Владимир Колычев - Любовь в законе

Полина с ужасом ожидала, что ее вот-вот начнут искать. Но нет, автоматчики спокойно стояли во дворе, пока их коллеги хозяйничали в доме. Через какое-то время появились Макар и его водитель Петруччо. Их выводили из дома на полусогнутых, высоко заламывая руки и низко прижимая к земле головы.

Двор уже опустел, а Полина продолжала лежать под кустом. Это убежище казалось ей столь надежным, что было страшно его покидать. Но голова протрезвела, ощущения обострились, и Полина скоро почувствовала, как холод от сырой земли выстуживает тепло из ее тела. Надо было уходить. Но куда? Идти в свою старую квартиру? Но ведь менты, скорее всего, уже знают этот адрес. Или очень скоро вычислят его…

Она уже выбралась из-под куста, когда в темном проеме калитки мелькнула чья-то тень. Она не могла видеть, что происходит за воротами: там было темно, зато двор предательски освещался. И человек, который входил в распахнутую настежь калитку, мог ее увидеть. Но все равно Полина спряталась за куст. Голова уже ясно соображает, только вот ноги еще не хотят ее слушаться; тяжелые они, будто свинцом налитые.

А человек шел к дому. Наверное, кто-то из оперативников решил вернуться за ней. Может, Петруччо сказал про нее, а мог и Макар проговориться, хотя вряд ли… Тихонько нужно лежать, не шевелиться. А человек шел, не замедляя шаг; значит, он ничего не заметил и сейчас пройдет мимо нее. Полина уже успокоилась, когда опасный гость вдруг резко остановился и нырнул к ней под куст. Жаль, что у нее не было пистолета. Была бы возможность, она бы не задумываясь нажала на спусковой крючок, так не хотелось ей в тюрьму.

У нее не было оружия, и ей пришлось пустить в ход свои длинные ногти, чтобы выцарапать оперу глаза. Но человек схватил ее за руки, а его голос и вовсе заставил ее успокоиться.

– Тихо ты!

Это был Севастьян. Любит она его или нет, но бояться его нечего, он не предаст. Скорее Макар предаст, чем он.

– Успокоилась?

– Откуда ты взялся?

– Теща у меня тут рядом живет, если ты не знаешь… Что тут у вас стряслось?

Он сидел перед ней на корточках и продолжал держать за руки.

– Макара повязали.

– Слова-то какие, – мрачно усмехнулся он. – За что?

– Не знаю… Тебе какое дело? – вырвав ладони из его рук, напыжилась Полина. – На ментов работаешь?

– Я на себя работаю. Сама-то ничего не натворила?

– Тебе какое дело?

– Ну, все-таки ты для меня не посторонняя…

– Тогда спрячь меня, если не посторонняя!

Полина ясно осознавала, что ей не на кого надеяться, кроме как на Севастьяна. Только он один может спасти ее. Если захочет.

– Значит, все-таки что-то натворила, – недовольно поджал он губы.

– Так, чуть-чуть… Менты могут за мной вернуться.

– Говорил же я тебе, не доведет тебя до добра этот жук.

– Давай ты свою говорильню потом включишь!

Севастьян медленно поднялся, головой пробив крону кустарника.

– Выходи на дорогу, я сейчас…

Он поднялся на крыльцо дома, но дальше прихожей заходить не стал, выключил во дворе свет и повернул назад.

Под прикрытием темноты Полина покинула двор и вышла к дороге, спрятавшись за кустами жимолости перед воротами соседнего дома. Ждала она недолго. Севастьян подъехал к ней на своем «Москвиче», и она заняла переднее сиденье справа от него, которое раньше по праву принадлежало ей. Как давно это было!..

В салоне было грязно, пыльно, что-то скрипело и громыхало. С «Мерседесом» эту рухлядь не сравнить. Но возможно, ее «Мерседес» уехал навсегда. Полина вспомнила, что в доме прямо на столе находился пакетик с кокаином. И она нюхала, и Макар, а убрать никто не догадался. Да и ментам ничего не стоило найти его при обыске. Наверняка порошок они забрали под протокол, возможно, были понятые. Если так, то Макару грозит реальная статья за незаконное приобретение и хранение наркотиков. А еще у него пистолет был, отпечатки его пальцев на нем… Если менты захотят, они надолго упрячут его за решетку. А они этого хотят, иначе не посмели бы потревожить покой Макара.

А что, если они задержали Клеща или Пыжа? Что, если один признался в покушении, а другой – в убийстве Агапова? Что, если они покажут на Макара? Тогда ему светит еще более страшная статья – организация убийства, а это как минимум десять лет тюрьмы. Он вор в законе, он ни за что на свете не захочет освободиться условно-досрочно…

– Может, скажешь, в чем тебя обвиняют? – спросил Севастьян.

– Никто меня ни в чем не обвиняет, – резко ответила она.

Фары «Москвича» осветили выезжающий на перекресток желтый «уазик» с темно-синей полосой на бортах. Это были менты, и сворачивали они в сторону, где находился их с Макаром дом. Полина как могла низко пригнула голову. Не хватало, чтобы ее заметили.

– А говоришь, никто и ни в чем, – озадаченно покачал головой Севастьян.

– Не твое дело!

– Ну как это не мое, если я должен тебе помочь?

– Можешь не стараться. Можешь высадить меня!

Севастьян не ответил, но прибавил скорость, как будто испугался, что Полина решится выпрыгнуть на ходу, если он будет ехать медленно.

Остывая, Полина с благодарностью посмотрела на него. Он помогает ей с риском для себя, а она рычит на него почем зря. Нехорошо это.

– Макар в законе, а я с ним жила, меня за одно это могут посадить.

– Нет такого закона, что с преступником жить нельзя.

– Был бы повод, а статья найдется. Но дело не только в ментах, у Макара конфликт с одним мафиози. Толик его зовут. Двоих его братьев убили, на него самого покушались, и он почему-то думает, что это все Макар сделал. До Макара он уже не дотянется, потому что Макар в законе, в тюрьме он хозяин. А мне может достаться. Меня убьют, чтобы Макара наказать!.. Меня уже пытались убить. Только с твоей женой перепутали…

– Что?! – встрепенулся Севастьян.

Он потрясенно смотрел на Полину и, казалось, совершено забыл о дороге. А машина продолжала ехать по темным улицам окраинных кварталов.

– Киллер меня с твоей Зойкой перепутал. – Полина пальцами коснулась его подбородка, повернула голову влево, чтобы она мог смотреть на дорогу. – Он меня должен был убить. Поэтому Макар и погнался за ним.

– Киллер?! Это было убийство с целью ограбления, – неуверенно сказал он.

– Это разборки, Сева. Криминальные разборки. В городе война идет. И меня могут убить. Или ты хочешь, чтобы я вслед за Зойкой отправилась?

– Зойка, Зойка… – сокрушенно мотнул он головой. – Не хотела она с родителями жить. Потому что вы рядом были. Как чувствовала, что соседство с вами добром не закончится. Женька у ее матери был, она за ним шла. Надо было мне заехать, забрать…

– Толик его зовут. Агапов фамилия. Из-за него Зойка погибла.

– Зачем ты это мне говоришь?

– Ну, если вдруг отомстить за жену надумаешь.