Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

– Я вместе с нашими телевизионщиками приехала.

– Не за рулем, значит?

– За рулем, на своей машине.

– Лихо вы. А тут вот какая петрушка без нас приключилась.

Катя старалась не смотреть на Платона Ковнацкого. Только вчера он принимал их... там, за дверью своего кабинета, где сейчас работают оперативники. И суток еще не прошло и... уже ничего человеческого в этом лице.

Сколько же крови тут...

– Напали на него сзади, – сказал эксперт Сиваков.

– Что же это он, так вот стоял и ждал? – Чалов задавал вопросы, не отрываясь от своей следственной писанины.

– Уж не знаю... Нападение сзади, а рана нанесена слева направо, вот тут слева лезвие вошло на большую глубину.

– То есть он даже не успел обернуться? – спросил Чалов. – В спецназе приемам учат, как бесшумно снимать часовых. Не столько сила, сколько ловкость... и расчет...

– У него синяк под подбородком, ну-ка... – Сиваков полез к мертвецу. – Если тут был контакт с рукой нападавшего... сейчас проверим и все, что можно, возьмем для исследования. Итак, Валерий Викентьевич, диктую...

И он начал размеренно диктовать, а следователь Чалов записывать – иногда он вставал, они осматривали труп вместе, затем он снова возвращался на свою «скамейку» и писал дальше.

Катя отошла и прислонилась к стене. Как весь этот замедленный темп не похож на темп работы оперативников, полковника Гущина, например. Им не нужно заполнять кучу следственно-процессуальных документов. Они вечно в движении, в поиске, а тут монотонная бумажная работа.

Прошел час.

Потом еще сорок минут.

Но это оказалось кстати – потихоньку Катя успокоилась и начала воспринимать окружающую обстановку менее трагично.

Успокоилась за это время не только она одна.

Следователь Чалов вручил протокол одному из оперативников и велел «ознакомить понятых» – оказалось, те сидят в кабинете Платона Ковнацкого.

– Ну и каково ваше мнение?

Катя с удивлением поняла, что Чалов спрашивает это у нее.

– Даже не знаю, что и сказать.

«Говори же, идиотка, ведь он интересуется твоим мнением... В кои-то веки руководитель следственно-оперативной группы оказывает такое невероятное доверие ведомственной прессе! Не молчи, как истукан!»

Катя старалась внешне ничем не выдать своего волнения.

– Конечно, все это, возможно, и не связано... Вполне вероятно, что всему причина – бизнес. Корыстные мотивы... разборка или же дележ денег, но... у меня из головы не идет то, что Гаврилов приезжал к нему накануне самоубийства, и то, как он, Ковнацкий, вчера нам с вами врал об этом посещении!

– Вот и у меня тоже из головы эти факты не идут, – сказал Чалов. – От гавриловского дела какой-то осадок остался... абсолютная незавершенность, хотя вроде причина самоубийства найдена – его болезнь... И у вас тоже это ощущение, да? Поэтому я вам сегодня и позвонил. Я сюда сегодня в местный розыск приехал, они для меня медицинскую карту Гаврилова изъяли – по месту жительства, хотя он тут и не жил и в больнице никогда не лечился, но по закону я обязан изъять все медицинские документы... Едва приехал, а тут такое ЧП. Это только в фильмах, когда труп обнаруживают, потом сразу смена кадра и уже машинки с мигалками, и все вроде как давно делом заняты. А мы как сюда примчались, такую картину застали – дверь офиса настежь, его кассирша Ускова у крыльца в истерике бьется, орет: «Зарезали его, ой зарезали!» – а кругом одни старухи... и некоторые уже туда, внутрь лезут... глядеть... В общем, мрак кромешный.

– Значит, его кассирша обнаружила?

– Да, говорит, что с обеда вернулась. Со времени смерти на момент начала осмотра прошло не более полутора часов. Вчера, когда мы с вами сюда приезжали, она ведь тоже на обед отлучалась.

– Я не помню, – честно призналась Катя.

– А я запомнил, когда мы разговаривали в кабинете, она заглянула и сказала, что идет на обед. Мы уходили, а она еще не возвращалась, не торопятся они тут, в Ясногорске.

Катя попыталась напрячь память – нет, этот эпизод она точно пропустила, вот то, что кассирша встретила их, когда они вошли, и спросила «чем могу помочь?»... Нет, это поинтересовался продавец или менеджер... высокий такой блондин с искусственным загаром, даже странно, что такие типы в похоронных бюро трудятся, а не «спасателями Малибу».

– Я помню похоронного агента, он тут был в зале... высокий такой, молодой, а где он?

– Сейчас узнаем. – Чалов жестом подозвал оперативника, которому отдавал протокол осмотра «ознакомить понятых», проверил подписи, подписал сам. – Эта кассирша... она в себя-то хоть пришла?

– Так точно, – доложил местный ясногорский оперативник, – очухалась. Валерий Викентьевич, а вам прокурор уже два раза звонил – через нашу дежурную часть вас разыскивает, у вас телефон сотовый не отвечает.

– Я его выключил, чтобы от работы не отвлекал. – Чалов сделал Кате жест, мол, подождите минуту, включил мобильный и набрал номер в одно касание.

С прокурором области он говорил кратко, так что сразу стало ясно – следователь Следственного комитета фигура ну совершенно самостоятельная. «Да, конечно, я приму это дело к своему производству», – донеслось до Кати.

И она подумала: хоть какая-то хорошая новость за этот день!

– Еще раз спасибо, что вы приехали так быстро, – «покончив» с прокурором, следователь Чалов обернулся к Кате. – И согласились помочь, уже помогаете... Радует то, что у нас с вами схожая оценка фактов – я имею в виду посещение этого места Гавриловым. Но... как бы интересно и загадочно все это ни выглядело, я обязан проверять все. Все версии этого убийства.

Катя кивнула – естественно, кто в этом сомневается? Вы же следователь, коллега. Ее одновременно порадовало, что он особо подчеркнул, что «она уже помогает», но вместе с тем это его «я обязан»... Полковник Гущин и парни из розыска в этом случае всегда бы сказали «мы». Но таковы, уж верно, прокурорские.

– Итак, потерпевшего обнаружила Вера Ускова. Сейчас мы ее допросим, что она видела. – Чалов двинулся в первый зал похоронной конторы.

Катя шла за ним – помогать так помогать... Только вот в чем?

Кассирша сидела все там же на стуле в углу, но успела уже взять себя в руки и даже припудрить лицо.

– Вера Павловна, – обратился к ней Чалов, и дальше последовала вежливая церемония представления и шуршания бланками протокола допроса.

– Но я же ничего не знаю, меня тут не было!

– И тем не менее вы важный свидетель.

Церемония заполнения «шапки» протокола. Размеренный тон Чалова успокаивал кассиршу Ускову. Катя, усевшись на кожаный диван для клиентов конторы, разглядывала ее: средних лет, обручального кольца на пальце нет, одета соответственно обстановке – в черный деловой костюм.