Павел Астахов - Квартира

«Электрошокер!!!» — осенило Артема.

Он заворочался активнее — бесполезно. Пытался сказать хоть слово — и не смог. Рот связывала клейкая лента, намотанная вокруг головы. Павлов затих. Силы тратить было бесполезно. Вся его боевая подготовка, восточные единоборства и постоянные тренировки в спортзале оказались бессильны перед простым электрическим разрядом и дурацкой канцелярской клейкой лентой, в просторечии именуемой «скотч». Ботинки остановились и поднялись на мысочки. Видимо, их хозяин выглядывал через стол, чтобы посмотреть на спеленатого адвоката.

— Ага! Шпионил? Я тебя за человека считал. А ты чем ответил?

Кныш не стеснялся в выражениях и эмоциях. Он сразу же перешел с Павловым на «ты». Хотя «перешел» в данном случае было бы неправильным определением. Как человек может перейти на «ты» с практически обездвиженным телом?

Тем временем тело адвоката все же пыталось ответить. Артем еще раз предпринял попытку разорвать хотя бы ленту на руках. Она заскрипела, затрещала, но лишь еще сильнее впилась в его запястья.

— Ну-ну! Даже не пытайся, Павлов. Ты задержан при попытке обчистить мой кабинет. Понял? Это гражданский арест. Так это, кажется, называется? Сейчас соберу кое-какие вещички и сдам тебя охране. А они уж либо сами разберутся, либо сдадут по подследственности.

Кныш язвительно усмехнулся.

— Видишь, не один ты такие умные слова знаешь. Слишком ты зарвался, Артем Павлов. Не можешь вовремя остановиться. Жил бы себе спокойно и другим не мешал! Нет! Не можешь! Суешь нос, куда не просили.

Ясно, что Артем ответить не мог, но сенатора это ничуть не смущало.

— Ну, отбил ты свою хату, так угомонись! Живи себе спокойно. Нет, ему неймется! И что в результате? Молчишь?

Артем возмутился, но скотч на рту превратил его слова в невнятное мычание. Кныш покачал головой и подошел ближе.

— Ну, мычи, мычи. Что у тебя, кроме твоего языка, есть-то? Поди, и денег-то не скопил? Чего ж ты такой бедный, если такой умный? Дурак! Какие мы могли бы с тобой дела ворочать. М-м-м…

Павлов приподнял голову, нашел глаза сенатора и вложил в свой взгляд все презрение, на какое был способен.

— Чего разлегся?!! А ну встать!!! — рассвирепел Кныш и яростно пнул Павлова в бок — раз, другой, третий!

Артем едва успел напрячь пресс и спину, чтобы как-то купировать удары. Но ботинки все равно сделали свое подлое дело, и Артем закашлялся от сбитого дыхания. Лента мешала набрать достаточно воздуха в легкие, и он резко и глубоко свистел ноздрями. Выйди они в равных условиях один на один, и еще неизвестно, кто бы сейчас свистел разбитым носом. Но сложилось, как сложилось…

Артем вспомнил, как совсем недавно, буквально несколько дней назад в точно таком же положении находился одноухий Захар. И в этом отчасти был повинен он, Артем Павлов, не остановивший детдомовцев сразу, еще в Ледовом дворце. Не зря каждое наше действие часто сравнивают с бумерангом. Скажи ругательство ни в чем не виноватому прохожему, и через некоторое время так же обругают и тебя. Пни бродячую собаку, и следующая встреченная дворняга тяпнет тебя. Как только затеешь драку или потасовку, жди нападения незнакомых хулиганов.

Павлову стало не по себе, и он еще раз попытался освободить руки, но тщетно.

— Ага! Сейчас! Выскочишь! Это тебе не калужская изолента, а фирменный скотч. Так что звиняйте, дядьку!

Кныш шутовски кривлялся, но и дело делал. Стол уже опустел. Бумаги были подобраны и упакованы в большой кожаный портфель.

— Ты думал, безнаказанно будешь гадить в чужом огороде? Скажи, вот чего тебе не сиделось спокойно? А? Ну, ошибся Жучков с твоим папашей и квартирой твоей. Так он получил свое.

«Он знает все!» — с горечью констатировал Артем.

— Чего ж ты не успокоился? Полез дальше. Решил посмотреть, где у бутылки кончается горлышко? Так оно там и кончается, где начинается. Обратного пути нет. Залез? Получи по полной! Ты ж, сука, даже не понимаешь, во что ввязался! — Кныш стукнул со всей силы кулаком по столу и заметался по кабинету, собирая остатки документов и какие-то безделушки.

— М-мфф-мффыы! — промычал адвокат. Он хотел ответить. Ох как хотел!

— Мычишь? Вот и мычи теперь. Хотя тебе бы впору блеять! Баран ты безрогий! Какую тему испоганил! К президенту поперся. Чего ты ему там наболтал? Сдал дядю Егора? На нем за все президент и отыгрался. Из-за тебя, козла, столько людей загнулись. В общем, молись, адвокат, своему Плевако! Скоро с ним встретишься.

Кныш присел над Артемом, сделал короткий жест, и Артема подбросило, тряхнуло и скрутило так, как будто он попал в соковыжималку. В глазах потемнело, и поплыли оранжевые круги. А потом словно выключили тумблер.

Артем не знал, как долго он пролежал на полу. Он даже не мог понять, жив он или нет, пока не услышал странное звяканье и топанье. Звуки и вернули его к жизни.

— О господи, вот же намусорили! — бормотали неподалеку. — Изгадят все, а еще народные избранники называются. Ой, боже ты мой! Это чего ж ты здесь разлегся-то, милок? Домой пора! Вставай, родимый!

Уборщица, пожилая женщина в желтых резиновых перчатках, голубом фирменном халате и резиновых сапогах, опиралась на швабру и удивленно разглядывала распластавшегося на полу адвоката. Тот заворочался и хотел было промычать в ответ, но вместо этого из него вырвался крик:

— Я не могууу-у-у! — Павлов тут же осекся. Он мог! Рот был расклеен. Мало того, руки и ноги оказались тоже свободными.

Артем приподнялся, аккуратно встал на четвереньки и осторожно поднялся в полный рост. Оказалось, что он жив, вполне здоров и даже свободен. Оставалось выяснить, где хозяин кабинета и не пригрезилось ли ему все остальное? Павлов потер виски.

— Простите, который сейчас час?

Вопрос был глупый, но Артему хотелось убедиться, что кошмар закончился. Старушка покачала головой и двинула шваброй под стол сенатора.

— Много времени. Много. Уже все ушли. Часа три как разбежались. Ночь на дворе, милый. Иди-ка и ты домой. Мне еще убрать надо в зале, — уборщица почему-то сочувствовала ему, хотя при этом упорно ему «тыкала».

Артем, не прощаясь, выскочил из сенаторского кабинета и на ходу сунул руку в карман. Телефона не было. Поискал в другом кармане — тоже пусто. Ни документов, ни телефона, ни денег. Карманы были тщательно обысканы и опустошены. Кныш, видимо, время зря не терял. Артем ощупал себя — вроде бы только ушибы, переломов нет. Это было хорошей новостью. Но вот на выходе его остановил офицер Федеральной охраны.

— Добрый вечер! — Он строго смотрел на помятый костюм и галстук адвоката.

— Добрый! Не подскажете, товарищ капитан, сенатор Кныш, Александр Сергеевич, давно вышел? — опередил Павлов своим вопросом сенатского стража.