Элизабет Джордж - Обман

Приглушенный низкий голос прервал преисполненное надежд щебетание ребенка. Как всегда, с грустью подумала Барбара. Ну что еще, черт возьми, нужно этому человеку? Он даже помечтать девочке не дает. Барбара почувствовала, как внутри у нее закипает необъяснимое раздражение, хотя понимала, что все это ее никак не касается.

Хадия и ее отец сидели в тускло освещенном углу обеденного зала, стены которого были обшиты пошарпанными деревянными панелями. Их посадили подальше от остальных обитателей отеля — трех пожилых супружеских пар за столиками, стоящими в ряд напротив застекленной двустворчатой двери. Англичане вели себя так, словно никого кроме них здесь не было, если не считать еще одной пожилой дамы с компаньонкой, возле стула которой стояли ходунки на колесиках. По всей вероятности, это и была уже упоминавшаяся миссис Портер, поскольку она ободряюще кивала Хадии со своего конца зала.

Нельзя сказать, чтобы Барбару сильно удивило, что Хадия и Таймулла Ажар живут в том же отеле, что и она. Она ожидала, что они остановятся у Маликов, но если это почему-то оказалось невозможным, то логично было предположить, что они окажутся в «Пепелище»: ведь Ажар приехал в Балфорд по делу Кураши.

— Сержант Хейверс! — услышала Барбара и, оглянувшись, встретилась глазами с Бэзилом Тревесом, который остановился с двумя полными подносами в руках. — Позвольте проводить вас к вашему столику.

Он, учтиво кивая, обошел ее, и в это время раздался счастливый возглас Хадии:

— Барбара! Вы приехали! — Она, бросив ложку в тарелку с кашей и расплескав молоко по скатерти, соскочила со стула и стремглав бросилась к Барбаре, подпрыгивая, как обычно, и громко распевая: — Вы при-е-ха-ли! Вы при-е-ха-ли! Вы приехали на море! — Косички с вплетенными в них желтыми лентами прыгали по плечам, словно солнечные зайчики, да и сама она, казалось, излучала солнечный свет: желтые шортики, полосатая футболка, носочки с желтой каемкой. Она повисла на руке Барбары. — Давайте построим замок из песка! Вы приехали, чтобы насобирать ракушек? Я хочу поиграть на автоматах и покататься на машинках, а вы?

Лицо Бэзила Тревеса, наблюдавшего за этим странным общением, стало удивленно-испуганным. Он повторил приглашение, на этот раз более решительно:

— Прошу вас, сержант Хейверс, располагайтесь за этим столиком! — С этими словами он, вытянув вперед подбородок, указал на столик у раскрытого окна в той части зала, где сидели англичане.

— Я предпочла бы сидеть там, — ответила Барбара, показывая на темный угол, где размещались пакистанцы. — Чем больше свежего воздуха утром, тем тяжелее переносится дневная жара. Вы не возражаете?

Не дождавшись ответа, она направилась к Ажару. Хадия вприпрыжку бежала впереди.

— Она здесь, папа! Смотри, она здесь! — возбужденно кричала девочка, не замечая, что отец, здороваясь с Барбарой, проявляет такую сдержанность, с какой он, вероятно, приветствовал бы прокаженного.

В это время Бэзил Тревес подошел к миссис Портер и ее компаньонке. Поставив перед ними подносы, он поспешил к Барбаре, собираясь устроить ее за соседним с пакистанцами столом.

— Конечно, как вам будет угодно, — обратился он к ней. — Вам подать апельсиновый сок, сержант Хейверс? Или грейпфрутовый? — Он с готовностью выхватил салфетку из укладки и с такой галантностью положил ее на стол, словно усадить сержанта в обществе темнокожих постояльцев было частью разработанного им генерального плана.

— Нет, с нами! Только с нами! — шумно запротестовала Хадия и потащила Барбару за их стол. — Папа, ну скажи же Барбаре! Она должна сидеть с нами.

Ажар с непроницаемым видом молча смотрел на Барбару. Единственное, что удалось ей заметить, — мгновенное колебание перед тем, как он встал и обратился к ней.

— Мы будем очень рады, Барбара, — произнес он бесстрастно-официальным тоном.

Ну и фрукт, раздраженно подумала Барбара, но, сдержав себя, сказала:

— Если я вас не стесню…

— Секундочку, я сейчас накрою вам здесь, — засуетился Тревес. Он перенес ее прибор на стол Ажара. При этом он что-то мурлыкал себе под нос, а выражение его лица было как у человека, старающегося изо всех сил исправить неприятную ситуацию, созданную другими.

— Как я рада, рада, рада! — распевала Хадия. — Вы приехали сюда отдохнуть, да? Мы пойдем на пляж. Будем собирать ракушки и ловить рыб. Пойдем на пирс, где аттракционы. — Ложка, лежащая в тарелке с кашей, напоминала восклицательный знак, как будто завершающий события сегодняшнего утра. Девочка устроилась на стуле, взяла ложку, не замечая капель, упавших на ее футболку. — Вчера, когда папа уходил по делам, я оставалась с миссис Портер, — сообщила она Барбаре. — Мы читали на газоне. Сегодня мы решили погулять по Скалистому бульвару, но это очень далеко. Я хотела сказать, что это далеко для миссис Портер. А я могу пройти хоть сколько, не верите? А раз вы здесь, папа разрешит мне пойти к аттракционам. Папа, если Барбара пойдет со мной, ты мне разрешишь? — Она вертелась на стуле, поворачиваясь то к Барбаре, то к отцу. — Мы покатаемся на американских горках и на чертовом колесе, правда, Барбара? Мы сможем пострелять из ружей в тире. Достать игрушки из большой прозрачной банки железной рукой. А вы умеете доставать игрушки? Папа очень хорошо умеет. Он однажды достал мне коалу, а маме достал розовую…

— Хадия. — Голос отца подействовал мгновенно — девочка тут же замолкла.

Барбара сосредоточенно вчитывалась в меню, словно верующий в Священное Писание. Выбрав, она сообщила заказ Тревесу, застывшему рядом в полупоклоне.

— Хадия, Барбара приехала отдыхать, — обратился Ажар к дочери, как только Тревес отправился в сторону кухни. — Мы не должны ей мешать. Она нездорова и не может еще подолгу ходить по городу.

Хадия не ответила, но посмотрела на Барбару взглядом, преисполненным надежды. Как же ей хотелось проехаться на чертовом колесе и американских горках! Барбара, глядя на нее, не могла понять, откуда у отца берется сила воли, чтобы отказать ей.

— Мои усталые кости, возможно, осилят прогулку до пирса, — обнадежила девочку Барбара. — Посмотрим, как будут развиваться события.

Даже такое расплывчатое обещание удовлетворило Хадию.

— Да! Да! — радостно закричала она и еще до того, как отец успел вновь напомнить ей о приличиях, опустила глаза в тарелку и принялась доедать кашу.

Ажар ел яйца всмятку. Одно он уже съел и собирался приступить ко второму, когда Барбара села за их стол.

— Я оторвала вас от еды, — сказала Барбара, указав движением головы на стоящую перед ним тарелку.

И вновь он заколебался, будто решая: демонстрировать или нет свое неприязненное отношение; вот только к чему: к еде или к ее обществу, Барбара затруднялась определить, но была почти уверена, что к ней.