Вячеслав Денисов - Главный фигурант

Кряжин ел медленно, тщательно пережевывая каждый кусочек, Сидельников по привычке смял все в один присест и теперь с презрением наблюдал, как Шустин терзает котлету вилкой и ножом. Сдерживать себя сыщику приходилось изо всех сил, и если бы не осознание факта того, что репортер не ведал, что творил, то в той избушке площадью шесть квадратных метров трупов было бы не два, а три.

В кармане куртки опера запиликал телефон, тот вынул его и с трудом оторвал от журналиста взгляд.

– Да... я... Что? Понял, спасибо.

Сложил трубку, спрятал в карман и снова уставился на Шустина.

– Что там? – тихо поинтересовался советник. Тема только что состоявшегося разговора, если его можно было так назвать, Кряжину была ясна, неизвестен был лишь ответ. – Говори, говори. Здесь все свои.

– Мои звонили, – сказал Сидельников, подразумевая под «своими», вероятно, коллег из МУРа. – В том подъезде дома на Асеева действительно проживают Зимятины, о которых шла речь на пленке диктофона. Это как раз та квартира, куда долбился этот мудак.

– Попг’осил бы!.. – стреляя изо рта лапшой, прошипел Шустин.

Кряжин остановил капитана, указывая ему вилкой на его опустевший стул. Сейчас, когда обстановка располагала, он хотел выслушать историю о событиях, произошедших за тот короткий промежуток времени, что он преследовал Федула. Сознательно пресекая все разговоры на месте, он выждал, дал возможность всем успокоиться и изложить события в точном соответствии с видением каждого. Один из способов из арсенала грамотного следователя познать истину, выслушав всех и отсеяв из информации шелуху этих самых субъективных видений. Кто-то говорил, что истина познается в сравнении. И точное время этих сравнений Кряжин определил не там, в сарае, пропахшем потом, кровью и пороховой гарью, а именно сейчас, в пахнущем пищей помещении, где жизнь текла в точном соответствии жанру. Люди сюда приходят помолчать и поесть.

– Шустин, доставайте свой блокнот с тезисами будущего репортажа, в котором после бойни вы уже успели что-то записать – я заметил, и начинайте излагать, не ориентируясь на форму допроса. Это не допрос, это именно – рассказ.

Отодвинув в сторону опустошенную тарелку, репортер посмотрел на выцветший плакат времен развитого социализма, где большими буквами было написано: «Поел – убери за собой посуду», и вытянул из кармана свою записную книжку. Перелистнув несколько страниц, сориентировавшись в последовательности событий, он снова блокнот убрал и на этот раз вынул сигареты. О сигаретах на стенах заведения ничего сказано не было.

– Меня понес людской поток...

– Хорошо начал, – пыхнул ядом Сидельников. – Его людской поток понес. А за минуту до того, как этот поток его понес, он заявил, что более отвратительных животных, сколько ни живет, не видел!

Кряжин устало звякнул вилкой о тарелку, взывая к корректности.

– И вынес он меня к последним домам, – продолжил, кивком поблагодарив советника, Шустин. – Возможно, люди остановились бы, возможно, они вообще бы не сошли с ума и не впали в панику, если бы не услышали сообщения капитана о том, что они топчут чьи-то кишки и кому-то из них уже отняли конечности...

– Я все понял, – Кряжин бросил вилку на стол и стал рыться в своей бездонной папке. – То, что я затеял, реализовать невозможно. Вы слишком ненавидите друг друга, чтобы мне удалось получить достоверную информацию. А потому сейчас возьмете по листу бумаги, по два, три – сколько вам потребуется, и изложите мне в подробном письменном виде то, что не смогли рассказать нормальным человеческим языком.

Шустин, сграбастав кипу листов, удалился за столик справа от Кряжина, Сидельников – за столик слева, прихватив с собой всего один листок. Кряжин принялся за компот.

Через десять минут из-за стойки раздался зычный голос тетки. Вытерев о передник мощные руки, она шморгнула носом и закричала на весь зал:

– А кто это тут столовую за библиотеку принял?

– Мадам, – склонил голову набок советник, – в библиотеках читают, а не пишут.

– А тебя, мордастый, я вообще не спрашиваю. Нашелся защитничек! Допивай свой компот и дуй отсюда!

Сидельников снял со спинки стула куртку и подсел к следователю. С собой он принес исписанный убористым почерком лист. Вскоре вернулся и Шустин. За то время, что у них было, он успел написать в два раза больше.

«Следователю Генеральной прокуратуры РФ

Кряжину И.Д.

от репортера седьмого канала телевидения

Шустина С.М...

...жители поселка хотели покинуть улицу, метались в разные стороны в поисках выхода, но сделать это они могли лишь одним способом – забегая в чужие жилища. В один из таких домиков занесло и меня. Но занесло не одного. Вместе со мной там оказались неизвестный мне человек и Гейс. Я был удивлен и испуган. Удивлен, что из сотен обезумевших бродяг судьба выбрала одного, втолкнула его в хижину одновременно со мной, и им оказался именно Гейс. Второго счастливчика, что юркнул в дом, я, как уже свидетельствовал, ранее не видел. Испугался же я по той причине, что Гейс мог иметь желание отомстить мне за то, что я после нашего последнего разговора привел в городок сотрудников правоохранительных органов. Понятно, что просто так милиция по местам, подобному этому, не ходит, тем более что рядом с ней шествует тот, кто еще совсем недавно в городке был, водку пил и разговоры слушал. Значит, привел.

Но, к моему удивлению, Гейс не обратил на меня никакого внимания. Как и на мужчину, вбежавшего в домик последним и захлопнувшего после себя дверцу. И, когда я увидел, что Гейс ринулся к кровати и стал что-то искать под матрацем, меня осенило. Пользуясь паникой, Гейс решил нажиться и воспользоваться ситуацией, чтобы похитить что-то ценное у своего товарища по несчастью.

Мужчина за его спиной с округлившимися от изумления глазами наблюдал за происходящим и не двигался. За тонкими стенками жилища продолжалась паника, слышались крики, грохот, и нет ничего удивительного в том, что Гейс не слышал за спиной тяжелого дыхания хозяина домика, в котором он мародерствовал.

Я старался держаться так, чтобы оказаться в стороне и не быть свидетелем происходящего. Мало того, что в хижине находился Гейс, там присутствовал еще и хозяин матраца, который мог запросто принять меня за сообщника Гейса.

И в тот момент, когда Гейс с довольным лицом вытянул из-под настила какой-то сверток, хозяин не выдержал и с бранью бросился на вора. Между ними завязалась драка, в ходе которой они оба успели ударить друг друга по лицу, после чего незнакомый мне бродяга выдернул из-за голенища сапога нож с длинным тонким лезвием и с силой ударил им Гейса в грудь.

Гейс качнулся, упал на спину и стал сипеть горлом.