Джордж Хиггинс - Ограбление казино

— А раньше он ходил? — спросил Амато.

— Думаю, по мелочи что-то кому-то, кто тачки покупал, — ответил Фрэнки. — И мне сказал, что мою подрегулировать надо или что-то, он мне может, а запчасти и за так можно достать. Ему фанзы позарез.

— Обязательно Тонтон, что ли? — спросил Амато.

— Бля, да нет же, — ответил Фрэнки. — Я это так сказал, раз всех так интересует, что тут варится. Ни о чем точно я не думал. Я же чего хочу — я хочу, чтоб полегче срослось, может, совсем новая какая, из пластмассы такие делают или еще из чего-нибудь, чтоб внутри там фанзы были, ну и вокруг, может, чтоб стояло, чтоб голой жопой не светить за работой.

— Я как-то вечером Конни в кино повел, — сказал Амато. — Хуйня какая-то, аж в Броктоне шла, а там такой у них торговый центр. Это — не знаю, как называется. Одноэтажный.

— А давай, — сказал Фрэнки, — поглядим на него, и я мимо тоже поезжу, и если ништяк будет смотреться, можно и про него подумать.

— Ну, — сказал Амато. — Ну да, мне это уже начинает нравиться, знаешь? Прикол тут в том, как в последний раз там было, можно сразу сказать, если на нюх правильно выглядит.

— Он мудак, — сказал Когэн. Он сидел в серебристом «торонадо»; машина стояла на парковке бостонской подземки за «Кронином» в Кембридже. — А мудак он потому, что игрок. То есть сам себя им считает, по крайней мере. На самом же деле он фуфло. Он не играет, он ставит на что ни попадя. Фуфло года.

— Я сам люблю время от времени на бега ездить, — сказал водитель. — В Линкольне открытия сезона уже много лет не пропускаю.

— Я тоже, — сказал Когэн. — До сих пор езжу. Хотя как ни приеду, всегда в проигрыше.

— Я нет, — сказал водитель. — Конечно, сильно много я не ставлю, но за день, бывало, три-четыре сотни выигрывал, а теряю редко больше двадцатки-тридцатки. Хорошо оттягивает.

— Это вполне оттяг, — согласился Когэн. — Не так хорошо оплачивается, как списывать долги, но развлекает. Я почему езжу — потому что ребята ездят. Ездить туда приятно — свежий воздух, люди, а то и выиграть можно. А проигрываешь? Ну и что?.. Хорек? — продолжал Когэн. — Хорек так не делает. На бега никогда не ездит, ничего, просто берет и ставит. Но ставит не потому, что слыхал что-то, и ему интересно, и он считает, что там ему что-то светит. Он ставит, потому что ему вечно надо на чем-то залипать, будто если не залипнет — жить не сможет. Думает, выиграет, когда ставит, он вечно намерен выигрывать.

— Кое-кто и выигрывает, — сказал водитель.

— Я знаю тех, кто выигрывает, — сказал Когэн. — Есть такие, кто почует что-то в лошадке — и выиграет. Есть такие, кто чует что-то в других лошадках — и тоже выигрывает. А некоторые всю жизнь лошадям допинг скармливают, из них одна-две, ну, может, три, не знаю, — они выиграют. Но лишь пока другие до животных не добрались и не выиграли. Тогда они проигрывают. Принимают как данное. Списывают. Хорек не такой. Сегодня проиграл — все утро провисел на телефоне, и завтра провисит, и опять проиграет. Поэтому скоро придется выйти и где-то капусты нарубить, и тут-то такое и бывает. Митча знаешь?

— Вроде бы, — сказал водитель, — нет. Первый раз слышу.

— Митч порядочный, — сказал Когэн. — Это знакомый такой у меня есть. Вот взять его, так Митч настоящий джентльмен. Я как-то раз видел, как он на одном заезде штуку просадил. А сам он, я не знаю, где-то за полтос ему. Они с Диллоном раньше много тусили. Я с Митчем познакомился, когда был с Диллоном. А у Митча все путем, но капусты у него не больше прочих. Он из Нью-Йорка. В общем, идет он и ставит еще штуку на следующий заезд. Я ж его видал — он может и это проиграть, а на следующий удвоить и снова проиграть. Митч так много знаков просаживает. Но ему нравится. А под вечер уже, когда хочешь просто отвиснуть, компании приятней Митча найти трудно. А когда у него белки кончаются — ну что, все, значит, он идет домой. И никому от Митча никакого головняка. А играть он пойдет в следующий раз только через год… Я тут прошлой зимой во Флориду ездил, да? И в этом поеду. Хайалиа. Митч в городе, он селится у тех двух ребят, что там с Лански закорешились. [10] Меир Лански (Суховлянский, 1902–1983) — один из самых влиятельных лидеров американской организованной преступности, «бухгалтер мафии». Последние годы жил в Майами-Бич. Встречаю Митча на бегах. Спрашиваю, ну как оно. А у него какой-то срощ, и он мне говорит: «Ты ж меня знаешь, Джеки. Если б не я, кому-нибудь пришлось бы изобрести неудачников, ипподромы бы прогорели». Он там всех знает — жокеев, грумов, всех. Все они ему рассказывают. «Они все со мной разговаривают, — говорит он, — а я их слушаю, всегда их советами пользуюсь и всегда проигрываю и иду домой. Паршивый я игрок, вот и все. Хочешь — бери мое. У меня если даже рак будет — звякни, я и тебе выделю, а ты такой козел, что возьмешь и возьмешь». И я беру все, что у него есть. Мы проигрываем. Вечером идем расслабляться, он злится? Ничуть. Он просто отличный парень, вот и все. «Я так давно уже, — говорит мне. — И когда выхожу, отлично знаю, что будет…» А Хорек, — продолжал Когэн, — он так не может. Проигрывает, и все, что проигрывает, ему не по карману, он злиться начинает. Нервничает. Кругами бегает. То надо сделать, сё надо сделать. Знаешь, что он отмочил? Когда на нарах парился, у него жена — так она за него ставки делала. Я слыхал. А товарищеские матчи, «Бруны»? Орр колено повредил, они Чиверса [11] «Бостон Брюинз» (Boston Bruins, с 1924 г.) — профессиональный хоккейный клуб, выступающий в Национальной хоккейной лиге. Базируется в Бостоне. Роберт Гордо (Бобби) Орр (р. 1948) — канадский профессиональный хоккеист, первые десять сезонов своей карьеры выступал за «Бостон Брюинз». Джеральд Майкл Чиверс (р. 1940) — канадский профессиональный хоккеист, в середине 1960-х гг. играл за «Бостон Брюинз». тут же выпустили, его и остановить никто не попытался, все рукой махнули, всем на эти матчи наплевать, чуваки форму потеряли и прочее, а он на них ставит. Дело-то у него хорошее. Я Диллона спрашивал, Диллон считает, чуваку на этом деле может обламываться по меньшей мере двадцатка-тридцатка в год, щеглы, которым хочется научиться рулить, никогда не переведутся. А ему все мало. Мудак и есть.

— На тридцатку жить нельзя, — сказал водитель.

— Друг мой, — ответил Когэн. — Хорек бы и на десять лимонов не прожил. А если придут — просрет.

— Ну, — сказал водитель, — жалко, что в карты проиграл.

— Он не проиграл, — сказал Когэн. — Он там выиграл. Он там был-то раза два. Были б мозги на месте — ходил бы туда и дальше. Он там единственный оказался, кто хоть что-то соображал. С кем он играл — те говнюки еще больше. На самом деле он выиграл, оба раза, что там был, где-то по штуке, по восемьсот или около того оба раза. Чего Хорьку нашему, конечно, даже на тачку мало… У меня чувак знакомый, — продолжал Когэн, — мне рассказывал, Джонни Амато на одной прошлой неделе восемь штук просадил. На баскетболе. Разрыв в счете не угадывал. «Обожаю этого чувака, — говорит мне. — Думает, если проигрываешь, это не потому, что от балды поставил, а вообще, наверно, на бега ездить не надо было. Думает, дело в удаче. У него с ней так же херово. Да чувак не отлипнет от солнца — будет ставить, что завтра не взойдет, если только ему кто шепнет, что такое возможно». Когда он у дяди на поруках был, он же практически только-только дембельнулся, знаешь?