Виктория Платова - Корабль призраков

Побродив по каюте, я подошла к медному тазу с водой Интересно, сколько она уже здесь стоит?.. Скорее машинально, чем преследуя какую-то цель, я сунула в него руку. И тут же одернула ее, чувствуя, что теряю сознание.

Вода в тазу была теплой.

И не просто теплой, а почти горячей. Судя по температуре, ее налили не больше пятнадцати-двадцати минут назад. Ее налили в то самое время, когда мы с Карликом подходили к дверям капитанской каюты… Откуда никто не выходил.

– Смотри, Ева! – позвала меня Карпик. – Очень любопытная штука!

Все еще не в состоянии прийти в себя, я придвинулась к Карлику и ухватилась за ее испачканную воском руку, как за спасательный круг.

– У меня тоже любопытная штука, – промямлила я.

– Нет, ты не понимаешь! Здесь такое!

Карлик сунула фотографию мне под нос, прикрыв ладонью нижнюю часть снимка.

– Ну! – торжествующе сказала она – Смотри внимательно!

Я повиновалась.

На фотографии, забранной под стекло, был изображен капитан “Эскалибура”, фанат дисциплины, собирательный образ, герой Джека Лондона, Германа Мел-вилла и других маринистов всех времен, вместе взятых. Капитан “Эскалибура” с его неуемной страстью к Шопену и бретонской кухне. Капитан, с которым я три раза в день встречалась в кают-компании. Капитан, который приказал отправить труп старпома Митько на Большую землю. Капитан, который так неожиданно исчез сегодня утром.

Или ночью?..

Конечно же, я ни с кем не могла спутать это лицо, уж слишком оно было запоминающимся. Улыбающийся капитан стоял на фоне какого-то корабля. Общею абриса судна видно не было, только чернота борта за капитанской спиной. И название корабля. Это было английское название. И английские буквы, которые я прочла без труда. Они составили именно то слово, которое я ожидала.

"EXCALIBUR”

– Что скажешь? – спросила у меня Карпик.

– Шпион. Агент 007. Человек с двойным гражданством.

– Все понятно. – Карпик убрала руку с нижней части снимка. – А на это? Под снимком стояла дата. 1929 год.

– Здорово, правда? – Глаза Карпика горели. – С ума сойти, как здорово!

По каюте снова пронесся вздох. В нем не было ничего угрожающего, но я поняла, что не слышала в своей жизни звука, страшнее этого. Теперь он был гораздо явственнее, даже невосприимчивая к мистике Карпик уловила его. И отреагировала так же, как и я.

Не сговариваясь, мы бросились вон из каюты, едва протиснувшись в дверь и сразу же за ней столкнувшись лбами друг с другом. Мы не удержали равновесия и шлепнулись на пол в метре от захлопнувшейся капитанской каюты. Несколько минут мы лежали в полной темноте.

– Ты почему побежала? – отдышавшись, спросила у меня Карпик.

– А ты почему?

– Потому что ты. – Карпик не договорила и принялась смеяться Она смялась так громко и заразительно, что мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Некоторое время мы слышали только свой истерический хохот: сплетенные руки, сплетенные ноги, две дуры – одна большая, другая маленькая – валяются в беспросветно темном коридоре и ржут как ненормальные, надо же!..

И только когда смех поутих, я явственно услышала шаги. Они были неуверенными и вкрадчивыми одновременно. Они были явственно слышны.

Они приближались.

– Ты слышишь? – шепотом спросила у меня Карпик. – Кто-то идет.

– Да. Нужно встать.

Но подняться не было сил. Маятник шагов приближался угрожающе быстро. Скоро он пронесется над нами и чиркнет лезвием по горлу. И тогда из горла – моего и Карпикова – шариками выкатятся все страхи и пойдут гулять по кораблю…

– Я боюсь. – В темноте Карпик нашла мою шею и крепко ее обхватила.

– Тс-с… – Встать не получалось, стреноженные страхом ступни отказывались служить. – Давай подождем.

Когда шаги приблизились настолько, что до них можно было дотронуться рукой, корпус “Эскалибура” вздрогнул. И в самой его глубине медленно заработало сердце. Душка Макс справился, он запустил дизель. И спустя секунду загорелись лампы в коридоре. И все сразу стало понятным и нестрашным.

А совсем рядом с нами стоял Вадик Лебедев: помятый, окончательно не проснувшийся, с выбившейся из штанов рубашкой, – восхитительный, обожаемый, единственный в своем роде душка Вадик. Он был для меня спасательным берегом, разбитым пирсом, заросшей травой бетонкой – всем тем, что символизировало возвращение. Сонный Вадик был единственной реальностью за последние полчаса.

– Чего это вы, девки, посреди коридора валяетесь? – спросил Вадик противным реальным голосом.

– Мы упали, – переведя дух, сказала Карпик. Чувствуя то же облегчение, что и я.

– Вижу. И давно вы упали?

– Недавно.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Пробки, что ли, вышибло? Проснулся, чуть с ума не сошел, – темень, хоть глаз выколи. Подумал грешным делом, что нам эти коновалы некачественную водяру подсунули.

– А при чем здесь водяра? – спросила я.

– Как при чем? Ты разве не знаешь, что людишки пачками слепнут от некачественного спиртного? А я вчера перебрал, не помню даже, как вырубился.. Стыдобища… Еще как Клио петь начала – помню. А потом – как отрезало.

Свидетельские показания Вадика ничем не отличались от других свидетельских показаний. На этом первую часть расследований можно завершать.

– У нас неприятности, – с видимым удовольствием сказала Вадику Карпик. – И крупные.

– Что такое? Твой папа женился на белой медведице? – Вадик не смог отказать себе в удовольствии подколоть девчонку.

Карпик взвизгнула и бросилась Вадику в колени. Спустя секунду он уже барахтался на полу рядом с нами. Карпик мастерски оседлала хилую грудную клетку оператора и с силой надавила на его кадык.

– Ева! – воззвал Вадик. – Уйми эту мурену, Ева! Она меня жизни лишит!

– А ты будь осторожен в выражениях, душа моя! – сказала я, но Карпика от своего единственного оператора все-таки оторвала.

– Вообще, который час? – запоздало поинтересовался Вадик.

– Неизвестно. Что-то около двух часов.

– А где все? На тюленей ломанулись? Ты-то чего не поехала?..

– Думаю, в ближайшее время нам не придется. Поднимайся, и идем в кают-компанию. Ты очень удивишься, когда все узнаешь…

…Первыми, кого мы встретили в кают-компании, были Сокольников и Клио. Клио сидела на коленях у банкира, обхватив его руками за шею: точно так же, наверное, не раз делала Карпик. Выразительный, как будто выточенный из нежного нефрита подбородок Клио покоился на волосах Сокольникова. Сокольников выглядел сосредоточенным и готовым к борьбе. Он терпеливо ждал второго участника турнира.

Второй участник появился и не замедлил бросить ему перчатку: Карпик выбрала отличную тактику – она решила не замечать отца.