Павел Астахов - Квартира

— Что с Павловым? — понизив голос, спросил Артем.

— У нас отмечено, что документы о приватизации поданы. Договор подписан. Так… здесь же дата смерти… выписан в связи с кончиной, — поэтапно расшифровывала женщина множественные цифры кодов и сокращений, принятых у инвентаризаторов, — наследники пока не призваны.

Павлов напрягся. Он не верил своей удаче.

— Так-так. Значит, квартира приватизирована?

— М-м-м. По учетам — да. Но по документам…

— Что? В чем проблема? — заволновался Артем.

— Здесь не хватает отметки о государственной регистрации права.

Она лихорадочно вычисляла, почему заволновался визитер. Этого «судью» явно интересовал не только дом, но и квартира какого-то Андрея Андреевича со знакомой фамилией Павлов. Но логические цепочки до конца не выстраивались, и она устало и нервно вздохнула:

— В регистрационной палате нужно получить сведения о регистрации договора. По нашим учетам он есть. Вы же знаете судебную практику, — выразительно кивнула дама Павлову, — сами же ее создаете.

Он тоже наклонил голову.

— Конечно. Создаем. Сейчас много подобных дел. Задача юристов всех направлений и специализаций создавать прецеденты. Заполнять, так сказать, правовой вакуум…

Это прозвучало так напыщенно, что дама окончательно уверилась: перед ней ну о-очень крупное начальство.

— Что-нибудь еще… хотели? — осторожно спросила специалист. Она очень надеялась, что посетитель этим и ограничится и не станет выяснять, где папка с обмерами и поэтажными планами всех квартир.

Артем задумался:

— Чего бы еще хотелось? В общем, много чего. Стабильности, уверенности в завтрашнем дне, мира на всей земле. Но пока ограничусь полученными сведениями. Значит, я вам оставляю копию определения суда об аресте. Занесите все данные, пожалуйста, в базу. Не буду больше задерживать. Тороплюсь. Надо еще президенту подготовить доклад. Всего вам наилучшего!

Артем положил на стол файл с копией решения и открыл дверь.

— И вам всего наилучшего! — с облегчением выдохнула женщина, украдкой утирая пот со лба.

Но посетитель вдруг остановился, помедлил, повернулся и очень серьезно произнес:

— И еще одна просьба…

Дама замерла, но эта театральная пауза длилась так долго, что у нее свело правую ногу и невообразимо зачесалось в носу.

— К-какая?

— Берегите досье на этот дом. Если с ним что-то случится… в общем, вы понимаете. Еще раз всего доброго.

Визитер улыбнулся, несильно хлопнул дверью, а женщина обессиленно рухнула на стол и схватила телефонную трубку:

— Алло! Алло! Это я. Мне нужно срочно встретиться. Срочно, говорю. Да. Надо вернуть досье. Я вам все обратно отдам. Прошу вас. Потому что опасно! У меня только что был проверяющий. Кто-кто? Судья из Верховного суда. Известный такой. Часто показывают. Я не знаю! Не спрашивала я его документы. Он знаете, от кого приехал? От президента! Так и сказал: «мы с президентом интересуемся». Верните все срочно! Иначе я не отвечаю за себя. Сегодня же!

Поклонский летел по забитой пробками, как вены — тромбами, Москве. В экстренных, таких, как сейчас, случаях он пускал вперед «огнетушитель» — джип пожарной службы, который распугивал недовольных автолюбителей заунывной сиреной. Микроавтобус Поклонского шел вторым, изредка покрякивая спецсигналом, а замыкала процессию «аптечка» — минивэн «Скорой помощи». Эту странную кавалькаду нехотя, но пропускали, а потому Поклонский успевал повсюду. Успел он и теперь.

— Можно? Егор Кузьмич, здравствия желаю! — широко улыбнулся он, придерживая дверь кабинета министра.

— Здравствуй, дорогой, здравствуй! Проходи, Игорек, — максимально ласково проворковал Ковтун.

Глаза его тем временем цепко фиксировали все почти незаметные изменения в облике олигарха. Всегда отглаженные, со стрелочками брюки теперь больше смахивали на бесформенные треники, а рубашка явно не менялась. Галстук затянут кривым узлом, верхняя пуговица сорочки не то что не застегнута, а просто оторвана, о чем красноречиво свидетельствует повисшая ниточка.

— Ну, расскажи, милый мой, как у тебя идет «Император»? — ударил из главного орудия Ковтун.

Поклонский осел в кресло, потрепал свои золотые вихры и закряхтел.

— Ну-у-у, Егор Кузьмич, все по плану. Есть небольшие задержки… технического плана, — выдавил девелопер.

— Ах так? Значит, технического? — улыбнулся министр.

— Исключительно. Пара дней, и начнем рыть котлован! — бодро откликнулся Поклонский.

— Ну-ну. Котлован? А мне так не кажется. Ты неделю назад говорил, что котлован уже роется. Или ты его закопал обратно? А может, просто врал? — рыкнул Ковтун.

Поклонский вспыхнул и тут же яростно погасил в себе естественный приступ чувства собственного достоинства. Ему не с руки было ругаться с министром строительства страны — даже не из-за несомненного веса Ковтуна. Просто стоит подобной новости просочиться в свет, и будешь полностью разорен. Это не та ситуация, когда «на миру и смерть красна»; теперь граждане чутко следят за каждым шорохом, доносящимся из-за Кремлевской стены. Чуть намекнут, что банки зашатались, и лавина вкладчиков сметает вместе со своими кровными сбережениями сразу десяток банков. Та же ситуация и на стройках: выволочка от министра означает очень многое.

— Н-н-не-е-ет! — приниженно заверил Игорь. — Я не врал. Мне докладывали, и я докладывал. Говорили, техника работает, снос начался. А потом… потом…

— Появился Павлов, — закончил за него Егор Кузьмич.

И Поклонский, обучавшийся владеть собой у лучших специалистов, совладать с собой не смог.

— Откуда вы знаете?..

— Он и у меня был, — задумчиво произнес Ковтун, — и настроен Артем Андреевич весьма решительно…

Поклонский нервно хихикнул.

— Он ничего не успеет сделать. Дома больше нет.

Ковтун заинтересовался:

— А ну-ка, поточнее… что значит «дома больше нет»?

— Я договорился с БТИ, — пояснил Поклонский, — так что досье со всеми поэтажными планами уже у меня.

— А ну-ка, покажи, — заинтересованно подался вперед Егор Кузьмич; ему очень хотелось посмотреть, как выглядит квартира покойного Андрея Андреевича.

Поклонский пожал плечами, достал телефон и принялся искать нужный номер.

— Сейчас привезут. Ага, вот он. Федор? Слушай, Федор, подвези-ка мне досье на этот дом — целиком, с поэтажными планами и всей этой… что?! Не понял… как так — вернул?

Ковтун вперся в Поклонского немигающим взглядом: Игорь Михайлович менялся в лице прямо на его глазах — менялась мимика, менялся и цвет кожи… сначала Игореша покраснел, затем начал бледнеть и, наконец, даже немного позеленел.

— Ну, что? — требовательно уставился ему в зрачки Ковтун. — Что там стряслось?