Вячеслав Денисов - Доклад Генпрокурору

Дело было так. Приволок в отдел пьяницу с улицы опер Игорь Смайлов четыре года назад, по весне, кажется (казалось это Шацких). Пьяница был плох, но соображал. А Васе Шацких как раз требовался лишний протокол для статистики его трудовой деятельности на участке. Переговорил он со Смайловым, и тот согласился. Но только после разговора. Есть у оперов такая примета: если на дороге тебе попадается пьяный, то быть раскрытию. Смайлов по причине своей одаренности и склонности к личному сыску в приметы подобного характера верил свято, и, видимо, она дала о себе знать. Вася уже выписал протокол для суда с обозначением желаемого количества суток, но вдруг пришел Смайлов и сообщил, что желает видеть и волков сытыми, и овец целыми. Иначе выражаясь, пьяницу с улицы он в суд отправлять не даст, потому как выяснилось, что «парень тот, в принципе, неплохой», но взамен приведет с улицы еще одного. Слово Смайлов сдержал, а того пьяницу, «Баранова» (Кряжин был уверен, что Шацких и в протоколе обозначил то же)...

– Может, Га-ранова? – уточнил Иван Дмитриевич.

Шацких кивнул. Скажи Кряжин сейчас: «Таранова», участковый кивнул бы все равно.

Так вот, пьяницу этого Шацких на своей территории больше не видел и вспомнил о нем только сейчас, когда спросили.

В компьютерную базу можно было не проникать, а просто дождаться Шацких. Участковый только что рассказал типичный случай вербовки опером слабовольного типа, подготавливаемого к работе в качестве агента, состоящего на оперативной связи. Такие агенты, как правило, разовые, либо для работы по мелочам. Когда план по раскрытию горит, а серьезные дела никак выгорать не хотят, опер идет и трясет такого «агента», после чего раскрывает кражу мешка капусты у какой-нибудь старушки или велосипеда у школьника. Как правило – на одной и той же улице, на которой проживает такой «агент». На таких супершпионов с улицы Красных Барабанщиков рабочие дела, как правило, не заводятся, потому как в дела нужно вкладывать отчеты, а когда супершпион в следующий раз окажется трезвым, чтобы написать «шкурку», неизвестно.

Все ясно и оттого жутко. Иннокентий Варанов – агент убитого оперуполномоченного МУРа Смайлова. О чем это говорит? Для Кряжина это объясняло практически все. А справка из НКВД – лишний резон в котел понимания.

Из отдела следователь Генеральной прокуратуры выходил на ватных ногах. Такой схемы он не встречал ни разу за двадцать лет работы, и потому было досадно за свою недогадливость. Он шел верной дорогой, казалось, еще шаг, и все встанет на свои места. Шаг он сделал и вдруг понял, что это был шаг назад.

На стоянке перед отделом водитель Генпрокуратуры Виктор Петрович занимался несвойственным для такого рода должности делом. Он соединял провода зажигания «Волги» вручную и глухо матерился.

– Опять жена ключи в другие брюки переложила? – спросил Кряжин, тяжело опускаясь на переднее сиденье.

– Понимаешь, Дмитриевич, в чем дело... – Виктору Петровичу было шестьдесят, генеральных прокуроров за тридцать лет езды по Москве он повидал немало, следователей и того больше, поэтому по отчеству обращался ко всем, кроме Генерального и Ельца. Генеральный – святое, а Елец в отместку мог придумать пакость и испортить пенсию. – Скажу, как своему. Я иногда машину домой беру и ставлю на стоянке. Приезжаю поздно, все места заняты, а потому отдаю стоянщику ключи, чтобы тот ночью, когда люди машины выгонять начнут, смог переставить ее подальше от выезда.

Кряжин для всех был свой. Нет, не рубаха-парень, с которым по-простецки можно было обсудить баб и выпить по чарке. Просто всем было известно, что Ивану Дмитриевичу можно говорить все, без опаски обратить сказанное против себя. Вся информация в Кряжине умирала, поэтому с ним делились самым сокровенным, оттого ситуацией в прокуратуре он владел лучше всех.

– Ключ от машины один, и стоянщик мне его утром отдал вместе с брелоком. Понятно, что и до той минуты, когда ты в отдел входил, ключ тоже был у меня. Иначе (он по привычке сделал ударение на первой букве) мы бы просто не доехали. Сейчас отошел к киоску сигарет купить – по карманам – бац! – а ключей нету. Теперь придется за свой счет новый замок ставить.

– А ты не боишься стоянщикам ключи отдавать? – поинтересовался Иван Дмитриевич, поднимая с полика и отдавая водителю искомые ключи.

– Вот черт! – странно как-то обрадовался Петрович. И так же странно продолжил: – А чего бояться? Родня мне владелец. Шурин. Потому и стоянщики свои. Опять ж, бесплатно ставлю...

Мотор взревел, и Кряжин вдруг схватился рукой за руль.

– Ты чего? – изумился Петрович.

– Ты приезжаешь на стоянку поздно вечером, – потрясывая перед собой пальцем, как незрячий, пробормотал Кряжин. – Стоянка забита, и поэтому ты ставишь машину в проход, лишь бы вошла.

– Правильно, – подтвердил водитель.

– Потом отдаешь ключи стоянщику, уходишь домой, после чего до самого утра не видишь ни ключей, ни машины. Утром приходишь, твоя машина уже стоит в ряду, ее поставил туда стоянщик?

– Верно...

– Забираешь у стоянщика ключи и уезжаешь. Я все правильно понял?

– Дмитрич, не сгуби...

Кряжин убрал руку с руля и почесал висок.

– И черта с два твою машину кто тронет, потом как всем известно, что владелец стоянки – твой шурин.

– Конечно! Я и говорю. Но если Генеральный...

– Зато, если ты не зять владельца, тогда стоянщик может взять твою машину, чтобы съездить, к примеру, за презервативами, пока евонная баба сторожит транспорт. Резина для автомобилистов – главное дело.

Ничего не понимающий в следственной философии Петрович сокрушался и утверждал, что уже десять лет ставит машину куда хочет, и никто ее все эти годы не трогал. Уже расстраивался по поводу своих неуместных откровений и просил никому не говорить о казусе с ключами, который с ним приключился, как и о форме ночного хранения служебного автомобиля.

– Да не волнуйся ты, отец! – рассмеялся вдруг Кряжин и похлопал его по плечу. – Разве я когда сдавал своих?

Не сдавал. И Петрович, успокоившись, включил передачу.

– Ты отдал брату Смайлова машину? – первым делом спросил Иван Дмитриевич Сотникова.

– Через час должен подъехать, – проговорила трубка. – Пусть забирает, документы у него в порядке, супруга Смайлова его полномочия подтверждает.

– Так вот, не отдавай без меня, – попросил Иван Дмитриевич. – Я через сорок минут буду.

На Петровке Кряжин был уже через полчаса, а Смагин в очередной раз не успел его поймать на Большой Дмитровке. Егор Викторович весь день принимал сообщения от подчиненных: «Кряжин вошел в прокуратуру», «Кряжин идет по коридору», «Кряжин у Любомирова», пытался перехватить следователя и всякий раз не успевал. Под конец рабочего дня у него уже почти окончательно сформировалось мнение о том, что Кряжин устроил себе выходной, а группа лиц, состоящая из старших следователей по особо важным делам, его прикрывает. К шестнадцати часам к нему зашел Елец и сообщил, что Иван Дмитриевич убыл на Петровку.