Владимир Колычев - Семья в законе

– Что ты про нее знаешь?

– А ты? – выдержав его взгляд, встречно спросил Семен.

– Ты что-то про нее знаешь... – ослабив хватку, страдальчески скривился Стас. – И я тоже знаю...

– Что ты про нее знаешь? – Семен взял брата за руки, отстранился от него.

– Не была она сегодня у родителей... Ты что-то знаешь. И я решил узнать... Она мне изменяет?

– Долго рассказывать, а у нас мало времени. Где она сейчас?

– В комнате. Рыдает.

– Тащи ее сюда. Вместе с ней все и узнаешь.

– Семен, ты меня пугаешь! – не на шутку всполошился Стас.

– Отца лучше не зови. Ему больно будет...

– Да что такое, черт возьми!

– Жену свою сюда тащи! – так же резко потребовал Семен.

Стас полоснул по нему злым взглядом, но все-таки ушел за женой. Вернулся минут через пять.

– О! И Семен здесь! – с беспомощным каким-то ехидством воскликнула Лера.

Она была в длинном до пят халате и в солнцезащитных очках.

– Все-таки мы братья. И тебе не привыкать, когда их двое, а ты одна.

– Кого их?

– Да это я так, образно...

Семен приблизился к ней медленно, но быстрым движением снял очки. Взгляду открылся назревающий синяк под левым глазом.

– Ай да Стас! Ай да молодец! С левой жену неразумную, с левой!

– Семен, не юродствуй! – рыкнул на него Стас.

Ему совершенно не нравился этот кураж.

– Все, все...

Семен достал из кармана конверт с фотографиями, сначала вынул одну, передав Лере, затем другую. Стас встал у нее за спиной и мог все видеть.

– И что это такое? – презрительно скривилась Лера.

– А это ты из дома выходишь... Есть у нас в Старобоярске один очень знакомый тебе дом, на улице, названной в честь твоего горячо любимого мужа Станислава. Улица Станиславского. Ты, наверное, потому там и пропадала, что в честь твоего мужа?

– Что ты несешь? – бледнея, Лера инстинктивно шагнула назад.

– Нет, не потому ты там пропадала. А потому что там живет твой любимый одноклассник Дима.

– Ты ничего не докажешь!

Лера попыталась отступить еще дальше, но уперлась спиной в своего мужа.

– Ну почему же? Я только что разговаривал с этим Димой. И он рассказал мне очень интересную вещь. Про хвост и гриву...

– Заткнись! – затравленно прошипела Лера.

– Могу и замолчать, – кивнул Семен. – Мы сейчас вместе со Стасом поедем к Диме, и он все нам подробно расскажет. Как ты с ним спала, как тебя потом шантажировали...

– Это правда? – растерянно, с болью в голосе спросил Стас.

– Врет он все! – мотая головой, Лера медленно пятилась от него.

Но при этом она прекрасно понимала, что выхода у нее нет. Не убежать ей, не спрятаться.

– Она информацию сливала.

– Кому?

– Я так понял, этого Диму использовали втемную. Он даже не знает, кто его нанял. Одного зовут Вадим, другого Радик, больше ничего сказать не смог. Лера должна знать. Кому ты вчера сказала, что у меня разборка с Эдиком?

– Не знаю я ничего! – забившись в угол между камином и стеной, в отчаянье простонала Лера.

– Но ты же не была у родителей! – злым роком надвигался на нее Стас.

– Я просто по городу каталась. Что, нельзя?

– Хочешь, расскажу, как ты каталась? – саркастически ухмыльнулся Семен.

Стас был повернут к нему спиной, поэтому он не видел, как брат изобразил отталкивающегося лыжника.

– Рассказывай, – с ненавистью глянула на него Лера. – Все равно ничего не было!

– А что было?

– Они заставили меня. Понимаешь, заставили! – забилась в истерике она. – Сказали, что мать убьют, отца!..

– Ты это кому говоришь? – спокойно, но с металлом в голосе спросил Стас. – Какая мать? Какой отец?

Он нависал над женой, как ледяная глыба, морозил ее взглядом.

Лера быстро поняла, что такая ложь не пройдет. Стас спросил бы с кого угодно и за ее мать, и за отца. Но за жену-шлюху он бы заступаться не стал. А именно под эту «вывеску» ее и подставили.

– Дима... Дима меня чем-то напоил... – рухнув перед мужем на колени, разрыдалась она. – Я проснулась, а они мне пленку крутят... А я тебя так боюсь. Пришлось согласиться.

– С кем согласиться? Кто эти люди?

– Они...Они сказали, что Леонид Петрович будет очень благодарен...

– Какой Леонид Петрович?

– Шестаков Леонид Петрович, он же Паук, – подсказал Семен.

– И что ты этим уродам про нас рассказывала?

– Ничего... Так, ерунду всякую говорила...

– Про то, что я сегодня в «Седьмой орбите» буду, тоже сказала? – спросил Семен.

– Э-э, да... Сказала, что у тебя с Эдиком проблемы...

– А где я эту проблему решать собирался, говорила?

– Откуда я знала, где ты собираешься что-то делать?

– Ну, как же, я же говорил тебе, что Семен сегодня на Лебедином пруду шоу хочет устроить, – напомнил ей Стас. – Говорил?

– Да... Да, я им сказала про Лебединый пруд...

Лера поняла, что подписала себе смертный приговор. И как будто желая, чтобы его привели в исполнение немедленно, склонила голову к самому полу. Еще бы волосы с шеи убрала, чтобы под топор ее подставить...

– Брат, это тебе решать, что с ней делать, – сказал Семен. – Скажешь убить, сам лично исполню. Хочешь, в доме у себя запри; пожалуйста, слова не скажу...

– Я... Я не знаю, что мне делать...

Всего два раза Семен видел слезы на глазах у Стаса. Когда хоронили мать, и сейчас, когда умерла его жена. Пусть и морально, но умерла... Он очень любил свою Леру и мог пощадить ее сейчас, хотя бы как мать своих детей. Но прежней жизни уже точно не будет.

– Не знаешь и не надо. Запри ее в подвал, а завтра утром все решишь. Нам сейчас надо с Пауком решать.

– Да, конечно... – отрешенно кивнул Стас.

– Ну да ладно, без тебя решим...

Семен понял, что на Стаса сейчас надеяться нельзя. Не в том он состоянии, чтобы принимать ответственные решения. Да и не задействованы его люди в этой операции. Более того, Стас имел о ней самое смутное представление. Это сейчас даже радовало Семена. Если Лера не знала о планируемой акции, значит, Паук не в курсе.

Предутренние часы – это все равно, что вакуум после воздуха. Днем этот воздух насыщен кислородом, к вечеру кислород словно редеет, ночь его разреживает совсем, а потом образуется сосущая пустота, которая, вопреки всем твоим желаниям, упорно втягивает тебя в сон. И только ответственность перед людьми могла удержать человека на плаву. Поэтому водитель микроавтобуса и не спал, упорно крутил баранку. Его пассажиры, шесть омоновцев в полной экипировке, клевали носом. Что там впереди, их волновало мало. Главное под пули не попасть, если вдруг что. Павел тоже пытался бороться со сном, но все же время от времени проваливался в сумеречную яму, хотя всякий раз выныривал, с гулом прорезая пространство между сном и реальностью...

Он доставил Татьяну в отдел, и, пока они составляли фоторобот Нарика, она вспомнила, что знает девчонку, которая крутила роман и с ним, и с его друзьями. Правда, где та жила, Татьяна не знала, но у нее оказался телефон подружки, которая могла быть в курсе... В общем, с грехом пополам они выяснили адрес этой девчонки и отправились к ней домой. Ее звали Ниной. Страшненькая, убогонькая, затюканная и затасканная. И еще аутичная. Она долго не могла понять, что Павлу от нее нужно. Но в конце концов призналась, что была у Нарика дома, где он жил со своими друзьями-приятелями. И адрес вспомнила: улица Полярная, дом сто тридцать восемь. Как раз недалеко от Северного рынка.