Кирилл Казанцев - Я пришел, чтобы судить

На выходе из кабинета для совещаний Антон столкнулся с майором Сахно, начальником ГИБДД района. Сегодня майор выглядел совсем иначе, нежели в тот вечер, когда орал на Антона в дежурной части. Его сытое лицо сейчас выражало радушие.

– Ты что же, Копаев, – широко расплылся в улыбке Сахно. – Мог бы сразу тогда сказать, что полицейский. Чего же своих-то топить? Решили бы в момент с твоими правами.

– Да я как-то не о правах беспокоился, – усмехнулся Антон такой перемене. – Я о поведении ваших подчиненных больше говорил.

– Ладно, ладно! – Майор попытался обнять Антона за плечо. – Одну шкуру носим, нечего старое поминать. С меня коньяк, и права сам в кабинет тебе принесу! Извини, что так обошелся с тобой. А давай-ка мы по-другому помиримся! Завтра я «поляну накрою», соберем на лоне природы свой круг достойных людей, отдохнем, усугубим граммов по пять, о жизни перетрем. Я тебя познакомлю поближе с нашим руководством из Управления. Ты вот все с Кулевцом дружишь, с мэром за руку здороваешься, а работать-то с нами придется, руководителями среднего звена. Как, вливаешься в компанию?

Антона покоробило упоминание о «достойных» людях, но идти на конфликт так сразу, в лоб, он не хотел. Но и участвовать в пьянке тоже не хотелось. Не потому, что он не употреблял алкоголя, а потому, что не был уверен, что в этой предполагаемой компании сможет повести себя адекватно.

– Видно будет, – ограничился он обтекаемым ответом.

Когда Антон вернулся в кабинет, начать работать ему не дали. К нему потянулись люди из разных отделов за экземплярами нового плана для своих начальников. Сами начальники, разумеется, к Копаеву не пошли. Единственный, кто пришел лично, – это капитан Горюнов.

Сняв фуражку, он уселся на стул с видом взрослого, который пришел поговорить с нашкодившим ребенком, и теперь весь излучал горькое сожаление, что упустил где-то в воспитании своего чада.

– Ну, ты, конечно, молодца, – покивал Горюнов головой. – Я понимаю, что только вчера из института, весь нашпигованный свежими знаниями. Но извини, а посоветоваться предварительно с теми, кто тут не первый год работает, ты не подумал?

– А я для чего все это затеял? – уставился Антон на капитана. – Я ведь обстановку изучил, статистику поднял, отчеты. Если бы еще с руководителями служб и подразделений в пререкания с самого начала вступил, то воз и поныне был бы там же. А я подготовил свое видение, доложил вам всем сразу. Вот и давайте теперь советоваться, приводите свои контраргументы, возражайте, предлагайте иное, если со мной не согласны.

– Воду ты в ступе толчешь, вот чего я тебе скажу. Сейчас Кулевец захочет в новом свете перед областным начальством выступить и начнет нас наклонять. Начальству суть-то не важна, пойми ты это. Начальству важно, чтобы все выглядело так, как будто улучшается, чтобы просто что-то делалось в этом направлении.

– А не наша ли с вами работа, – возразил Антон, – чтобы это перестало быть видимостью, а стало действительно полезным делом, чтобы в самом деле эффективность повысилась?

– Да ничего она не повысится! – махнул рукой капитан. – Ты людям новый геморрой предлагаешь. Оно кому нужно?

– А я думал, что мы погоны для того и надели, чтобы свой долг выполнять, людям служить, думать, как лучше делать свою работу.

– Перед начальством прогибаешься, вот что я тебе скажу, – брезгливо усмехнулся капитан. – Тебе не с Кулевцом работать, тебе с нами работать. А Кулевец… сегодня он есть, завтра его нет. – Капитан встал и решительно надел фуражку. – Давай свои писульки, новатор! Пойду время терять и отписываться из-за тебя.

Пока ситуация не созрела и не было принято решения по поводу его предложений, Антон свои планы стал реализовывать в том объеме, в каком позволяли ему его должностные функции. Благо, пока был исполняющим обязанности начальника отдела. Он начал гонять своих немногочисленных сотрудников с проверками, собирать их рапорта, и сам тоже активно включился в процесс.

Уже следующий вечер он посвятил дальним опорным пунктам. Участковый пункт полиции, на который он пришел, располагался на стыке заводского жилого массива и частного сектора. Первым делом Антон познакомился с вывешенным режимом работы. Ему сразу бросилось в глаза, что все участковые осуществляли прием граждан практически в одни и те же дни и часы, по вечерам. Получалось, что три офицера почти ежедневно по четыре часа просиживали здесь в самое полезное, по мнению Антона, время. Время, когда можно было пройти по неблагополучным точкам, проверить неблагополучные семьи, поднадзорных. Получалось, что их работа сводилась к сбору заявлений, вызову и беседам с теми, к кому были претензии.

Эта работа тоже была необходима, но все трое и сразу! Антон прошелся по коридору мимо дверей кабинетов участковых. Какая-то мамаша тихо воспитывала пацаненка на стульях, в одном кабинете лейтенант громко разговаривал по телефону, в другом старший лейтенант, скривившись от дыма зажатой во рту сигареты, что-то тихо писал. Третий был открыт и пустовал, хотя на вешалке виднелась форменная фуражка. Это был кабинет старшего участкового – майора Жаркова. Ого, усмехнулся Антон, так, кажется, представился тот майор, когда он отделал пьяных хулиганов вместе с сынком директора завода.

– Я слушаю, – послышался за спиной голос.

Антон обернулся и увидел майора, входившего с полотенцем в руках.

– А-а! Копаев! – кивнул он. – С проверкой?

– Да, знакомлюсь с работой участковых пунктов, – кивнул Антон.

Дальше разговор пошел уже по известной схеме. Майор, естественно, считал, что участковые загружены максимально, что режим работы пунктов оптимален, что лучше работать уже некуда и ничего тут не придумаешь. Антон не стал настаивать и спорить. Не за этим он сюда пришел и не с этим майором следовало спорить.

– Вы меня извините, конечно, – без тени раскаяния сказал майор, когда разговор, наконец, повернулся к той истории, – я тогда сгоряча на вас накричал. Но и вы поймите. Есть простые граждане, а есть такие, с кем ссориться нельзя.

– То есть кому-то порядок нарушать можно, а кому-то нельзя. Кому-то преступления совершать можно, а кому-то нельзя.

– Да ладно вам, мы не в детском саду! – нахмурился Жарков. – Если речь пойдет о преступлении, то тут все равны перед законом, да и не мы с вами будем участниками в этом деле. А вот по мелочи зачем ссориться? Ирка эта, к которой он якобы приставал, такая же шушера, как и его дружки. И то, что он с ними якшается, тоже его дело. А вот морду бить не стоило.

– Я эту морду бил не ради удовольствия, – напомнил Антон, – а в целях самозащиты. Я теперь знаю, кто такой Евлампиев, но желания у меня приструнить его не убавилось.