Вячеслав Денисов - Главный фигурант

– Не готов с ним поспорить. В наше время такое совпадение случается довольно часто. А скажите, доктор, – почесав висок, советник придвинулся вплотную к старичку, – он не называл еще какие-нибудь имена? Таня, Жанна, например? Не упоминал названия улиц, события?

– Вы слишком много хотите от человека, у которого раскроен череп, – заметил тот, но все-таки задумался. – Кличка Круглый вам ничего не говорит?

Кряжин неожиданно даже для себя усмехнулся, но, встретив осуждающий взгляд старичка, снова принял серьезный вид.

Круглый... Если он начнет сейчас перечислять всех известных ему фигурантов с такой кличкой, то уйдет из докторской только под утро. Тем не менее информация прозвучала, и оставлять ее без внимания было бы непростительно.

«Круглый. Кто такой Круглый? – задумался советник. Это, несомненно, его связь. Тот, с кем Разбоев контактировал в последнее время, либо человек, оставивший в его воспоминаниях яркий след. Так, во всяком случае, трактуют данную ситуацию специалисты по психомоторике.

Колесников?.. Вор в законе, ему пятьдесят три, у него дом в Мытищах. Этот Круглый сейчас отбывает повинность [8]– «щипал» [9]в Сокольниках. Разбоева он к себе на расстояние отброшенного окурка не допустит.

Кругликов? Законченный наркоман. В прошлом году проходил свидетелем по делу о похищении сына ректора строительного университета. Разбоев наркотики не употребляет, ничего общего между ними быть не может...»

– Спирту, господин советник? – вмешался доктор.

– Медицинский?

– Обижаете. Медицинский спирт в лечебных заведениях пользуют лишь медбратья в прозекторской. Доктора наук выпивают исключительно коньячный. Мне шурин из Дагестана привез.

Выпили. Закусывать Кряжину доктор запретил, дабы не разрушать какой-то «пектиновый слой». Кряжин качнул головой, но согласился со старичком лишь потому, что закусывать на самом деле было нечем.

«...Кособоков? Чемоданный воришка, беспросветный лгун и невероятный трус... «Гражданин начальник, два чемодана с польской косметикой – это кража, что ли? Я стою на страже таможенных границ страны!» Очень может быть. Но этот Круглый живет и промышляет на Белорусском вокзале, а потому вряд ли они могли общаться с Разбоевым, который покидал территорию своего округа весьма редко.

Тогда, может быть, член Сибирского отделения Академии наук Кругалев – китайский шпион?

Так недолго дойти и до Овалова – бывшего члена Совета Федерации... А спирт, кстати, замечательный».

– Пожалуй, я не буду больше отрывать вас от дел, – с улыбкой извинился советник, вставая со стула. – Спасибо за понимание.

Телефон Сидельникова запиликал уже в машине, когда Кряжин, сменивший капитана за рулем, выехал за территорию больницы. Тот долго искал его под одеждой, не находил, но, к радости капитана, звонивший был настойчив, чтобы не сказать – надоедлив.

Ожидания были вознаграждены. Сидельников перебросился лишь парой фраз с собеседником, после чего в глазах его появился живой огонек.

– Иван Дмитриевич, с вас причитается.

– Что, Олюнина задержали? – не боясь ошибиться, советник подавил в уголках губ усмешку. – Так это не с меня, это с господина Шустина причитается.

Репортер выдержал шутку мужественно, даже не моргнув глазом. За последние трое суток он избавился от многих своих дурных привычек. Перестал покашливать (предупреждение Сидельникова), стал меньше курить (отсутствие карманного капитала) и забросил свой блокнот. То, на что он насмотрелся за эти дни, описать в двух словах все равно невозможно, а события всякий раз происходят такие, что их даже если постараться забыть, то не сможешь.

– Очень хочется взглянуть в глаза этому Мише, – проскрипел он с заднего сиденья. – Негодяй. Если бы не доказательства в пользу Разбоева, я бы решил, что убийца – это он.

Вычленив из речи Шустина самое важное, Кряжин чуть сбросил скорость и, не оборачиваясь назад, тихо, но отчетливо повторил:

– Если бы не доказательства В ПОЛЬЗУ Разбоева?

Репортер смутился:

– Ну, я хотел сказать, что вам так и не удалось доказать его невиновность. А все, что у вас имеется, свидетельствует против него, то есть в пользу версии Вагайцева. Значит, и в пользу Разбоева, коль скоро он соглашается с этой версией. Я здесь сторонний наблюдатель, однако, если уж вы решили таскать меня с собой, имею право на озвучивание собственных мыслей! – возмутился Шустин. – Свобода слова у нас пока, слава богу, – не мораторий на смертную казнь. Не приостанавливается.

Дабы не акцентировать более внимания на своей персоне, репортер переключился на тех, в чьих выводах сомневаться уже не приходилось.

– Ваши прокуроры-криминалисты, – говорил Шустин за спинами капитана и советника, – дали несколько однозначных ответов на вопросы, поставленные перед ними следствием. Во-первых, сперма в теле одной из жертв по своему химическому составу относится к той же группе, что и кровь Разбоева. Слюна на сигаретном фильтре на месте преступления – к той же группе, что и кровь Разбоева. В деле имеются признательные показания Разбоева, которыми он себя полностью изобличает. Общество и власть ждут от вас обвинительного заключения и передачи дела в суд, однако вы уже третью неделю пытаетесь опровергнуть очевидное и за все это время не смогли опровергнуть ни одного факта, предоставленного вам вашими экспертами, узкими специалистами, а потому – специалистами экстра-класса. Хочется думать, что иные в Генеральной прокуратуре работать и не должны.

Кряжин, выслушав этот монолог, промолчал, и было в этом молчании нечто, что заставило Сидельникова медленно и незаметно для Шустина посмотреть на советника.

– Я вам вот что скажу, Степан Максимович, – после того, как все уже почти забыли о выпаде Шустина, процедил Кряжин. – Ни один человек не может быть узким специалистом без того, чтобы не быть абсолютным идиотом в широком смысле слова.

Кряжин выбрал подходящее место и остановил машину, мягко вкатив ее на парковку между заиндевевшим «Опелем» и только что подъехавшим на стоянку отмытым «Фордом».

– Как вы думаете, Шустин, почему до сих пор не проведена генетическая экспертиза?

– Какая? – осторожно переспросил тот.

– Почему Разбоев до сих пор не помещен в научно-исследовательский центр, где у него могла бы быть взята проба на идентификацию составляющих его ДНК с составляющими ДНК изъятых спермы и слюны? Гарантируемый процент совпадения в девяносто семь процентов заставил бы меня отказаться от этого сомнительного, на ваш взгляд, предприятия по поиску алиби Разбоева. Однако я ее не назначаю, не назначал ее и следователь Вагайцев. Вопрос: почему?

– Дорого, – выдал первое, что пришло в голову, Шустин.