Владимир Колычев - Джентльмены уже не в моде

С Ритой он, конечно, разберется. Чтобы она не устраивала в доме вертеп. Может, она позволяет своей подружке безобразничать так всякий раз, когда он заступает на смену… Нехорошо это. Дружба дружбой, а квартиры врозь.

– Я сейчас Таню заберу, и мы уйдем, – скороговоркой сказал незваный гость, приближаясь к двери.

Он уже собирался проскользнуть в узкий зазор между рукой Одинцова и дверным косяком, когда из ванной вышла женщина.

Аркадий глянул на нее, и внутри у него все заледенело от ужаса и возмущения. Не было никакой Тани; перед ним с мокрыми волосами, в шелковом с лилиями халате стояла его жена Рита. Она и сама не ожидала увидеть мужа, поэтому также обомлела, открыв рот.

Одинцов люто глянул на любовника своей жены. Мало того что этот никчемный заморыш наставил ему рога, так он еще и за нос его водит, двойного дурака из него делает… А ведь Аркадий попался на его уловку, чуть не позволив ему сбежать.

– Стоять!

– Ой, не надо!

Заморыш в страхе зажмурился и манерным движением поднес ладони к лицу, пытаясь закрыться от удара. Презрительно глянув на него, Аркадий вытянул руку, чтобы схватить его за шею. Не станет он бить этого недоноска, просто выбросит его с балкона. Второй этаж – это больно, но не смертельно.

Но лысый вдруг поднырнул под его руку и провел встречный удар. Никак Одинцов не ожидал от него такой прыти. И не думал, что бить он может так сильно. А ударил лысый плотно сомкнутыми костяшками пальцев точно в кадык.

Удар оказался достаточно мощным, чтобы на какое-то время Одинцов потерял контроль над собой. Чувств не лишился, но на одно колено припал, не в силах удержать равновесие. Когда он пришел в себя, брать реванш уже было не над кем.

– Ублюдок, – прохрипел Аркадий, пальцами ощупывая кадык.

Уж не раздроблен ли щитовидный хрящ?.. Но нет, с этим вроде бы все в порядке. И дальше жить можно. Но как больно…

Особенно Аркадия донимала душевная боль. Мало того что потерял жену, так еще и ее любовник разделал его под орех. Какой-то жалкий прыщ взял верх над ним, боевым офицером-десатником. А ведь он с «чехами» в рукопашном бою насмерть сходился, да и черный пояс по карате в активе, еще с училища…

На жену он не смотрел. Стыдно было перед ней. И как мужчина он оказался никчемным. Иначе бы Рита не предпочла ему этого лысого заморыша. И как боец он ничего не стоил… Стыдно. И обидно.

Он прошел на кухню, открыл холодильник, достал оттуда бутылку водки, скрутил пробку, жадно припал к горлу. Хотя и не верил, что это средство сможет облегчить его страдания.

Аркадий разом выпил полбутылки. Сел за стол, опустил голову на грудь. Что за день сегодня? И жена изменила, и с работы погнали поганой метлой… Ну, работа – дело наживное. Да и жену заменить в принципе можно. Но как быть с дочкой? Ведь Юля останется с Ритой, а это для него катастрофа… Да и жену он очень любит. Вернее, любил…

– Ты все не так понял, – дождавшись, когда он успокоится, сказала Рита.

Аркадий лишь выразительно махнул на нее рукой. Он все правильно понял, и пусть она не делает из него дурака. Любовник лежал в их постели, она смывала с себя его пот и похоть. Какие могут быть объяснения?

– Пойми, ничего не было.

Голос ее дрожал, предательски выдавая скрытую в нем ложь.

Одинцов мотнул головой. Не верил он жене. И она это поняла.

– Почему ты не на работе?

Аркадий глянул на нее с желчным удивлением. Похоже, она вела себя так, будто он ей все простил и теперь можно поговорить о делах менее важных, чем супружеская измена.

– Ты сама должна быть на работе. Иди, догоняй своего хорька.

Рита работала на сталепрокатном заводе, но не в горячем цеху, а в тепличном, в отделе реализации. А ведь когда-то моделью хотела стать… Но, может, она там так перед начальством дефилирует, что и подиум ей не нужен. Села на стол, ноги задрала, раздвинулась… А ноги у нее красивые, ягодицы тугие. И чулки она предпочитает носить на силиконовой резинке. Чтобы доступней быть… Тварь!..

Одинцов ожесточенно сжал кулаки, и Рита, поняв, что лучше его не злить, вышла из кухни.

– Ты не так все понял, ничего не было, – услышал он из коридора ее голос. – Я вечером тебе все объясню… Встретишь Юлю из школы, накормишь, посмотри, чтобы она уроки сделала… Пока!..

Она ушла, тихонько закрыв за собой дверь. Как будто ничего не случилось, ушла. А вечером вернется и сделает ему выговор, если он вдруг не приготовит обед для дочери. Это, кстати, входило в его обязанности, когда он не был занят на службе. Ведь работа у него была через двое суток на третьи. Была. И жена тоже была…

Он допил бутылку. Пол-литра водки для его могучего организма – что для слона дробина. Ну, может, не одна, а целых полкило, но мелкой дроби… Легкий хмель немного разбавил душевную боль. И не помешал Одинцову на скорую руку сварить суп из тушенки. Но только на это его и хватило.

Юле было всего восемь лет. Красивая девочка, умница… Аркадий встретил ее из школы, накормил обедом, отправил учить уроки. Сам же завалился на диван. Время, говорят, лучшее лекарство от душевных ран. Но дело в том, что ему вовсе не хотелось излечиваться. Сон – это всего лишь успокоительное, и именно в этом Аркадий сейчас и нуждался…

Но заснуть Одинцов не смог. Глаза тяжелели, закрывались сами по себе, но колючий червь трепыхался в сознании, теребил нервы, отгоняя сон. Да и как можно заснуть после того, что случилось? Рита… Любимая Рита вдруг оказалась в постели с другим. И неважно, кто этот мужчина – заморыш или атлет, урод или красавец. Жена изменила ему, и жизнь разрушена.

Скоро Рита вернется домой – если, конечно, не задержится с кем-то после работы… Вернется домой, попытается убедить Аркадия, что ничего не было. Ведь не видел же он, как она барахталась в постели, значит, можно что-нибудь придумать. Дескать, лысый проводил время с подружкой, которая только-только ушла. В магазин ушла. Или еще куда-нибудь. Но ушла, чтобы вернуться. И снова лечь в постель к своему любовнику. А Рита со скуки решила принять душ. Не хотела оставлять квартиру без присмотра, поэтому и находилась в ней, пока ее подруга предавалась разврату… Аркадий не поверит ей. Сегодня не поверит. И завтра. Но потом он захочет поверить в эту паточную ложь, и тогда Рита будет прощена. И снова возьмется за старое… А он не должен ее прощать! Иначе он не мужик…

Одинцов резко поднялся, снял со шкафа в спальне свой старый дорожный чемодан из кожзаменителя, наспех уложил свои вещи, не забыв о бритве и зубной пасте. Собравшись в дорогу, взял на руки дочь, едва сдерживая слезы, зарылся носом в ее волосы.

– Скажешь маме, что я уехал в командировку, – сказал он.

– Надолго? – настороженно посмотрела на него девочка.

Казалось, она чувствовала, что отец уезжает навсегда. Детское чутье не обманешь.