Виктория Платова - Корабль призраков

– Надеюсь, ты вывел мерзавца на чистую воду?

– Еще чего не хватало! Мы с ним в разных весовых категориях. Была охота связываться. Просто хочу предупредить тебя, что здесь полно типов с двойным дном…

– Хорошо, милый, я приму это к сведению…

…И все-таки на обед мы опоздали.

Мы явились в кают-компанию даже позже Клио, которая после смерти старпома стала проявлять удивительную дисциплинированность. То ли сырой морской воздух выветрил из ее головки все звездные недомогания, то ли она сама устала от своей романтической стервозности, – во всяком случае, Клио не требовала жареных туканов под соусом тартар и кротко ела обычный суп с фрикадельками. За ней, к вящему неудовольствию Вадика, наперебой ухаживали лысый Альберт Бенедиктович и Мухамеджан. Муха пользовался полной свободой: его патрон не явился ни ко вчерашнему ужину, ни к сегодняшним завтраку и обеду: он страдал морской болезнью.

– Ты права, Карпик, – сказала я девочке и ободряюще ей улыбнулась, – он меняет жилетки в зависимости от настроения.

К сегодняшнему обеду Муха облачился в совершенно новую жилетку, полностью состоящую из карманов, заклепок и “молний”: карманы были даже на спине – мечта оператора, работника обменного пункта валюты или байкера со стажем.

– Вы о ком? – спросил Валерий Адамович.

– Точно. – Карпик ответила мне такой же ободряюшей улыбкой. – И настроение у него что надо.

– Вы о ком? – снова повторил свой вопрос банкир.

И я и Карпик проигнорировали Сокольникова – это была маленькая месть за желание уехать. Он и сам понял это и больше не приставал с расспросами. Только в конце обеда крепко взял девочку за руку:

– Вертолет будет в шесть. Доедай быстрей, нам еще нужно собраться.

– Ну, папочка!..

– Лара, ты помнишь наш уговор? Карпик опустила голову.

– Я спрашиваю тебя, ты помнишь наш уговор? Сейчас ты встанешь, подойдешь к Николаю Ивановичу и извинишься, – чертов губернатор все-таки нажаловался отцу на дочь.

– И мы останемся?

– Ты пойдешь и извинишься за все, что ему наговорила.

– И мы останемся?

– Не нужно меня шантажировать, Лара. Мы не останемся. Но извиниться ты должна, потому что этого требуют правила приличия.

– Хорошо, я извинюсь. – Карпик отставила стакан с недопитым соком и вышла из-за стола. Такой исполнительности и быстроты реакции, казалось, не ожидал и сам Сокольников. Карпик подошла к столу, за которым сидел губернатор Распопов. Сейчас он был занят тем, что потягивал пльзеньское пиво, которое завез на “Эскалибур” в большом количестве, и оживленно дискутировал с Арсеном Лаккаем на животрепещущие политические темы.

Некоторое время Карпик смиренно стояла у стола, терпеливо ожидая, когда Распопов соизволит заметить ее. Наконец, закончив тираду о частной собственности на землю, губернатор повернулся к ней:

– Что тебе, девочка?

– Мне нужно вам кое-что сказать.

– Слушаю тебя.

Впрочем, слушал не только он. Все головы в кают-компании повернулись к Карпику. Я уже заметила, что она вызывала снисходительное сочувствие: больной некрасивый ребенок в обществе сытеньких и преуспевающих взрослых.

– Я хотела извиниться.

Я видела, как покраснел Сокольников: видимо, он совсем не так представлял себе сцену извинения Карпик должна была сделать это незаметно и тихо, не вызывая всеобщего интереса Я была уверена, что в каюте они несколько раз прорепетировали это, и Карпик получила нужный текст.

– Слушаю.

– Простите, что назвала вас вором и не привела никаких доказательств, – зажмурившись, выпалила Карпик – Папа сказал, что сначала это нужно доказать, а потом уже высказываться. Так что извините, пожалуйста. Была не права.

Теперь уже покраснел Распопов. Но ему еще хватило сил промычать в ответ:

– Хорошо, девочка. Иди к папе.

Первым рассмеялся Арсен Лаккай. Это был вполне добродушный и даже изящный смех Он должен нравиться потенциальным избирателям Очевидно, с Лаккаем работают профессиональные имиджмейкеры.

Следом за Лаккаем прыснули еще двое: Клио и Муха и плохо говорящая по-русски, но всегда готовая поддержать любое веселье Аника. Заулыбался и ее муж, этакая скептическая улыбка предпринимателя, которому до смерти надоела исполнительная власть и налоговая полиция, ее олицетворяющая. Даже стюард Ромик позволил себе улыбнуться своей фирменной улыбкой. Вот только глаза остались холодными, цепкими и оценивающими. Я перехватила его взгляд и впервые подумала о том, что, может быть, Вадик не так уж и не прав.

– Ловко она вас, Николай Иванович, – поддел Распопова Лаккай.

– А что делать, дорогой Арсен Муратович – Губернатор пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Глас народа – глас божий, Николай Иванович.

– Слава богу, пока еще существует презумпция невиновности.

– Не пойман – не вор?

– Только этим и спасаюсь, дорогой Арсен Муратович…

На Сокольникова было жалко смотреть: он сгибал и разгибал в руках чайную ложку Карпик вернулась к столу и стала в отдалении, сама невинность, прихрамывающая на левую ногу.

– Я сделала, как ты просил, папа.

– Даже больше, – прошипел банкир.

– Ты портишь казенную ложку, папа, – в голосе Карпика послышалось участие.

– А ты портишь мне жизнь. Почему ты всегда портишь мне жизнь?

– Я стараюсь быть хорошей, папочка Я хочу делать все так, как ты хочешь.

– Я вижу. Идем.

– Да.

– Нам еще нужно собраться.

– Да.

Сокольников встал из-за стола и взял Карпика за руку. Она покорно пошла за ним. Проходя мимо столика губернатора, Сокольников хотел что-то сказать, но только махнул рукой. У самой двери Карпик обернулась и подмигнула мне. И показала глазами наверх.

И я вспомнила наш уговор.

Наверху была шлюпочная палуба.

Карпик появилась в спасательной шлюпке только через час. И все это время я терпеливо ждала ее. Я – взрослая, много пережившая женщина под тридцать, с богатым прошлым и туманным будущим. Я ждала тринадцатилетнюю девочку и думала о том, как будет грустно без нее, как опустеет без нее корабль. Уже сегодня вечером, в девятнадцать тридцать мы будем сидеть за нашим столиком только вдвоем с Вадимом. Но, в конце концов, Аника научит меня играть в бридж, а я научу ее играть в бильярд. Когда-то я неплохо играла в бильярд. Я устрою на корабле турнир по олимпийской системе и выбью всех, за исключением разве что милого нейрохирурга Антона. Возможно, мои шансы на легкий флирт повысятся: мужчинам нравятся женщины, играющие в бильярд…

В шлюпке было холодно, чего же еще ожидать от Охотского моря в апреле месяце? Влажный ветер пронизывал меня насквозь, даже свитера и собачья доха меня не спасали… Наоборот, от близости большой воды они страшно набухли, я знала, что такое случается с одеждой, кожей, волосами, – я сама выросла на море. Только это было совсем другое море.