Виктория Платова - Корабль призраков

Его рвало.

Я подошла к нему и коснулась рукой его взмокшего плеча.

– Что случилось, Альберт Бенедиктович? – осторожно спросила я, больше всего боясь выслушать ответ – Кто кричал?..

Мое прикосновение вызвало неожиданную реакцию: адвокат дернулся, сдавленно всхлипнул, жир на загривке качнулся и уперся в стальной поручень.

– Это вы? – Он неловко повернулся, но с колен так и не встал. – Там. Там.

– Успокойся, старик – Макс попытался поднять адвокатскую тушу на ноги, но у него ничего не получилось. – Быстро и внятно: что произошло?

– Там… – Адвокат снова повернулся к леерам и снова протиснул голову между ними. И снова его вырвало. – Там она…

– Кто – она?

– Певица.

– Так. Дальше…

– Мы ее нашли возле трюма… Ее убили.

– Убили? – одними губами прошептала я.

– Выстрелили в висок… Как… Как…

"Как было написано в вырванной из старого судового журнала странице”, – хотел сказать адвокат. Хотел – и не смог.

– Карпик, останься с адвокатом, – сказал Макс.

– Нет. Я пойду с вами. – Карпик упрямо закусила губу.

– Нет. Ты останешься. Приглядишь за ним. Я сказал.

– Хорошо. – Карпик подчинилась. Я даже удивилась такой терпимости.

– Куда идти, Альберт Бенедиктович? – спросил Макс.

– Вы сами увидите… Там все.

Оставив Карпика с Альбертом Бенедиктовичем, я и Макс двинулись к носовому трюму Ноги у меня подкашивались, и, чтобы не упасть, я крепко держалась за майку механика. И, спустившись на один пролет, мы увидели Клио.

Она лежала у трапа, неловко подогнув под себя ногу. Тусклая лампа освещала ее мертвое лицо. Выстрел действительно пришелся в висок и полностью разнес татуировку – красно-черного лемура. Лемура, который так прихотливо выгибал спину, который так живо на все реагировал. Лемура, который был свидетелем ее триумфа на музыкальных каналах, ее ленивого стеба над журналистами. Свидетелем ее любви и всех тех слов, которые говорили ей мужчины: “До чего же ты хороша, Клио… Вы станете моей женой, Клио?.. Я хочу тебя, Клио… Обожаю цвет твоих глаз, Клио… С ума схожу от секса с тобой, Клио… Вы бы не поужинали со мной сегодня вечером, Клио? Вам понравились цикламены, Клио?.. Хочу, чтобы мы вместе кончили, Клио…” Теперь красно-черный зверек умер. Он убит выстрелом в упор. Он никогда больше не будет существовать…

Как сквозь пелену я видела стоящих вокруг людей: постаревшего сразу на несколько лет Муху, Антона, Филиппа, Анику и Андрея.

– Тетре! Тетре! (Висок! Висок!) – безостановочно повторяла Аника.

– Пусть она заткнется! – закричал Сокольников, стоящий на коленях перед Клио и придерживающий дрожащими руками ее голову. – Пусть она заткнется, скажите ей кто-нибудь, скажите по-французски, по-немецки, по-китайски, пусть она заткнется, заткнется, заткнется…

Но никто ничего не говорил.

Сокольников уронил голову на грудь Клио и глухо зарыдал. Я видела, как волосы Сокольникова пачкаются в крови мертвой певицы, – прощальный поцелуй страсти… Банкир поднял голову и обвел всех безумным взглядом:

– Скажите мне, что это не правда… Но никто ничего не говорил.

Отчаявшись добиться ответа, он снова склонился над Клио и затряс за ее плечи:

– Ну же, девочка, вставай, не пугай меня… Вставай, ты же слышишь меня… Ты слышишь меня, правда?.. Давай…

Видеть это было невыносимо. Первым не выдержал Макс. Он оторвал банкира от тела Клио, крепко сжал его за плечи и тяжело бросил в лицо:

– Хватит истерики. Она мертва. Она ничего больше вам не скажет.

– Нет. Скажите мне, что это не правда.

– Она мертва. Возьмите себя в руки.

– Нет…

– Да. Ничего нельзя изменить. Макс произнес это вслух, – она мертва, ничего нельзя изменить. Это был окончательный вердикт.

Клио никогда больше не вернется, никогда больше не будет курить свою трубку, никогда больше не будет заниматься любовью с банкирами. Я разговаривала с ней сегодня днем, а теперь ее больше нет… Макс немного ослабил хватку, и Сокольников снова рухнул на колени перед телом Клио, обхватил голову руками и завыл.

– Нужно постараться увести его, – тихо сказал механик Антону. – И забрать тело ко мне, в холодильную камеру…

– Я не знаю, как это сделать.

– Нужно постараться. Вы же врач, вы знаете, что говорить в таких случаях.

– Нет. Я не знаю, что говорить в этом случае.

– Его нужно оторвать от тела, иначе он просто тронется. Давайте, доктор. Даже если придется применить силу.

– Ладно, я постараюсь, – сказал Антон и наклонил над банкиром осунувшееся лицо. – Валерий, ее нужно перенести.

Сокольников посмотрел на Антона так, как будто увидел впервые. А потом вцепился ему в колени:

– Боже мой, как же я мог забыть, дур-рак, вы же доктор, Антон, вы же нейрохирург… Вы же все можете, вы можете ей помочь.

– Ей уже нельзя помочь. Можно сделать только одно.

– Что?! – В голосе банкира заметалась безумная надежда.

– Ее нужно перенести.

– Куда?

– Там, где ей будет лучше, чем здесь… Нельзя ее оставлять.

– Конечно же, нельзя, доктор…

– Тогда идемте.

– Я сам ее понесу… Я сам.

– Хорошо. Только нужно сделать это быстрее.

– Конечно.

Антон кивнул Максу. Теперь оба они терпеливо дожидались, пока Сокольников поднимет Клио. Банкир обхватил ее руками, осторожно положил простреленную голову себе на плечо и так же осторожно двинутся к трапу. Механик и нейрохирург последовали за ним. Но никто больше не двинулся с места. Все как зачарованные смотрели на кровавое пятно на железном полу палубы.

– Подождите! – крикнула я.

– Что? – Макс недовольно обернулся. Когда Сокольников поднял Клио, я увидела кончик конверта в заднем кармане певицы, – должно быть, она так и не вытащила его с утра.

– У нее конверт в заднем кармане. Может быть, это что-то значит. Это поможет нам.

Лицо Макса потемнело, он кивнул, остановил плохо соображающего Сокольникова и вытащил конверт. Мельком осмотрев его и ощупав руками, он протянул его мне.

– Возьмите. Я не знаю, зачем он вам. Но берите. Может быть, и вправду пригодится.

– Спасибо.

– Вы здравомыслящий человек, Ева. Постарайтесь управиться со всеми. И последите за Карпиком. Ее отец сейчас полностью невменяем. А мы постараемся скоро прийти. Насколько это возможно.

– Хорошо, Макс.

Сжав конверт в руках, я подошла к остальным, все еще стоявшим вокруг темного пятна крови. Пятно крови – вот и все, что осталось от секс-символа конца тысячелетия. Никто по-прежнему ничего не говорил. Муха поднял голову и посмотрел на меня воспаленными глазами. И все-таки не меня он искал. Ему нужен был Вадик, придумавший всю эту теорию, которая устраивала всех. Вадик был так подавлен, что попытался опуститься на пол, но не смог весь пол был забрызган кровью.