Владимир Колычев - Томится душенька на зоне

Гена опоздал. Торжественная часть уже отгремела. В актовом зале уже играл школьный ансамбль, народ танцевал. Но никого из своих одноклассников он не увидел. Нашел он их на третьем этаже в кабинете, который был закреплен за их классом в последнем выпускном классе.

— О, Генка! Ну, наконец-то!..

Витька стоял в обнимку с Ольгой Дмитриевной, их бывшим классным руководителем. Ей было двадцать шесть лет, когда они выпускались, сейчас чуть за тридцать. А Витьке, как всем, двадцать четыре года. Не такая уж большая разница в возрасте. Впрочем, Ольга Дмитриевна далека от того, чтобы увлекаться Витькой. Да и он казался не более чем благодарным учеником, и его любовь к учительнице можно было принять за субординационно-платоническое чувство. Но ведь Гена помнил, как страдал Витька… Нравилась ему Ольга Дмитриевна. И сейчас нравится. Но это его личное дело…

А Гене в школе нравилась Марина. Эта девочка училась у них до девятого класса, потом поступила в техникум, после чего след ее затерялся. Но в силу юного возраста нежное чувство не успело подняться до температуры страстного влечения. Поэтому время почти уже стерло из памяти образ Марины, белокурой большеглазой девочки с длинными и тонкими, как спички, ногами.

Сейчас же на него смотрела девушка или, лучше сказать, молодая женщина — невероятно обаятельная в своей зрелой красоте. Те же глаза, те же белокурые волосы… Но Марины не могло быть здесь. Обычно те, кто ушел после девятого, навсегда теряют связь со школой… Но все ж это она. Ее невозможно не узнать…

— Генка! Ты чего такой чумной?

Гена сначала подал руку, а потом только понял, кто с ним здоровается. Юрка Шлык. Спортсмен, заядлый футболист… Одно время Гена искал его в заявочных списках известных футбольных команд, полагая, что парень многого добился на этом поприще; но сейчас ему совсем неинтересно было знать, чем он и на каком уровне занимается. Сейчас его интересовала только Марина.

— Гена! Какой ты у нас… э-э, интересный…

Вика Гладилина была первой красавицей в школе, мечтала о карьере фотомодели. Она и сейчас выше всяких похвал. Стильная прическа, профессиональный макияж, грациозная осанка, подиумная пластика движений, но при этом в ней угадывалась некая вульгарная затасканность. Ее можно было принять равно как за элитную проститутку, так и за классическую содержанку под крылом богатого папочки. Хотя при этом она могла всерьез считать себя фотомоделью… Возможно, Гена ошибался, нехорошо подумав о ней, но ему было все равно, как сложилась у Вики судьба. Все внимание было сосредоточено на Марине, и это не укрылось от цепкого Викиного ока. С принужденно-слащавой улыбкой она взяла Гену за руку и, минуя всех остальных одноклассников, подвела его к Марине.

— Вы у нас одного поля ягоды, — сказала она.

— Почему? — смущенно глянув на Гену, спросила Марина.

Какой у нее голос… Какое все… Глядя на нее, он понял, что пропал… Одета она была не очень, серенько, невзыскательно, но Гене казалось, что этот невзрачный стиль, а вернее, его отсутствие — последний писк моды.

— Да потому, что и ты первый раз на встрече, и он… Кажется, у вас когда-то роман был? — с обескураживающей прямотой спросила Вика.

И, не дожидаясь, когда кто-то из них соберется с духом, чтобы ответить, покинула их.

— Разве у нас был роман? — удивленно и, как показалось Гене, с недовольством в голосе спросила Марина.

— Ну…

Он хотел сказать, что Марина всегда нравилась ему, но не хватило смелости. И вообще, он еще не поздоровался с Вовкой Бусаровым, с Митькой Антонцевым. И Галя Московкина смотрит на него с ожиданием и ностальгической улыбкой…

Гена с кем-то здоровался, что-то кому-то говорил, а сам, как потерянный, думал о Марине. Что, если она возьмет сейчас и уйдет. Хорошо, если он успеет ее догнать, а если нет?

Но Марина никуда не уходила. И в конце концов Гена снова оказался рядом с ней. Но поговорить на досуге не успел. Все испортил Витька.

— Предлагаю скинуться и отправиться в кафе. Здесь недалеко, я договорился…

Гена не растерялся.

— Зачем скидываться? Я угощаю.

— Это правильно, — кивнул Витька. — Тем более что с тебя не убудет, сын нефтяного магната.

— Какого магната? — удивленно и в меркантильном раздумье повела бровью Вика.

— Нефтяного. А ты что, не в курсе?

— Нет…

— Генка тебе все расскажет. Потом.

Вика была очень хороша собой, но Гена не хотел, чтобы она села к нему в машину. Еще займет переднее пассажирское кресло, на котором он хотел видеть Марину. Но, как оказалось, переживал он зря. У Вики была своя машина — изрядно подержанный, но неплохо выглядевший «Мерседес» «Е-класса». Она поманила Марину к себе, но Гена легонько взял ее за руку, показал на свой новенький «Ланд Крузер».

— Может, лучше со мной?

Марина неуверенно пожала плечами, но предложение приняла.

В кафе Витьку ждало только место, три сомкнутых стола, за которыми свободно могли разместиться все. Но гастрономический заказ предстояло сделать Гене, ему же и оплатить счет. А он, чтобы произвести впечатление на Марину, не скупился. Форель, икра, креветки, коньяк, шампанское… И самому захотелось выпить. Но страх перед гробовой доской укротил пагубное желание. К тому же Марина пила исключительно шампанское и понемногу.

И домой она стала собираться первой.

— Я тебя подвезу, — вызвался Гена.

— Ты для того и не пил? — удивленно спросила она.

— Ну да, — соврал он.

— Ты джентльмен, — поощрительно, хотя и с прохладцей, улыбнулась Марина.

— А это плохо?

— Скорее хорошо…

Он заплатил за ужин, они вместе попрощались с одноклассниками и направились к машине. Было холодно, а у Марины синтетический полушубок. Хотел бы он подарить ей норковую шубу, но попросить его об этом она должна сама.

— Тебя домой отвезти или как? — спросил он, вставляя ключ в замок зажигания.

— Что значит «или как»? — недовольно повела бровью Марина.

— Могли бы по городу покататься.

— Что я в Москве не видела?

— Ну да, ну да… Дома муж да семеро по лавкам?

— Почему семеро? Пока только муж… Но будут и дети. Со временем…

Она заметила, куда он смотрит. Не было у нее на правой руке обручального кольца, и на левой тоже. Не замужняя и не разведенка…

— Кольцо я дома оставила, — дрогнувшим голосом сказала она.

— Зачем?

— Все тебе расскажи… Я в Новокосино живу…

— Далековато.

— Так я тебя и не просила. Я и на метро доеду, — невольно поежившись, сказала она.

Машина мягко и бесшумно шла по широкой, ярко освещенной улице, в салоне тепло и уютно, и ей совсем не хочется выходить на мороз, чтобы потом спуститься в промозглое, продуваемое искусственными ветрами подземелье. Да потом еще от станции долго-долго добираться; хорошо, если повезет с автобусом, а так только на такси. Новокосино — это же край света.