Кирилл Казанцев - Грех

– Славно потрудились. Ну а теперь и отдохнуть надобно, – наконец бросил с порога отец Серафим. – Проходите ко мне в скит.

С чувством выполненного долга Ларин с размаху засадил топор в одну из колод, накинул куртку и прошел в скромное жилище монаха. Осмотрелся. Две лежанки, низенький столик, табурет, печка-буржуйка в углу, икона Пресвятой Девы Марии на стене.

– Время уже позднее. Спать пора, – с этими словами старик лег на одну из лежанок, накрылся одеялом и отвернулся к стенке.

«Хоть бы чайком угостил», – зевнув в ладонь, подумал Андрей.

Несмотря на непривычную для него обстановку, Ларин отключился моментально. Все же колка дров отняла у него много сил. Но посреди ночи неожиданно проснулся и увидел такую картину: отец Серафим спал, сидя на табурете. Затем вдруг встрепенулся, перекрестился и начал молиться.

«Наверное, это у них семейное. Один брат на клумбе… другой… Впрочем, какое мне до этого дело? Возьму завтра папку с документами – и в город». – Андрей перевернулся на бок и погрузился в сон.

Проснулся, когда стало светать, и обнаружил, что отца Серафима в ските нет, хотя спал он чрезвычайно чутко. Ларин сперва не придал этому большого значения. Мало ли где он мог быть. Может, на пасеку пошел или в лес за грибами отправился. Андрей потянулся и поднялся. За окнами моросил дождик.

Вскоре Андрей вышел на улицу, надев куртку с глубоким капюшоном. Было прохладно. Ему хотелось как можно скорее получить желаемое. Ведь и так много времени ушло, считай, впустую на «акклиматизацию» в монастыре. А хотелось действовать. Андрей двинулся к лесу, ведь именно туда вела дорожка из примятой травы. Он не ошибся, вскоре между деревьев показалась фигура мрачноватого отшельника. Но стоило вглядеться, как стало понятно, что монах возвращается не один. Его сопровождали двое мужчин.

– Вот черт. Этого еще не хватало, – выругался Ларин.

Уходить было поздно. Он стоял на открытой местности. И его наверняка уже давно приметили. Немного успокаивало то, отшельник шел спокойно и даже приветственно махнул Ларину рукой. Мол, погоди, сейчас подойду и все объясню.

Однако тревога у Андрея нарастала по мере приближения троицы. Вот они уже вышли из леса. Сомнений не оставалось – монаха конвоируют.

От опушки леса, не прячась, шли двое мордоворотов: веснушчатый блондин и кряжистый качок, оба в черных кожаных куртках. На вид типичные уголовники, только что без татуировок. Тот из них, что был на голову ниже своего товарища, деловито наворачивал на ствол волыны глушак и присматривался к Андрею.

До Ларина долетел спокойный голос отца Серафима.

– Он безобидный. Юродивый к скиту прибился. Не пугайте его, добрые люди. Он все равно ничего не знает…

Явно имелся в виду сам Андрей. Вооруженный бандит ухмыльнулся и опустил пистолет стволом к земле. Отец Серафим приблизился к Ларину, протянул ему лукошко, из которого выглядывали оранжевые шляпки подосиновиков.

– Сын мой, занеси в дом и возвращайся, – проговорил монах довольно громко, а затем шепотом, слышным одному только Ларину, скороговоркой добавил: – Ничего не делай, и все будет хорошо. Я знаю, как их одолеть.

Андрею почудилась в его голосе такая уверенность, что он решил подчиниться монаху, хотя при возможности он бы смог и справиться с бандитами даже голыми руками. К тому же они и впрямь принимали его за юродивого, прибившегося к скиту. Отец Серафим обладал умением убеждать.

Веснушчатый для начала обыскал Ларина. Не нашел ничего из оружия и облегченно вздохнул. Он проследил за тем, как Андрей занес в дом лукошко.

– Эй, старик, документов в доме точно нет? – подозрительно спросил высокий бандит.

– Я же монах. Мне врать Бог запрещает, – миролюбиво ответил старец. – Папки в доме нет, я сам отведу вас к тому месту, где ее прячу. Не надо бы вам ее в руки брать. Кровь на ней. Бог накажет.

Ларин опешил. Отшельник так спокойно говорил о том, что собирается отдать документы убитого священника бандитам. Отец Серафим тут же строго взглянул на него и добавил вновь специально для Андрея:

– Все в руках Божьих. Захочет он сделать тайное явным – сделает. И никто ему не в силах помешать. Подчинимся и мы Его воле.

– Ты, старик, мне зубы не заговаривай. – Веснушчатый потряс пистолетом перед лицом монаха.

Тот лишь усмехнулся Андрею.

– Господь – опора наша и спасение. Кого ж нам бояться?

Нет, воистину Серафим обладал каким-то сверхъестественным даром вроде гипноза. Ларин ему повиновался, так велико было ощущение того, что отшельник знает, что делает.

– Пошли…

Отец Серафим спокойно побрел вперед. Бандиты шли следом. Ствол пистолета неотрывно смотрел на Андрея. Дождик уже перестал моросить, из-за леса выглянуло солнце…

– Все будет хорошо. Все случится по Божьей воле. Только Ему дано право карать и миловать, – приговаривал отшельник, неторопливо шагая по тропинке, а улучив момент, вновь шепнул Ларину: – Ничего не делай, сын мой. И все будет хорошо.

«Черт, – выругался в мыслях Андрей, но тут же попросил в мыслях у Всевышнего прощения за то, что не сдержался. – Надеюсь, он знает, что делает. В конце концов, вмешаться можно будет в любой момент».

Вскоре показалась и пасека отшельника, засеребрилась быстротечная речка.

– Вот мы и пришли, – миролюбиво произнес Серафим. – Ищущий да обрящет, спрашивающий да…

– Где папка?! – выкрикнул веснушчатый.

– Здесь, здесь. За мной идите.

Спокойствие монаха бесило бандитов, но рук они не распускали, боялись, что сильный духом отшельник передумает расставаться с документами, тогда из него и каленым железом не выбьешь тайну. Андрей пока вел себя смирно, ему удалось притупить бдительность бандитов. Те почти перестали обращать на него внимание.

– Папку давай!

Отец Серафим прошептал Ларину:

– А теперь не двигайся, если жить хочешь.

Прозвучало это не как иносказание, а как самый дельный совет. Чувствовалось, что именно так и следует поступить. Андрей замер, пока еще не понимая, что задумал отшельник.

Серафим подошел к одному из трех ульев, снял крышу, заглянул внутрь.

– Нет, не здесь, – проговорил он и перешел ко второму.

Процедура повторилась.

– И здесь нет.

Андрей слышал гудение потревоженных пчел, которые стали вылетать из открытых ульев.

– А вот здесь есть. – Отец Серафим открыл третий улей и достал папку.

Самую обычную, канцелярскую, с матерчатыми завязками. Глаза у бандитов заблестели.

– Сюда давай, – веснушчатый протянул руку.

– Надо, сам возьми, – предложил монах. – Если Господь попустит, получишь.

Бандит сделал шаг к отшельнику, но возле того уже густым грозно гудящим роем кружили пчелы, словно обороняли своего хозяина. Еще один шаг, и пара пчел ужалила веснушчатого. Тот грязно выругался и бросился к монаху. Папку он успел схватить. Но пчелы тут же густо облепили его голову, превратив ее в шевелящийся мохнатый шар.