Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть II

– Ну как? Годится? – поинтересовался Герасимов.

– Здоровый орган, – коротко ответила Казакова. Она через сосуды заполнила почку спецконсервантом и наложила на них зажимы. Затем поместила орган в специальный целлофановый пакет, заполненный консервантом, а уже этот пакет поместила в другой пакет, также заполненный консервантом. Затем она опустила почку в термос со льдом и закрыла его.

– Скоро что ли? – подал голос протрезвевший сторож. Его подташнивало и он с трудом сдерживался.

– Заткнись! – прикрикнул на него Сутулый. – Не до тебя.

– Приготовь шприц, – попросила Люба мужа. Гарик отколол кончик ампулы и набрал лекарство в шприц.

– Достаточно? – поинтересовался он у супруги, которая уже поставила термос в чемоданчик и складывала туда инструменты.

– Вполне. Введи лекарство бедняге в вену. Игорь вновь стянул жгут на руке челночника и сделал ему укол. Через короткий промежуток времени тот пару раз дернулся, выгнувшись всем телом и затих. Гарик перекрыл подачу закиси азота и кислорода и снял с него маску.

– Что с ним? – Герасимов посмотрел на женщину.

– У него произошло сокращение мышцы сердца, – пояснила Люба. – И он умер.

– Я надеюсь, у тебя хватит ума замести следы? – обратился Сутулый к сторожу крематория.

– Через полчаса все будет блестеть, – заверил Сергей. – Только перенесите мне тело вон на тот стеллаж, – попросил он. – Одному не справиться. – Он брезговал прикасаться к покойному и поэтому лукавил.

Павел накрыл труп простыней и они с Гариком молча перенесли его на стеллаж рядом с печью… Сутулый уже тронул машину скорой помощи с места, когда заговорила рация.

– Где пропадаете, черт вас дери, – поинтересовался недовольный голос диспетчера.

– Шину прокололи, – оправдывался Сутулый. – Запаски нет, пришлось монтировать на дороге.

– Примите вызов, – уже беззлобно пробурчал диспетчер и продиктовал адрес. Потом от себя добавил: – Совсем перестали выделять средства на техническое оснащение, а из-за этого, между прочим, гибнут ни в чем неповинные люди.

Двигатель урчал на повышенных оборотах. Сутулый выжимал из машины все, на что та была только способна. Машина мчалась по пустынным улицам ночного города с пронзительным воем сирены, отпугивая бездомных собак. Перед въездом на территорию Первой городской больницы Павел отключил сирену и остановился перед входом в отделение гемодиализа.

– Я позвоню, – сказала Люба и вышла из машины, прихватив с собой чемоданчик.

– Наконец-то, – услышала она голос профессора, который ждал ее у входа.

– Абрам Семенович? Ты даже не представляешь, как я рада, что ты уже здесь. Одна я сошла бы с ума, – и она передала ему чемоданчик.

– Я подготовил клиента к операции. – Для общения с Казаковой Элькин избрал деловой тон. – Ты сможешь мне ассистировать?

– Разумеется, – ответила Люба. Хирургическая операция по замене органа прошла удачно и клиент уже лежал в отдельной палате с новой почкой. Элькин и Казакова прошли в кабинет заведующего. Семен Абрамович налил из литрового термоса две чашечки горячего кофе и одну из них подал Любе.

– Ну как ты? – спросил он.

– Самой не верится, но жива, – и она вымученно улыбнулась.

– Это ты хорошо придумала с усыплением Варвары Степановны, – похвалил ее Абрам Семенович, сделав глоток кофе. – Но оставлять отделение без присмотра нельзя, всякое может произойти.

– Что мне оставалось делать? – пожала плечами Казакова. – А в общем-то неплохо, что ты пришел пораньше.

– А самое главное вовремя, больному из четырнадцатой палаты стало плохо.

– Это слабое звено в цепочке, – и Люба задумалась. – Не хотелось бы вовлекать в дело постороннего человека.

– Да и опасно. Это перед тобой я откровенничал, потому что изливал, можно сказать, свои фантазии. Но теперь они превратились в реальность. Придется мне самому заглядывать по ночам в отделение, чтобы в нужный момент мое появление здесь не показалось подозрительным.

– И еще неплохо в мое дежурство ставить молоденькую медсестру, которая не прочь отпроситься. Не могу же я постоянно усыплять Варвару Степановну. Человеку, страдающему многие годы бессонницей, покажется странным, что именно во время моего ночного дежурства у нее глаза слипаются.

– Ну этот вопрос мы решим. – Профессор поставил пустую чашку на стол. – За клиента я тоже спокоен. Он в отдельной палате, днем за ним будем сами присматривать, а по ночам и в выходные дни жена его посидит. Если пойдет все без осложнений, долго он у нас не задержится. Они оба испытывали и моральную и физическую усталость, но нашли в себе силы выявить просчеты и подкорректировать план.

– Пора будить медсестру, – и Казакова встала. – Тебе необходимо покинуть отделение, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Но какой смысл идти домой? Все равно скоро уже на работу.

– Тогда закройся в кабинете и поспи, – посоветовала Казакова и вышла из кабинета.

Варвара Степановна мирно посапывала, сидя за столом, положив голову на скрещенные руки. Рядом с ней стояла недопитая чашка с чаем. Люба вылила остатки чая в раковину и сполоснула бокал. Затем она тихонько потрясла за плечо медсестру. Женщина чмокнула губами и с трудом разомкнула налитые свинцом веки. Постепенно она сориентировалась и в ее глазах промелькнул испуг.

– Который час? – спросила она дежурного врача.

– Скоро утро, – улыбнулась ей Люба. И пошутила: – Мне бы вашу бессонницу, Варвара Степановна.

– Прости, дочка! – Пожилая женщина вскочила на ноги. – Надо же! Все на свете проспала.

– Ничего страшного, – продолжала улыбаться Казакова. Однако было видно, что ее лицо больше похоже на маску с приклеенной улыбкой. – Я не спала и за всем следила.

– Ты не скажешь заведующему? – Теперь в глазах медсестры застыла просьба.

– Что вы? – успокоила ее Люба. – Вы подготовьтесь к сдаче дежурства, а я буду в своем кабинете.

Из кабинета Казакова позвонила мужу на работу и сказала, что у нее все в порядке. Только выполнив все формальности она позволила себе вздремнуть на коротком и узком диванчике.

Домой Люба вернулась не столько усталая, сколько разбитая и подавленная. Она не заметила, как выкурила подряд две сигареты. Дурная привычка быстро пускала корни в ее организме. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, больше похожая на манекен, чем на живого человека. Мыслей и чувств не было, внутри – пустота. Люба не видела и не слышала мужа, который вернулся с суточного дежурства и уже несколько минут тряс ее за плечи.

– Да что с тобой? – Гарик, испугавшись, начал хлопать жену по щекам.

– Больно, – подала она голос, но даже не попыталась уклониться от шлепков или отвести руки мужа.

– Любушка, милая! – Игорь прижал ее голову к своей груди. – Теперь уже поздно сожалеть и раскаиваться. Что произошло, то произошло.