Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– Я знаю, под чьим незримым оком работала банда, – улыбнулась Рита. – Но не имею к этому человеку претензий. Нам просто не нужно пересекаться...

– Не поделитесь? – насторожился я.

– А вам это нужно? – удивилась Рита.

Спина покрывалась коркой льда. Откуда были силы говорить?

– Вы подключили все свои каналы – а к текущему времени, можно не сомневаться, будучи хорошенькой женщиной, вы водили полезные знакомства...

– Заместитель начальника паспортного стола города Красноярска, – охотно помогла Рита.

– Окольными путями вы влезли в паспортную базу Хакасии, вернее, в один из ее городков, и отследили всех сюда прибывших на ПМЖ за последние, скажем, десять лет. Таковых нашлось немного. Двоих вы узнали – Рудакова и Кресса, которые сменили фамилии и стали внешне добропорядочными гражданами. Ага, подумали вы, вот он – зов благородного металла... Вы стали наводить справки по данному району, прислушиваться к слухам, сплетням и однажды натолкнулись на информацию о «снежном» существе, которое не дает заскучать местным туристам. Внешние данные существа так красиво накладывались на данные Вахланкина... Все понятно, решили вы, человек стукнулся головой, теперь живет отшельником в далеком от людей мире. Где-то рядом золото... Дальше – дело техники. Наскребли последних деньжат, наняли частного сыщика для сбора информации за Грушницким и Башлыковым. Сами обосновались по соседству – в «Белых зорях», создав себе образ замкнутой особы, гуляющей в одиночестве. К вам почти не приставали. И ничего не стоило в подходящий дождливый момент натягивать дождевик, сапоги сорок второго размера – и бегать в Рыдалов. По прямой минут пятнадцать. Затем переобуваться в укромном местечке...

– Вы на зависть логичны, – похвалила Рита.

– Профессия обязывает. А после началось... Вы явились к Гарбусу, получили расклад по фигурантам – честно говоря, не такой уж аховый, расправились с ним – поскольку в свете предстоящих действий эта личность получалась слишком информированной. Под угрозой оружия заставили что-то выпить... Кстати, что? И где, если не секрет, оружие?

– Клещевика, – усмехнулась Рита, – смертельный растительный яд. При должной концентрации убивает практически мгновенно, не оставляя следов в организме. Отлично растворяется в воде и в бутылочке с фантой.

– С концентрацией вы перестарались. В организме остались следы, но эксперт затруднился дать характеристику яду. А оружие?

– Ерунда, – отмахнулась Рита, – бестолковый газовый пугач, но точная копия «беретты-М92»; смотрится устрашающе, производит неизгладимое впечатление... Не спрашивайте, куда я его дела – выбросила, когда вы появились в нашей компании, просто опасно стало таскать с собой эту бандуру.

– Хорошо. Потом вы навестили Грушницкого. Ничего он вам, естественно, не сказал, помимо сущих пустяков: о регулярных попытках найти золото, имени третьего сообщика... Представляю, с каким удовольствием вы его прикончили.

– Незабываемо, – согласилась Рита. – Его рожа буквально вытянулась, когда он меня узнал. А уж когда поднесла пистолет ко лбу и предложила смочить горлышко, прежде чем размозжу ему череп... Но это лирика, Артем.

– Типичная лирика, – согласился я. – На следующий день вы навестили Башлыкова. Получить информацию уже не надеялись, просто хотели красиво убить. Обгорелый труп подтверждает, что убили его красиво... Кстати, за каким чертом вы потопали к Анне Михайловне Сычевой?

– Для очистки совести, – призналась Рита. – Эта мразь Кресс, перед тем как подохнуть, ползал у меня в ногах, молил о сострадании и переводил стрелки на любовницу Муксуна – дескать, ей кое-что известно из того, в чем мне не сознался Муксун.

– Порожняк гнал. Анна Михайловна не знала вообще ничего. А при чем здесь Григоренко? Убийство Стукановского? Покушение на целую оперативную группу, в результате которого погибла женщина?

– Вы о чем? – удивилась Рита.

Я резко замолчал. Она смотрела на меня с непониманием, начиная, видимо, подозревать, что у мента под впечатлением неприятностей тихо тронулась крыша.

– То есть ваши подвиги на сем исчерпываются? – подумав, спросил я.

– Не шей чужого, начальник, – хмыкнула Рита. – А насчет подвигов... Я сразу обратила внимание, что Вахланкин вьется вокруг лагеря. Вспугнул две семьи, они уехали... Но такой нахальной атаки, честно говоря, не ожидала. Налетел за туалетом, завалил – жуть такая нечесаная – и вдруг хрипло так шепчет: приходи, дескать, в ущелье Зеленого Дьявола, буду ждать... Я тут давай орать, примчалась Стелла, дальше вы знаете...

– Вот оно как, – присвистнул я. – То есть вы приняли вызов. Позвольте тогда продолжить. Голованов являлся к вам не только с четверга на пятницу, но и раньше. Подумав, вы его впустили, обласкали, рассказали ту же историю, что рассказывал он, но с единственным отличием – личность рассказчика. И попросили принять огонь на себя, не упоминая вашего имени. Дескать, мужчине поверят быстрее. Возможно, ваша просьба показалась ему странной, но подозрений не вызвала. Он увлекся, вошел в образ, но смутился, когда на горизонте замаячила милиция. Отступать, впрочем, было несолидно, и он бездарно играл роль. Но потом почуял неладное, забеспокоился. Данное положение вещей вас стало тревожить. Вы хорошо понимаете людей и с вечера сообразили, что к утру он дозреет и все мне выложит. Возможно, вы пообещали ему, что утром сами все расскажете. Проснулись, когда дежурили Мурзин с Головановым. Первый уснул, второй отправился по нужде. Вы прихватили штык-нож, «завалявшийся» в рюкзаке, кинулись вдогонку... Грубовато, Рита.

– Все хорошо, что хорошо кончается. – Ей надоело сидеть, она решила подняться.

– Что вы собираетесь делать? – задал я сакраментальный вопрос.

– Вынесу золото по частям... Придется повозиться.

– А Вахланкин?

– Пристрелю собаку...

Она шутливо улыбнулась, но убедительно сжала пистолет. Можно было не сомневаться – пристрелит. И не только Вахланкина. А это было обидно, поскольку умереть мне хотелось исключительно в Париже и быть похороненным на Сен-Женевьев.

Ну что ж, возможно, ей сегодня повезет... Я сделал что-то титаническое – собрал все, что теплилось в организме, на выдохе продвинулся на локтях и пяткой выбил рюкзак из-под Риты. Она упала, тихо охнув, но пистолет не выронила! Машинально надавила на спусковой крючок. Грохнуло по ушам, пуля унеслась куда-то ввысь, чиркнув по куполу. Рюкзак перевернулся, выпали лежащие сверху слитки; два или три допрыгали до щели между скалой и возвышением, упали вниз, остальные остались лежать заманчивой кучкой.

Рита поднималась, потирая отбитое плечо. Не повезло, бывает. Снова хищная ухмылка, не оставляющая моему драгоценному будущему ни малейшего шанса...