Кирилл Казанцев - Рыба гниет с головы

А Алексей как-то пришел из Управления собственной безопасности, куда носил заявление, и напился вдрызг. Потом сквозь хмель, матерясь, рассказал, как ему там в лицо смеялись, отпускали грязные комментарии и отвечали, что это все их фантазии и байки. Как Алексей сдержался, чтобы в морду не дать, он и сам не знал.

Алла еще не поняла, что ничего и не кончилось для их семьи. Для психики мужа этот случай даром не прошел, у него начались проблемы даже с потенцией. А сколько звонков было и намеков, сколько приглашений прийти и побеседовать. И сколько ночей они не ночевали дома, отправив дочь на все лето к родственникам и живя с отключенными телефонами и потушенным светом. Вообще живя в жутком животном страхе, в ожидании мести, еще более жестокого наказания за то, что посмели жаловаться, звонить и писать…

Антон проснулся от ощущения сухости во рту. Ему трудно было дышать, казалось, что толстый распухший язык запал в глотку и мешал проходить воздуху. Затылок болел, спина ныла от долгого лежания на жестком. Почему-то он сразу понял, что долго лежал на жестком. И еще в голове звоном стоял перестук вагонных колес, значит, он находится в поезде. Только не хватало привычных ощущений, которые связывались с поездкой на поезде. Что-то не соответствовало. Ведь поездка на поезде – это купе или плацкарт, люди, относительно мягкая полка…

Поезд остановился, и Антона дернуло по полу во время остановки так, что он стукнулся головой. Опершись руками, с грехом пополам принял сидячее положение. Вагон, только не настоящий, и темнота. Сознание как-то сопротивлялось и включалось неохотно. Вагон, вагон… Грузовой вагон! И пустой… и закрытый, потому что темно.

Антон перевернулся на колени, снова оперся руками о грязный пол и встал на ноги. Пошарив по карманам, он поймал себя на мысли, что не знает, чего ищет. Потом подсказка пришла – мобильный телефон. У него аппарат такого типа, что в нем есть встроенный фонарик. Только аппарата в кармане нет. Обидно. А где телефон, а где он сам сейчас, почему в вагоне, почему лежал? Пьяный был?

Очень медленно, почти с ощутимым скрипом, как открывающаяся ржавая петля, сознание восстанавливалось, возвращалась память. Антон помнил, что он работает в полиции, но это нужно от всех скрывать. Почему? Этого он не помнил. Он вспомнил даже, что приезжал в психиатрическую клинику на консультацию. А потом – как отрезало! И еще Антону было жутко плохо.

Он нащупал рукой холодный металл и прижался к нему лбом. Может, он что-то путает, может, забыл, может, у него помутнение рассудка? Может, он в этой клинике был не для консультации, а лечился в ней? Может, ему там что-то вкололи? Смутное беспокойство одолело Антона, но больше в своих воспоминаниях он не продвинулся ни на шаг.

Вагон снова дернулся, чуть не свалив Антона на пол, и поезд медленно тронулся, потом поехал все быстрее и быстрее. Ясно было, что из этого вагона надо выбираться. Антон походил вдоль стен, подергал все, за что могла ухватиться рука, но ничего такого, что послушно откатилось бы в сторону, не нашлось. Проклятие, он же хорошо представлял себе эти товарные вагоны, как у них откатывается дверь! Заперта снаружи? Тогда вверху с обеих сторон есть люки под самым потолком, в которые можно вылезти. Если они тоже не заперты.

Антон снова принялся курсировать в темноте, но столкнулся теперь с другой проблемой. Он не мог дотянуться до люков, потому что ему не на что было встать. Вот это ситуация! Антон уселся на пол, прижавшись спиной к доскам, и задумался. Пить хотелось страшно, голова болела, но это все терпимо. Пока. А вот как отсюда выбираться? Он и так черт знает куда уже уехал, потому что неизвестно, сколько провалялся на полу. Хотя, судя по всему, снаружи ночь. Хотя! Это могли быть и вторые сутки, следующая ночь.

Кричать и барабанить в стенки вагона, видимо, было бесполезно. Поезд сейчас ехал вне населенных пунктов, и никто Антона все равно бы не услышал. Чтобы услышали, поезд должен остановиться в людном месте, желательно в большом населенном пункте. Все предельно просто, оставалось только дождаться большого населенного пункта.

Такой вариант Антона не устраивал, потому что он не хотел оказаться завтра в Уфе или Набережных Челнах. И не хотел сообщать, что работает в полиции. Это смешает какие-то важные планы. Тогда что же делать? Надо вспоминать, что из себя представляет товарный вагон, какова его конструкция. И еще как-то бороться с этой дурнотой.

Антон решил еще немного посидеть, а то он от ходьбы в темноте по вагону сильно устал. Что же с ним случилось? Неожиданно откуда-то из глубины сознания, как мыло из скользких рук, выскочило понятие «ретроградная амнезия». Выскочила послушно и легко, как что-то хорошо знакомое. Антон улыбнулся бы, если бы ему не было так плохо, не мутило и не кружилась бы голова.

Потеря памяти и «ретроградная амнезия»! Мысли потекли ровнее: небольшая временная потеря памяти, временное нарушение работы головного мозга, при котором человек не может вспомнить ближайшие события. То, что произошло непосредственно перед событием, вызвавшим потерю памяти. Похоже, потому что про могилу мамы он помнил, про работу в полиции – тоже. Даже про психиатрическую клинику помнил, но тут накатывало волнение: вдруг он там лечился и сбежал?

Скорее всего, нет, успокаивал себя Антон, подобное нарушение может быть следствием ушиба, повреждения головного мозга, отравления, психической травмы. Все правильно: в институте им говорили, что данная форма потери памяти отличается от иных тем, что невозможность вспомнить недавние факты сочетается с яркими и четкими воспоминаниями фактов, произошедших очень давно. Успокаивало и то, что данная форма амнезии излечима. Через какое-то время все события возвращаются в память больного. Паниковать не надо! Надо думать про вагон!

И Антон старательно стал вспоминать, как в его представлении выглядел современный товарный вагон. И вспомнил. Вспомнил, что теперь они обшиты не досками, а железом. Так что через стену не проломиться. Косые, V-образные опоры каркаса, обваренные или на болтах, но все же листы железа. А на полу? На полу доски, но, наверное, толстенные. Ломом их только отдирать, но лома в вагоне, скорее всего, нет. И быть ему тут неоткуда.

Косые? И тут до Антона дошло, что каркас стен вагона как раз и подходит для того, чтобы по нему лазить. Стараясь не спугнуть мысль, он плавно встал и пошел вдоль стены, придерживаясь за нее рукой. Вот и конец вагона. Тут, где-то над головой в стене, и есть это злосчастное окошко. Он на ощупь выискивал выступающие болты, наклонную поверхность балок. Ему удалось подняться, цепляясь неизвестно за что, где-то сантиметров на пятьдесят-семьдесят от пола, когда рука нащупала то, что он и искал. Край проема и крышку люка, которая плотно к нему не прилегала.