Владимир Колычев - Дважды коронован

– А-а, Гена! Рад тебя слышать! – бодро отозвался Дима. – Как Юлечка?

– Да слабенькая она какая-то, чуть не надорвалась.

– Что, зверский аппетит? – засмеялся Качан.

– Ну, что-то вроде того...

– Я так понимаю, у тебя очень важный разговор?

– Очень... Спартак глаз на наше казино положил.

– В каком смысле?

– А в том, в котором вы Тархану платить согласились.

– И где Тархан?

– Там же, где и Спартак. Но у Тархана людей на воле нет, а у Спартака есть. И он в законе...

– Я в курсе, – невесело отозвался Качан.

– Десять штук ему мало. Он хочет, чтобы мы ему, как Тархану, платили – пятьдесят штук в месяц. Сюда, в лагерный общак.

– А не слипнется?

– Не слипнется. Он со своего рынка на общак раз в пять больше имеет, если не в десять.

– Со своего.

– Ты не понял, Дима. Он в законе и может нас по закону поиметь. И руки у него длинные...

– Пятьдесят – многовато.

– Но ты же никому сейчас не отстегиваешь?

– Нет. Но все равно много...

– Это тебе так кажется. А он обещал пробить казино, обороты наши просветить. Тогда все двести кусков запросит. В месяц. В год – это два с половиной лимона...

– Ну-у, я не знаю, – замялся Качан.

– А я знаю. Тут реальная маза, брат. Спартака за деньги короновали. Он такой же авторитет, как я. Не хуже и не лучше. Но он в общак реально отстегивал, за это его и короновали. Он «апельсин», но зону круто держит, поэтому его здесь уважают. И я в общак отстегивать буду. И авторитет у меня есть. Через два года Спартак откинется, и я займу его место. Все здесь подо мной будет. И меня коронуют...

– Было бы неплохо, – оживился Качан.

– Ты меня знаешь, я круто могу подняться. А ты с Родей казино вроде бы собираешься открывать. Второе. А там, глядишь, и третье. Будешь посылать сюда на общак, и никаких проблем у вас не будет. А если что, на меня сошлетесь. Мне вы платите, законному вору Витязю...

– Ты еще не в законе.

– Это я о будущем. О скором будущем... Поверь, пятьдесят штук – это совсем немного по сравнению с тем, что вы можете потерять. И вообще, это круто. Я в законе, а вы – моя пристяжь, в любом разборе на меня можете ссылаться. Разве это плохо – все конфликты без крови решать?

– Заинтересовал ты меня, брат. Конкретно заинтересовал, – признался Дима. – Думаю, мы вложимся в твою, гы, предвыборную кампанию... Только и ты не должен нас подвести.

– Слово пацана!

– Тогда заметано. Думаю, что и Родя будет не против.

На следующий день Гена узнал, что Буран сказал «да». А еще через неделю состоялся первый прогон, и в лагерный общак поступили деньги.

Но, как оказалось, не все были этим довольны.

Юра Макогон млел от удовольствия, как девственница на первом свидании. Видно, карта у него хорошая. Да и на кону все его долги. Одним махом все можно списать. Он едва сдерживал визг удовольствия в предчувствии большой победы.

– Тринька!

Действительно, карта у него сильная. Самая крутая «тринька» – туз, девятка, десятка. Но Гена лишь снисходительно усмехнулся. Он показал еще более сильную карту. Три шестерки у него, этот козырь могли побить только три туза.

– Черт! – как ужаленный вскочил Макогон.

– Что такое не везет и как с этим бороться? – оскалился Гена.

– Давай еще!

– Гонишь? Ты мне уже две штуки баксов торчишь. Сначала отдашь, а потом повторим...

– Но у меня сейчас нет, – обмяк парень.

– Юра, ты мне брат или как? – утешительно улыбнулся Гена. – Я же тебя понимаю – семья у тебя, все такое... Жена молодая, ребенок. Им сейчас тяжело. Откуда деньги? Так что давай так: ты мне должен, но я тебя торопить не буду. Но с одним условием – пока не отдашь долг, за стиры не сядешь. Никаких шпили-мили, понял?

– Да, конечно! – обрадовался Макогон.

Со стороны это выглядело красиво. Гена – отрядный смотрящий, Юра – боец из его свиты. И как бы в награду за верную службу благородный пахан прощает заблудшую душу.

Но никакого прощения нет и не будет. Карточный долг мертвым грузом повиснет на Юре. И когда-нибудь Гена в жесткой форме потребует его вернуть...

Абакум был вежлив, обходителен, но в глазах – сплошной лед. Не Гена ему сейчас был нужен, а деньги, на которые можно было его поиметь. Оказывается, в лагере были два вора и два общака. Абакум вел настолько скрытный образ жизни, что Гена узнал о нем не сразу. Все в зоне решал Спартак, Абакум же отсвечивал где-то в стороне. Но старому вору нужны деньги, а пятьдесят тысяч долларов – куш солидный. Ради него и Гену можно приветить, кружку с «дегтем» по кругу с ним прогнать, что очень почетно.

– Я – настоящий вор, и у меня настоящий общак, – после предисловий перешел к главному Абакум.

Гена скрыл усмешку. Именно это и ожидал он услышать. Так что Абакум – вполне предсказуемая личность.

– И если ты хочешь быть в зоне реально уважаемым человеком, ты должен быть со мной, а не с Никоном.

Так ему Гена и поверил. Спартак в зоне все решает, Абакум же не при делах. И пусть не лечит лекаря...

– Я думал, у вас договор с Никоном, – уважительно сказал он. – Думал, он под вами. Вы смóтрите – а он делает...

– Я смотрю, – после долгой паузы кивнул Абакум, – а он делает. Только не совсем то, что нужно, делает.

– Ну, он вор молодой, горячий. На зоне первый раз, порядков особо не знает, потому и старшим место не уступает. А у меня второй срок. И по первому сроку я тоже за зоной смотрел. Ну, зона у нас не совсем воровская, больше бандиты, рэкет там, все дела, с такими сладить непросто. Но ничего, я справлялся...

– Это ты к чему клонишь? – внимательно посмотрел на него вор.

– Ну, Спартак через два года откинется, и общак вместе с ним уйдет. А я останусь. И братва моя раскрутится, денег больше на общак прогонять станут. Сто штук, двести... Я бы мог на место Спартака встать. Ну, не в том смысле, что вместо вас. Нет, вы наверху, я внизу, вы смóтрите, я решаю. И все лавье к вам в общак...

– А кто ты такой, чтобы решать? – осадил его Абакум.

– Ну, если никто, тогда о чем разговор? – скромно пожал плечами Гена.

– О деньгах разговор.

– Деньги, лавешки, финики, бабульки... Я их очень люблю. И Спартак любит. Никон, в смысле. Ему не понравится, если я деньги к вам в общак ссыпать буду. А чего мне с ним ссориться? Он меня за отрядом смотреть поставил, а уйдет, глядишь, вместо себя оставит. А что, я пацан правильный, косяков за мной нет, вторая ходка, с воли конкретный «грев» на общак идет. Да и откуда деньги брать, когда Никон уйдет? Он, может, и будет прогонять лавье, а может, и нет. Вдруг планы изменятся? Или возможности развалятся? Все может быть. А мне братва засылать будет, реально засылать. А если меня коронуют, денег еще больше будет...

– Коронуют? – как от зубной боли скривился Абакум.

– Ну да. Пусть «апельсином» буду, зато с короной. И уж я себя поставлю не хуже Спартака...