Татьяна Степанова - Душа-потемки

Нет, то все забыто, напрочь забыто.

– Надо же, только вчера об этом универмаге речь у нас заходила, – Катя внезапно заметила, что и полковник Гущин как-то странно медлит возле гранитных ступеней. – А я однажды совсем маленькой с нянькой здесь… Как же давно я сюда не приходила, в эту часть города.

– А я тридцать лет назад стоял вот тут, на этом самом месте… в оцеплении… Даже день точно помню. Да, бежит время.

– Федор Матвеевич, а кого убили? – спросила Катя. – Тут опять только оцепление, патрульные. А где же Петровка вся? Елистратов, сотрудники, эксперты?

– Там, внутри, – Гущин сделал то, чего не делал никогда – ни до, ни после: крепко взял Катю за руку.

И они вместе поднялись по гранитным ступеням к раздвижным прозрачным дверям.

Бом! Бо-о-ом!

Звук боя часов – размеренный и мелодичный. Сразу направо от входа в просторный светлый торговый зал первого этажа – большой парфюмерный отдел и рядом – в глубине отдел по продаже часов.

Бом!

Настенные, напольные – в корпусе из хромированного металла и мореного дуба часы начали отбивать время – все разное и не в унисон, а словно вторя друг другу, стремясь догнать, наверстать упущенное.

– Прекратите эту какофонию! Работать невозможно!

Катя услышала резкий голос полковника Елистратова – начальника отдела убийств МУРа. Низенький и полный, похожий на пингвина, без пиджака по случаю жары, он стоял в самом центре зала рядом со следователем прокуратуры и экспертами, снимавшими все происходящее на видеокамеру. Сотрудники милиции рассредоточились по залу, и среди вновь прибывших Катя увидела начальника отдела вневедомственной охраны и рядом с ним майора Бурлакова.

– Никаких сигналов к нам на пульт в течение ночи не поступало, патруль дважды объезжал периметр охраняемой территории, ничего подозрительного. Проникновения в здание извне нет, – Бурлаков докладывал следователю прокуратуры.

– Я не понимаю, как же тогда… как же он покинул здание, – следователь обернулся к Елистратову.

Тот, не отвечая пока, подозвал старшего опергруппы.

– Все тут обыскать сверху донизу. И что там с опросом персонала?

А потом Елистратов подошел к полковнику Гущину.

– И где же? – спросил тот вместо приветствия.

– На втором этаже, в отделе постельного белья. Сам посмотри сначала.

Бом-м-м!

Часы ударили в последний раз и умолкли. И стало слышно только голоса людей, но и они в этих старых толстых стенах звучали приглушенно.

Катя огляделась. Собственно, тут она впервые, тогда ведь она сюда так и не зашла… или нет, все-таки они с нянькой зашли, несмотря на ее, Катин, плач.

Девочка, да что же ты так кричишь, нечего бояться, это же просто магазин …

И пол тут прежний – из серого мрамора, и лестница… Полированные дубовые перила. А вот зеркал почти нет в торговом зале, все стены забраны пластиковыми современными панелями, и все пространство очень грамотно и функционально разграничено.

Парфюмерный отдел.

Отдел по продаже часов.

Отдел бижутерии и фирменных очков от солнца.

Отдел по продаже хрусталя и фарфора.

– Мне нужен подробный поэтажный план универмага, – объявил полковник Елистратов.

Они с Гущиным услышали это уже на лестнице.

Второй этаж.

– А потолки тут прежде высокие были. Или мне по молодости тогда так казалось? А сейчас что-то давят… ну да, подвесные сделали. Все-таки новшеств много, – Гущин прищурился. – Тогда меня сюда не пустили. Но потом я заходил, и даже часто какое-то время.

О чем это он?

– Дело у нас сразу Петровка забрала, а потом министерство. Я-то в пятнадцатом отделении тогда работал, только пришел, мой первый год после «Вышки». Так что это наша территория, пятнадцатого… Все продолжения тогда ждали. А его не последовало.

О чем он?

Катя видела перед собой обычный торговый зал самого обычного универмага – не слишком яркий свет, кремовые потолки и перегородки и большой отдел по продаже женской одежды. Слева – отдел игрушек (вот странность), а справа пышно и довольно посредственно декорированный отдел по продаже тканей, штор, пледов и постельного белья.

Стеллажи с комплектами пододеяльников и простыней, диванные подушки. Тяжелые занавеси, прикрывающие заднюю стену, большой выбор штор и гардин, вывешенных от пола до потолка на кронштейнах и посреди всего зала…

Двуспальная кровать, убранная покрывалом и пестрыми подушками.

Тело лежало поперек кровати. Голые ноги – одна все еще в туфле, вторая босая, свесившиеся до пола руки и растрепанные светлые волосы.

У самой кровати на полу скомканное летнее пальто.

Катя сразу его узнала – шелк весь в цветах и драконах.

В цветах и драконах…

– Ну, что, знакома она тебе? – спросил Гущин. – Я-то ее не видел живой. Только слышал – скольких эта баба облапошила.

Как много на кровати лишних подушек…

В этот момент один из экспертов (они занимались своей работой) осторожно повернул лежавшее ничком тело.

Ее лицо…

Катя невольно отвернулась.

Багровое, с густо, жутко размалеванным от уха до уха алой помадой ртом, сведенным судорогой.

Ксению Зайцеву, обвиняемую по делу о мошенничестве, которую она, Катя, и видела-то вчера практически мельком в кабинете следователя, было очень трудно узнать. Но Катя узнала ее сразу.

– Ее задушили, – сказал эксперт. – Смерть наступила более двенадцати часов назад.

Гущин наклонился над трупом.

– Нет, это не руками, – сказал он.

– Да, судя по всему, использован какой-то предмет – возможно, шнур от портьер – тут их вон сколько, на выбор, возможно, галстук или еще что-то.

– Не нашли?

– Пока нет.

– Как считаете, здесь все и произошло, прямо на этой кровати? – Гущин дотошно осматривал покрывало.

– Нет, точно не здесь. Нижнее белье, трусы испачканы… ну это обычно при удушении. А на покрывале и постельных принадлежностях следов экскрементов нет. Все изымем для экспертизы, потом скажем точнее.

Гущин обошел кровать.

– Задушили, притащили, уложили. М-да… а губная помада ее?

Другой эксперт в резиновых перчатках открыл сумку. И ее тоже Катя узнала – фирменная, очень дорогая.

– Водительское удостоверение на имя Ксении Зайцевой, ключи…

– Машина ее где? Обнаружили?

– Пробили по банку данных, у нее нет машины, продала месяц назад.

– Продала, значит, умно, – Гущин хмыкнул. – На ней же ущерб колоссальный висит… висел…Так что с помадой?

– В косметичке помады нет.

– Ищите здесь.

– Почему у нее с лицом это сделано? – спросила Катя. – Такая мерзость… словно клоун жуткий… Убил и еще издевался над ней?

Гущин пристально смотрел на постель.

– Вот он, тюбик, закатился, – эксперт поднялся.

В руках, обтянутых резиновыми перчатками, он осторожно держал тюбик помады – алая, она вся почти была израсходована, стесана.