Владимир Колычев - Тревожит память былую рану

– Как настроение?

– С ног бы валился, если бы пешком шел. А так на машине, нормально...

– И в город на машине съездишь. Героя немного, для нашей девочки...

– Я бы и сам героем для нее стал, – фривольно усмехнулся Джинн.

– Что, понравилась?

– Да есть в ней что-то такое – глянешь, и душа в гармошку растянется...

– Ты свою душу мне раскроешь. Когда захочу.

– А когда захочешь?.. Можно баньку затопить. А то как-то завидно: упырю колхозному можно, а я в пролете.

– Упырь колхозный сам в пролете остался. А ты здесь живешь, как сыр в масле катаешься... Будет тебе банька. Завтра. И со мной, и с Никой. Если героя привезешь...

– Да это легко... Может, пару кокосов для нее сорвать? Чисто диетический продукт...

– И дорогой.

– Она ж тебе нравится, если сюда притащила. Неужели жалко?

– Сегодня нравится, завтра разонравится. В притон придется сдать. А кто там ее кокосами будет баловать?

– Она девка классная, от клиентов отбоя не будет. Не переживай, она свой кокос отработает...

– Три банана за один кокос... – похабно усмехнулась Лайма. – И кто тебе сказал, что я за нее переживаю. Ты переживаешь, это я вижу... – в ее голосе прозвучали нотки ревности.

Одно дело самой девочку Джинну предложить и совсем другое, когда он сам к ней набивается. Все-таки он ей не безразличен... как и другие мужчины...

Джинн уехал за героином, а Лайма отправилась в дом. Была у нее прислуга – красавчик Эдик и роскошная блондиночка Яна. Но будут они только завтра. А сегодня ванну ей приготовила Вероника.

Лайма могла раздеться сама, но ей хотелось, чтобы это сделала Ника. Девушка боялась ослушаться, поэтому подчинилась ее воле – сняла с нее одежды, помогла забраться в джакузи.

– Ну, чего стоишь? Раздевайся!.. Да не бойся ты, – поморщилась Лайма. – Сегодня не розовый день...

Ей не нравилось, что Ника воротит от нее нос. А ведь она красивая – и женщины ее любят, и мужчины, сколько раз в этом убеждалась.

Ника разделась, подошла к ней сзади, взяла мочалку...

– Только не увлекайся, – съязвила Лайма. – А то еще изнасилуешь...

– Э-э... а нужно?

– А сама хочешь?

– Э-э...

– Я тебе когда-нибудь рот зашью, чтобы не экала... Давай, давай, наяривай...

Лайма нежилась на бурлящих волнах джакузи, когда в ванной появился Джинн. Ника ойкнула и закрылась руками, как будто он никогда не видел ее голой.

– Ну, чего ты как дикая? – скривилась Лайма. – Мужиков бояться – бабой не родиться...

– Какой родилась...

– Уколоться хочешь? – спросил Джинн.

– Да! – вытянулась в струнку Ника.

Ей уже было все равно, в каком она перед ним виде. Жажда наркоманки сильнее стыда.

– А со мной искупаешься? – продолжал он.

– Э-э... Ну, если нужно...

– Нужно, – без всякого воодушевления сказала Лайма. – Но не сейчас...

– Так сейчас у нас и времени нет. – Лицо Джинна приняло серьезное выражение. – Это, я Леона привез...

– Уже вернулся? – слегка удивилась Лайма.

– Да, но в каком состоянии...

– В каком?

– Как будто его волки по лесам гоняли. Вернее, волк... Да он тебе сам все расскажет... Только это, без нее, – Джинн взглядом показал на Нику. – Ей это знать не обязательно... Сюда его позвать или как?

– Сюда?! Ты меня совсем за шлюху держишь? – неожиданно для себя спросила Лайма.

Она хотела встать в полный рост прямо сейчас, у него на виду, но передумала. Тело у нее, конечно, красивое, и ей совсем не стыдно лишний раз блеснуть им. Но ведь мужчины имеют свойство быстро пресыщаться, и, возможно, ее нагота давно уже не возбуждает Джинна или даже не восхищает. Если так, то он просто посмеется над ней в душе...

– Я?!. Да ты что такое говоришь?

Он всего лишь изображал изумление, и она улавливала фальшь в его игре. Похоже, Джинн действительно держит ее за шлюху... Да, она такая, и не стыдится этого... А может, ей все-таки стыдно?..

– Пошел вон! И не смей заходить ко мне, когда я в ванной.

– Да я что? Я ничего!

Хоть и в легком, но все же замешательстве Джинн бочком вышел из комнаты. Лайма вышла из джакузи, замерла в ожидании, когда Ника набросит на нее халат. Но девушка не сразу поняла, что требуется от нее. Пришлось прикрикнуть на нее.

– Тебя «экстази» надо зарядить, – раздраженно бросила Лайма. – И под музыку, чтобы до утра колбасилась... А то совсем тормозная, вообще не соображаешь...

– А есть «экстази»? – с надеждой во взгляде спросила Ника.

И снова заслужила пренебрежительно-гневливый взгляд. Райский ангелочек с адским грузом на ногах. Пока это лишь начало деградации, но когда-нибудь она станет законченной дрянью. И сколько гадостей ждет ее на этом скользком пути... Где-то в глубинах темной души робко шевельнулась жалость. Но Лайма привычно отмахнулась от нее. Она – бурьян-трава, а Ника – тепличное растение, и одно беспощадно должно подавлять другое. Так и происходит. Какое уж тут может быть сострадание?..

Лайма не ответила, кивком показала Нике, чтобы она следовала за ней. Провела ее в гостевую комнату рядом со своей спальней.

– Жить будешь здесь.

Ника с интересом рассматривала интерьер своего нового жилища.

– У меня дома не так было хорошо, как здесь, – сказала девушка.

Лайма удивленно повела бровью. Или Ника решила польстить хозяйке дома, или ей действительно здесь понравилось. Так или иначе, Лайме приятно было слышать ее слова.

В комнату молча зашел Джинн. Поднос в руках, на нем, поверх белой салфетки, лежал заправленный шприц, жгут и ватка со спиртом. Прямо как в лучших домах... Или наркопритонах?

– Сейчас тебе станет еще лучше, – с легким недовольством в голосе, но с поощрительной улыбкой сказала Лайма и забрала у Джинна поднос.

– Мы тут сами, без тебя...

– Только не долго, – тихо сказал он. – Леон ждет.

– А это мне решать, долго быть или нет, – нахмурилась хозяйка дома.

– Да, но там проблемы...

– Иди!

Лайма велела Нике раздеться и лечь в постель. Девушка сделала это быстро и со скотской радостью. Ее взгляд был прикован к шприцу.

– Может, не надо? – спросила Лайма, жгутом перетянув ей руку повыше локтя.

– Почему?

– Зачем тебе это?

– Что, это?

– Наркоманы плохо кончают.

– А я не наркоманка! – отчаянно мотнула головой девушка.

– Тогда обойдешься без укола.

Лайма закрыла иголку шприца пластиковым колпачком. Но Ника судорожно схватила ее за руку.

– Ну, пожалуйста! Ну, последний раз!

Лайма мрачно усмехнулась. Знает она про этот «последний раз». Да и нет ей дела до этой тупой пигалицы. Она должна использовать ее, а не жалеть. Выжмет, а потом вышвырнет на помойку за ненадобностью.

– Сама себя обслужишь!

Она бросила шприц на одеяло, повернулась к Нике спиной. В дверях остановилась, не оборачиваясь, бросила через плечо:

– Да, и не вздумай бежать. Поймают, закроют в подвале, загнешься там от ломки...