Кирилл Казанцев - Проверка на преданность

Молодой мужчина, который командовал всей процедурой, обернулся на входившего в кабинет полковника Быкова. Алексей Алексеевич был, как и все полицейские, без формы и ни во что не вмешивался.

– И что дальше, товарищ полковник? – спросил его старший из полицейских.

– А дальше, Вадик, все по протоколу, – усмехнулся Быков. – Я тебе обещал шумное дело и карьерный рост? Вот и получи.

– Боюсь, завтра начальство мне уши открутит, что не доложил, что без его санкции провел операцию.

– А ты немного перетерпи, Вадик, – посоветовал Быков. – Может, кто-то сначала и поворчит в твой адрес, но потом, поверь мне, ему не до тебя будет. Помяни мое слово, через некоторое время ты будешь в героях ходить. Я помогу тебе такие фамилии вытянуть на свет божий, что слюной изойдешь. Дружи со мной, и я тебе еще не такие сладкие кусочки буду подбрасывать.

– Да, – усмехнулся Вадик, – с вашим Управлением сложно не дружить. Не захочешь, так заставите.

– Вадик, я тебя не заставлял, – сварливым голосом возразил Быков. – Я тебе предложил, а ты согласился.

После допроса Мальцеву объявили, что до суда ему выбрана мера пресечения в виде содержания под стражей и что домой он не вернется, а прямо отсюда отправится в следственный изолятор. Это было дико и нелепо, это было совсем не похоже на ту мирную рутину, в которой он жил до сих пор. Эта рутина, как постер в кабинете Мальцева, надежно крепилась к мощной стене под названием областное правительство. До сих пор крепилась. А что теперь? Теперь Мальцев оказался один на один с правосудием, с восемью миллионами наличных в его кабинете, которые он укладывал в сейф. И некому прийти и грозно все прекратить, увести его отсюда, покровительственно похлопав по плечу.

Когда Мальцева уже собирались вывести на улицу и посадить в машину, в кабинет решительно вошел юрист из «спортивного» министерства. Наверное, какие-то договоренности все же существовали, потому что два сержанта быстро покинули кабинет, оставив задержанного наедине с представителем министерства.

– Спокойно, Владимир Евгеньевич, спокойно! – говорил юрист, вглядываясь в глаза Мальцева.

А Мальцев был очень неспокоен, был на грани паники. Он даже и не подозревал, что кое-кто в верхах прекрасно понимал его состояние, даже угрозу, которое это состояние представляет. И юрист, высокий молодой мужчина с аккуратными длинными волосами, собранными на затылке в хвост, прибыл сюда, чтобы обстановку разрядить.

– Вы правильно сделали, что ничего не стали говорить, Владимир Евгеньевич. Очень правильно. Завтра у вас будет адвокат, завтра вам все объяснят относительно линии поведения, относительно доказательной базы. Но помните, что рот нужно держать на замке. Это касается и происхождения денег в вашем кабинете, и тех схем, о которых вы знаете. Будете молчать, и скоро вас отсюда выручат.

– Скоро? – громким шепотом возмутился Мальцев. – Да меня же в тюрьму сейчас повезут! Вы понимаете, что это такое?

– Ну, не в тюрьму, а всего лишь в следственный изолятор, – криво усмехнулся юрист. – А виноваты во всем вы сами. Зачем надо было приглашать в свой кабинет этого человека? Почему вы не сообщили о звонке… кого надо было предупредить. Вы элементарным образом подставились, Владимир Евгеньевич. И сами подставились, и руководство подставили. Теперь терпите! Все зависит от вашего поведения. Будете умницей, и скоро для вас все закончится.

Однако прошел день, и еще один день. Заканчивался уже третий, как Мальцев сидел в камере следственного изолятора № 1. Мальцеву казалось зловещим то, что изолятор находится рядом с Ивановским кладбищем. Он знал этот изолятор, много раз проезжал мимо по улице Репина, много раз приходилось ему бывать и на самом кладбище. Он слышал и раньше беспочвенный треп, что в 1-м изоляторе до отмены смертной казни расстреливали осужденных и что их якобы зарывали тут же на Ивановском кладбище без обозначения могил.

От всех этих воспоминаний становилось как-то жутковато на душе. Особенно потому, что сидел Мальцев без всякой связи с внешним миром. Он ходил по камере из угла в угол, а в голову лезли картины виденного когда-то на кладбище. В самом центре, на холме, величественный памятник известному земляку, уральскому писателю – Павлу Петровичу Бажову. И не просто писателю, а человеку, свято верившему в идеалы коммунизма. И рядом, почти напротив каменной фигуры Бажова, памятник другого пламенного коммуниста. Мальцев хорошо помнит потеки красной краски на прямоугольном камне памятника. Это могила Петра Ермакова – активного участника расстрела семьи Романовых. Человека, который гордился этим до конца своих дней. И красная краска – как кровь, запекшаяся на камне, как символ пролитой Ермаковым человеческой крови.

Мальцев совсем бы ударился в истерику, если бы не посылка от жены. Ее принесли на второй день. Значит, Катя все знает! Это хорошо, что она знает, от этого на душе как-то спокойнее. В посылке была большая сумка, как объяснили Мальцеву, для хранения личных вещей. Был тут и спортивный костюм, носки, нижнее белье, бритва, сигареты.

Сигаретами пришлось поделиться с двумя сокамерниками. Один – щуплый мужичок неопределенного возраста, который на всех глядел с верхнего яруса с большим интересом. Другой был парнем лет тридцати. Неизвестно, что он там такого совершил, но пребывал парень в состоянии постоянной угрюмости. А еще он постоянно изводил себя спортивными упражнениями. От этого в камере нечем было дышать от пота. Кстати, парень много отжимался, подтягивался и так же много и нервно курил.

– Я слышал, что про тебя народ базарил, – на второй день поделился мыслями с Мальцевым мужичок. – Ты на «бабках» погорел. По такой статье в СИЗО не сажают, а тебя сунули. Знаешь, почему? А я скажу, поделюсь с тобой опытом. Знаешь ты много, нервный ты. Можешь по глупости прилюдно кому-то что-то сказать, позвонить. Ты же боишься? Вижу, что боишься. Вот и на воле ты бы кинулся правды искать, защиты. Тут-то следствию сразу бы и дал лишнюю информацию.

– Так вы считаете, что в моем аресте виноваты… – опешил от этой дикой мысли Мальцев.

– Дружки твои, подельнички, – засмеялся мужичок. – Обычное дело!

И только на третий день Мальцева вывели, наконец, в коридор, провели через пару решетчатых дверей и подвели к камере, которая располагалась возле помещения охраны. Это оказалась комната для допросов, где его ждал адвокат.

– Ты чего это телефон на ночь отключаешь? – насмешливо, но с ноткой подозрительности спросил Боруцкий. Это был его первый звонок на «подаренный» Антону телефон. – Что, есть причины?

– Причины есть всегда, – ледяным тоном ответил Антон. – Особенно когда выполняешь такие поручения, как ваше. Да и без них тоже. Хочется утром проснуться.