оказывается, она собиралась замуж за Кожинова.

– Чудны дела твои, Господи, – промурлыкал капитан и навалился на тушеное мясо: он вылавливал его из кастрюли прямо руками. – Который раз убеждаюсь, что Москва – город маленький. Ну что ж, тем лучше. Это даже нам на руку, можно сказать – подарок судьбы.

– Еще бы, лучше и придумать нельзя. – Капитан так смачно копался в кастрюле, что мне захотелось последовать его примеру, наплевав на все правила приличия. – Вместо громкого заказного убийства – возвышенная романтическая бытовуха, роковой треугольник, он, она и мафиози-разлучник. Он – дикое сердце, она – меркантильная сука, мафиози – театральный задник для трагедии. Партнеры в жизни, партнеры в смерти. Могу только представить, с какими заголовками выйдут сегодняшние газеты.

– Думаю, заголовки будут круче, – осторожно заметил капитан. – Писаки понаторели на таких вещах, у них по два десятка вариантов на одно хилое убийствишко. Но нас это уже не касается.

– Да. Ты прав. Нас это уже не касается. Капитан закончил поглощать мясо и с удовольствием облизал пальцы.

– Где ты только воспитывался? – с нежной брезгливостью спросила я. Теперь, когда все стало на свои места, Лапицкий нравился мне все больше и больше, отвязный тип, гад, каких мало. Гад, каких мало, и сука, каких мало, утомленные пресной добродетелью. – – Там же, где и ты. Дитя улицы. Думаю, мы поладим, любовь моя.

«Любовь моя», кажется, так обращался ко мне покойный Эрик.

– Не сомневаюсь. Ты останешься?

– Нет, – он потянулся с такой силой, что хрустнули все кости. – Сплю только один и только в своей постели, когда есть возможность. С возрастом начинаешь ценить хорошие привычки, особенно когда у тебя их немного… Спасибо за чай. Мне пора.

Я проводила капитана в прихожую. У самой двери, прежде чем взяться за ручку, он неожиданно обернулся ко мне и спросил:

– Все время забываю… Тебе ни о чем не говорит имя Ева?

– В контексте праматери человечества?

– В контексте Олега Марилова. Удалось восстановить часть его записной книжки, ее кровь выела… Там это имя встречается несколько раз. Заключено в пирамиду с двумя скарабеями по бокам, стилизация в духе древнеегипетского письма. У Олежки были свои приколы.

– Ну и что?

– Так он подчеркивал только важных ему людей. Очень важных. Людей, о которых он постоянно думал.

– Серийных убийц, насильников со стажем и воров в законе?

– Нет, для этого у него были другие обозначения.

– Другие?

– Для так тобой любимых серийных убийц он предпочитал голову бога Пта, отца всего сущего… Неважно. Это имя, Ева, оно не касалось его работы, его непосредственной работы. Во всяком случае, я бы знал…

– Может быть, это та самая женщина, которая была в машине и которая погибла… Кстати, ее так никто и не опознал?

– Нет.

– Похоронили?

– Можно сказать. Абонировали ячейку в холодильнике морга. Дело касается нашего коллеги, мало ли… Ладно, нет так нет. Я пошел. Спокойной ночи. Приеду завтра утром, а ты закрывайся на все замки. Ты теперь у нас ценный работник. Спи спокойно. Как говорится, на новом месте приснись жених невесте…

Лапицкий ушел, а я еще несколько минут постояла у двери, прислушиваясь к его затихающим шагам на ступеньках лестницы.

Ева, Ева…

Нет, это имя в пирамиде, окруженное жуками-скарабеями, ни о чем не говорило мне… Звучит претенциозно и не слишком подходит для нашего прохладного климата. Никогда не назвала бы так свою дочь, черт возьми…

…Я осталась одна. Наконец-то одна. Кастрюля с остатками жаркого и разворошенные салаты – не в счет. И только теперь я поняла, что страшно хочу есть. Вернувшись на кухню, я первым делом повторила подвиг капитана Лапицкого – залезла руками в кастрюлю и вытащила оставшиеся куски мяса. Удивительно вкусно, капитан не соврал, мне бы никогда так не приготовить. Доев мясо, я, так же как и он, облизала пальцы и в голос засмеялась: вот ты и дома.