Кирилл Казанцев - Грех

– Что взяли, не знаешь?

– О том, что хранил в сейфе священник, неизвестно. Крупной суммой денег, судя по всему, он не располагал. Подозреваю, что иконы старинные взяли, больше нечего. Прихожане могли подарить.

Зимов обвел комнату взглядом. Задержался на почерневшей иконе, висевшей в углу. На темной доске жизнерадостным пятном переливалось яркими красками расчищенное реставратором окошко.

– Иконы отпадают. И эта, судя по виду, старинная, а ее не взяли. Да и дверцу резаком открыли. Там документы какие-то лежали. И убийца не боялся их огнем повредить. Ему их забрать надо было лишь для того, чтобы уничтожить. Это точно.

– Священника пытали, – напомнил Нежин.

– Возможно, для того, чтобы показал, где ключи от сейфа лежат. Но это тоже вряд ли. Полагаю, убийце было важно знать – не передал ли отец Никодим копию документов еще кому-нибудь.

– Ну и каков ответ, считаете?

– Это мы узнаем, когда ты убийцу поймаешь.

Зимов поднялся и, опираясь на палочку, направился на балкон, казалось, его даже не интересует, следует ли за ним Нежин.

– Что-то заметили?

– Не нравится мне твоя версия о знакомом, которому священник сам дверь открыл. Она имеет право на существование, но уж слишком доступна, что ли, на поверхности лежит. Как бы нам с тобой ее преступник не подсунул. А теперь смотри. Ты сам по дороге мне говорил, что на телефоне зафиксирован пропущенный с таксофона звонок, который практически совпадает со временем убийства. А это означает, что преступник мог звонить, проверяя, дома ли хозяева. Ну а потом и совершил проникновение. Не знаю, почему отец Никодим не снял трубку, но убийца посчитал, что никого дома нет. И проник он не через дверь, а через балкон. Этаж-то последний. Спуститься с крыши или с технического этажа дело нехитрое.

– И дверь, и окно, и форточка, все было закрыто изнутри, – возразил Нежин.

– Ваше поколение только со стеклопакетами работать привыкло. А шпингалеты и форточные задвижки на старых окнах совсем по-другому устроены.

Зимов, стоя на балконе, достал из кармана перочинный нож, сунул лезвие в щель между форточкой и рамой, легко поднял защелку.

– Мог зайти? Мог. А потом закрыл и через дверь покинул квартиру. Но мог и так сделать, – Валерий Павлович, немного повозившись, закрыл-таки защелку при помощи того же перочинного ножа. – Я не говорю, что именно так и было. Но надо и такую версию отработать. Ты технический этаж и крышу проверял?

– Нет, – вынужден был признаться опер.

– А зря. Ты бы, зная, что в подъезде камера наблюдения стоит, поперся бы под ее прицелом священника убивать? Вот и он не поперся. На соседнем подъезде объявление висит, что жильцы на новую камеру деньги собирают, через него и зашел бы, чтобы не засветиться, а потом на балкон и в квартиру…

Нежин чувствовал себя первоклассником, которому учитель провел работу над ошибками в домашнем задании.

Зимов сделал правильное предположение относительно произошедшего в квартире. На техническом этаже отыскались следы от веревки и даже отпечатки пальцев человека, привязывавшего ее, нашлись и следы ног на пыльном полу. Камера наблюдения в соседнем подъезде зафиксировала странного типа в униформе работника городского газоснабжения, и шел он так, что ни разу его лицо не зафиксировала камера, его прикрывал длинный козырек бейсболки, не предусмотренной униформой.

Зимов пожелал своему ученику успехов, а потом поехал на рынок запастись продуктами на следующую неделю.

Нежин азартно раскручивал попавшие в его руки улики. Отпечатки пальцев, снятые на техническом этаже, в федеральной базе данных не числились. Откуда оперу было знать, что в свое время Дугин немало постарался, чтобы их оттуда убрать. А вот странный тип в униформе газовщика оказался тем, кого и следовало искать. Ведь никаких работ в доме газовая служба в день убийства священника не проводила. Никто из сотрудников своего «коллегу» не опознал. Как и не было в газовой службе фургончика с номером, зафиксированного камерой наблюдения одного из офисов, расположенного в цокольном этаже дома, где жил убитый священник. Да и сам регистрационный номер являлся фальшивым – как выяснилось, ГИБДД его выдавало совсем на другую машину. Это уже, как говорится, был совсем другой коленкор. Нежин не сомневался, что благодаря своему наставнику напал на истинный след убийцы.

Современные большие города устроены так, что практически вся их территория просматривается из камер наблюдения. Тут и централизованная система, которой пользуются ГИБДД, МВД, ФСБ, и множество мелких камер, принадлежащих частным фирмам. Лишь небольшие уголки во дворах являются «мертвыми зонами».

Теперь поиски становились делом техники. Начальство моментально дало добро – сформировали группу из трех экспертов, с которыми Нежин просматривал записи, по ним вели фургон после того, как он покинул двор. Четыре часа ушло на это, как оказалось, бесполезное занятие. В результате выяснили, что «газовщик» оставил машину в районе станции метро «Варшавская», а сам скрылся во дворах. Сколько потом его ни искали на кадрах расположенных вблизи камер, так и не выявили. То ли снял спецовку и бросил ее в контейнер с мусором, то ли его подобрала другая машина. След оборвался. Выехавшая на место группа обнаружила брошенный фургон, судя по всему, никто не собирался к нему возвращаться. Да, Ларин умело замел следы, но не мог же он знать заранее, с чем столкнется на квартире покойного отца Никодима.

И тогда Нежин понял, что будь на его месте умудренный многолетней работой следака Зимов, то поиски сразу бы велись не в одном, а в двух направлениях. Теперь оставалось надеяться, что удастся понять, откуда этот самый фургон приехал.

А еще говорят, что машины времени не существует! Существует, вот только виртуальная. Работали далеко за полночь, никто из экспертов и не заикался о том, что следовало бы сделать перерыв. Просматривая записи в обратной отмотке, Нежин наконец увидел на экране, как задним ходом во двор шестнадцатиэтажного дома заезжает фургон, как из него выбирается Ларин и, пятясь, скрывается в подъезде. Вскоре на пятом этаже открылось окно.

– Есть! – вырвалось у опера. – Будем брать!

Лора лениво потянулась во сне и прижалась щекой к плечу Андрея.

– Сколько времени, не знаешь? – прошептала она.

– До рассвета еще далеко, спи… – произнес Андрей и вдруг приложил палец к губам.

Лора и сама уже насторожилась, села на диване. Днем, возможно, ничего бы и не услышали, но ночью даже самые тихие звуки делаются различимыми. Кто-то тихонечко ковырялся в замке входной двери. Женщина покосилась на Ларина. Он соскользнул с дивана и включил камеру домофона. Экран засветился, но изображение того, кто находился на площадке перед дверью, так и не появилось.