Владимир Колычев - Бригадир

– Кто такая? – Кивком головы Спартак показал на сестру.

– Алла. Работает здесь.

– Уверен?

– Я проверял, отвечаю…

– Как ты проверял?

– Ну-у… – замялся парень. – С врачом говорил. С Аркадием Алексеевичем.

– Свободен.

Охранник вышел из палаты быстро и совершенно бесшумно. Уметь надо.

– А как он должен был меня проверить? – шаловливо, хотя и с легким упреком спросила девушка.

– Каком кверху.

Она была хороша собой, но Спартак не чувствовал в себе желания заигрывать с ней. Настроение не то. И спать она ему помешала, что раздражало его так же, как и ее вычурная пикантность. Ненатурально все, не по-настоящему. Будь он простым смертным, Алла бы не заигрывала с ним. А так он чуть ли не первый человек в городе.

– Ну вот, шутите, и то хорошо… Мне бы как раз вас «каком кверху» повернуть, но нельзя. Поэтому «каком книзу», если вы не против…

Алла приподняла одеяло, обнажила мягкую боковину, куда и воткнула иголку. При этом она согнулась в поясе, и ее ничем не удерживаемая грудь вывалилась из разреза халата и разнуздано глянула на него коричневым глазком. Но Спартаку не понравилось и это.

Когда Алла ушла, он вызвал Битка и велел привести врача. Ему и сказал, чтобы эта медсестра к нему больше не подходила.

Спартак должен был об этом пожалеть. И девушку обидел, и сам без романтики остался. Состояние скоро улучшится, настроение поднимется, а с Аллой можно не только флиртовать – возможно, она не прочь отведать чего-нибудь покрепче и погорячей. Только сожаления почему-то не было.

Более того, Спартак снова почувствовал раздражение, когда в палату снова зашла медсестра. Он засыпал, сознание туманилось, а тут опять двадцать пять.

– Что такое? – недовольно спросил он.

И только тогда понял, что это вовсе не Алла.

– Ты?!

Как будто вулкан в нем пробудился, кровь забурлила, жизненная энергия заполнила тело, как раскаленная лава – кратер с истонченными стенами. Взбудоражился он, завибрировал.

– Здравствуй, Спартак, – мило улыбнулась Юля.

Да, она говорила, что училась в медучилище, почти год отработала в больнице. Об этом он мог догадаться и без всяких объяснений, когда она выхаживала его.

– Э-э, ну, здравствуй…

Шапочка у нее обычная, без всяких замысловатостей, даже большего размера, чем полагалось, и уши закрыты, и даже челка не выбивается из-под нее. Халат без единого пятнышка, накрахмаленный, наглаженный, но фигуру не обтягивает, как это было у Аллы, и длинный, ниже колен. Юля верна себе, косметики на лице меньше минимума, брови слегка подведены, губы едва накрашены. Но и в своем обычном репертуаре она необычно хороша. Может, и не красавица, но энергетика ее обаяния так же осязаема, как нежные ласковые руки. Ее руки…

– Меня к тебе назначили, – сказала она без недовольства и отчуждения, но так, как будто все произошло против ее воли. Дескать, не хотела она к нему, но с врачом не поспоришь.

– Только ко мне?

– Нет, у меня есть и другие палаты…

Спартак потянулся к радиостанции, чтобы вызвать охранника, но передумал. Юля не из тех женщин, перед которыми нужно выкаблучиваться, показывая, какой ты крутой. Она любила Спартака, когда он был никем. И ее скорее обидит его повелительный тон, которым он будет говорить с врачом, требуя, чтобы медсестру Дьякову прикрепили к нему, освободив от всех других обязанностей. Это Жанна зашлась бы от восторга на ее месте. Или та же Аллочка, эталон благопристойности, блин…

– Я хочу, чтобы ты заботилась только обо мне.

– А мне сказали, что ты терпеть не можешь людей, – мягко улыбнулась она.

– Кто сказал? Алла?

– Ну…

– Значит, она… Скажи, чтобы она здесь больше не появлялась.

– Она тебе не нравится?

– Нравится. Но раздражает.

– А я?

– Ты меня не раздражаешь.

– Но не нравлюсь, – грустно заключила она.

– Я этого не говорил.

– Ты все уже сказал.

Спартак расстроенно посмотрел на нее. Действительно, своим поведением он давно уже все сказал.

– Э-э, понимаешь…

А сейчас он должен был сказать, что ему неловко перед ней, что нравится она ему. Но не знал, с чего начать. Да и говорить не хотелось. Закрыть бы глаза и лежать, зная, что Юля где-то рядом. Чувствовать ее присутствие, наслаждаться ее запахом…

– Я хотела спросить, может, тебе что-то нужно… Может, «утку»?

– «Утку»? – с мрачным весельем усмехнулся Спартак. – Лучше журавль в небе, чем «утка» под кроватью…

Когда-то журавлем в небе для него была Жанна, а Юля – синицей в руке. Она и сейчас маленькая нежная синичка, и ему будет очень уютно с ней. Но ведь Жанна так и осталась журавлем, пусть и прикормленным, прирученным. И само небо его манило. Небо, где много раздолья и других журавлей. А с Юлей как в клетке… Это сейчас ему хочется в эту клетку, потому что мило там, тепло и душевно. А что будет потом?..

– Что, заработал?

– По-твоему, я пулю заработал?

– А разве нет?

– Ну, знаешь!..

– Я знаю, что должна заботиться о тебе. Потому что ты пациент…

– Я прежде всего мужчина.

– Да, но чужой…

В ее голосе звучали черствые, осуждающие нотки. Непривычное для нее явление… Ну да, он привык считать ее белой пушистой овечкой без права на собственное мнение. С тех пор, как они расстались, прошло немало времени – осень, зима, весна вот заканчивается. Пережив разлуку, она осталась такой же нежной и милой, но все-таки что-то загрубело в ней. Обида в ней говорит, и ее можно понять…

– А у тебя есть свой мужчина?

– Не твое дело.

Да, изменилась она. Хоть и немного, но все-таки. И тем не менее ей понадобилось усилие над собой, чтобы ответить ему столь дерзко. Усилие, которое могло вызвать безобидную улыбку, если бы речь не шла о другом мужчине.

Спартак вдруг ощутил укол ревности.

– Я же, кажется, говорил, чтобы никаких мужчин! – сказал он, хотя и понимал, что это звучит глупо.

– Да, но я не работаю на тебя, – удивленно и без возмущения посмотрела на него Юля.

– Работаешь… Сейчас… И вообще, почему ты здесь работаешь?

– А где еще?.. С торговлей не вышло…

– Почему не вышло? У тебя был свой ларек, на тебя работал человек за мой счет. И за право работать ты не платила. Все условия для успешного развития…

– Просто я не хотела зависеть от тебя.

– И от кого ты сейчас зависишь?

– От отца. И от себя…

– И где твой отец? В рейсе?

– Нет. Сейчас он дома. Летом в рейс пойдет, если получится…

– Ты с ним дома живешь? Только с ним?

– Да, только с ним… Никого у меня нет. Если это тебя волнует…

Спартака интересовала ее личная жизнь, и Юля это чувствовала. Потому и не могла скрыть радостную улыбку, хотя и пыталась.

– Волнует…

– Тебе вредно разговаривать.

Она даже отвернула от него лицо, чтобы скрыть свой восторг. А чтобы окрасить ситуацию в обыденные тона, полезла под кровать, взяла в руки «утку», приподняла одеяло…