Владимир Колычев - Круче не бывает

– Да, та же мебель и осталась. Люди мы небогатые, на новую мебель денег нет…

– А столы случайно не выбрасывали?

– Какие столы?

– Ну, я не знаю. На кухне там столы, в комнатах…

– И на кухне есть, и в комнате, – кивнул Углов. – А зачем вам?

Илье пришлось объяснять ему, что гость его сына мог спрятать там украденное когда-то колечко. Впрочем, секретность можно было не разводить, потому что ни в одном столе тайника обнаружить не удалось. Гусеницу мебельной моли нашли, а тайник – нет.

Угонами автомобилей Паша не промышлял, но как это делать, знал хорошо. Не зря же он сигнализациями занимался. Сначала он снял частоту, которой пользовался Павельев, а затем послал сигнал, разблокировавший программу. Мартын осторожно забрался в «Мерседес», спрятался за передними креслами, затих.

Солнце припекало, в салоне становилось все жарче, а Павельев не появлялся. Вроде бы в супермаркет зашел, а его нет и нет. К тому же вязаная шапочка на голове у Мартына, которую он использует как маску. И чем дольше затягивалось ожидание, тем больше зверел Мартын. И когда Павельев все-таки появился, он с диким удовольствием набросил на него удавку. Так ловко это сделал, что жертва не успела просунуть пальцы под струну.

– Затихни, падла! Или удушу! – в восторге от собственной крутости заорал он.

Павельев ездил один, охранник в машину подсесть не мог, стекла затонированы наглухо – снаружи не видно, что происходит внутри, изоляция в «Мерседесе» отменная – можно хоть во весь голос глотку драть.

Павельев опустил руки, расслабил тело – насколько это можно было возможно.

– Ты кто такой?

– Привет меня зовут! Привет от Ишима!

Павельев пытался рассмотреть его в зеркало заднего вида, но лицо скрыто маской, только глаза в щелочке видны. Да и зеркало предусмотрительно повернуто в сторону.

– Чего ты хочешь? – простонал Павельев.

– Крови твоей хочу!.. За пацанов спросить хочу!

– За каких пацанов?

– А ты не знаешь? За Костю Самоката! За Артурчика! За всех, кого вы с братаном положили!

Удавка тонкая, из гитарной струны, Павельев понимал, что ею легче горло перерезать, чем удушить. Он понимал, что всецело находится в руках Мартына, поэтому не дергался.

– Никого мы с братом не положили! Там на стрелке мезинские пальбу подняли! С них все началось! Юрка две пули получил! Очнулся, вокруг одни жмуры!

– И деньги, и бриллианты.

– В том то и дело, что не было ничего! Ни денег, ни камушков!

– Да, но тогда я и тебя не буду убивать. Я тебя просто задушу…

Мартын потянул за концы струн, затягивая удавку, и Павельев с хрипом засучил ногами по полу:

– Не надо… Я скажу…

Мартын ослабил захват, и голос у жертвы стал гораздо более звучным и внятным. Только вот сами слова его совсем не устраивали:

– Не было там денег. Ни денег, ни брюликов…

– Я тебя сейчас точно придушу!

– А толку? Денег-то все равно не было!..

– И куда они делись?

– Не знаю, может, кто-то из мезинских увел. Их там всех, кто на складе был, положили. Но может, из водителей кто-то остался…

– А зачем же тогда братан твой ноги сделал?

– А зачем ты меня за горло держишь? Ты же не веришь, что там ничего не было? Не веришь. И Юрке бы никто не поверил. Загасили бы его…

– Говоришь, Павлин две пули получил? А чего ж он тогда не остался? Так бы никаких предъяв, если бы он остался…

– Ну, да, никаких, за исключением трупов, которых бы на него навесили. Он под вышку идти не хотел… Ты кто такой? Обзовись!

– Зачем?

– Ну, если ты ишимовский, зачем нам воевать? Договориться можно.

– Мы и так договоримся. Ты нам все до цента вернешь, тогда и договоримся…

– С чего верну? Не было ничего!

– Да, но зачем вы тогда с братаном прятались?

– Я же говорю, не хотели, чтобы нам за деньги и камушки предъявили! Неужели не ясно?

– Но ведь прятались? Значит, вину за собой чувствовали!.. А потом Ишима вдруг не стало, братва разбежалась, ты решил, что можно гоголем ходить, бизнес делать. Страх совсем потерял. Бизнес у тебя конкретный. А на какие шиши ты бизнес этот поднял?

– Слышь, брат, откуда ты такой всплыл?

– А с того света за тобой пришел! Чтобы деньги вернуть! – улыбнулся собственному остроумию Мартын.

– Если ты там в аду был, ты должен был знать, где эти деньги все время находились!

– Знаю, на кладбище были. Здесь, в Битово. И вы с братаном их здесь спрятали.

– А ты в ментовку сходи, узнай, кто там и что прятал? Чмошник там какой-то объявился, он деньги и камушки увел. А мы с братом не при делах… И вообще, Юрка пострадал конкретно, ноги у него нет…

– Ну ладно, деньги, может, их кто-то другой увел, а камушки?

– А за что меня менты повязали? За то, что я камушки в танке искал! Ты сам подумай, если бы они у меня были, разве бы я их искал?

– Так потому ты их и искал, что камушки у вас с Павлином увели. Тот черт и увел, которого на погосте замочили. У вас он увел.

– Да в том-то и дело, что не у нас! Может, он на электромеханическом заводе работал, может, сторожем, я не знаю. Может, услышал, что стрельба, зашел на склад, а там трупы. И чемодан с деньгами. Ну, и брюлики… Не выдержала душа поэта, потянулась к богатству.

– Да нет, не мог сторож взять. Там всех сторожей пробивали, – покачал головой Мартын.

– Сошников мог сторожем наняться, он же от ментов прятался… Ну да, на заводе и прятался. Там тогда все в запустенье было…

– Сошников?

– Это тот чувак, который деньги с камушками увел. Которого на кладбище замочили. Я как узнал, что деньги он еще в девяносто седьмом зарыл, сразу понял, что он, падла…

– А деньги где?

– Не было денег. Там газеты вместо денег были. Кинули этого Чмошникова!

– Кто?

– А это ему в наказание за то, что он Ишима кинул.

– Кто конкретно его кинул?

– Да я откуда знаю?.. Друг у него здесь в Битово был, он к нему с деньгами приехал. Брюлики где-то у него на даче заныкал, а деньги на кладбище закопал…

– Что за друг?

– Костя его зовут. Фамилия Углов. Дача у него в «Гидротехе», дом сорок четвертый. Там где-то брюлики… Хотя вряд ли.

– Почему?

– Да потому что этот друг Чмошникова и кинул. И бриллианты забрал, и деньги на кладбище подменил…

– Ну, так прессануть его надо! – разволновался Мартын и от переизбытка эмоций затянул удавку на шее у Павельева. Тот даже слова сказать не смог, только захрипел, пуская пузыри. Мартын ослабил петлю.

– Ты что творишь? – в страхе пробормотал Павельев.

– Извини, переборщил, – сказал Мартын.

И на какие-то мгновения остолбенел от удивления. Не должен он был извиняться перед этим пижоном, но с языка сорвалось.

– Не меня прессовать надо…

– Как нам этого чувака найти?

– Кого? Углова? На кладбище он. В автокатастрофе погиб… Зато дача осталась. Я там был, камушками хотел заняться, а тут менты. Они по моему следу шли… Только я все равно не стал бы брюликами заниматься. И знаешь, почему?