Андрей Константинов - Тульский–Токарев. Том 2. Девяностые

Артур еще раз вздохнул и подумал, что ему ведь и поговорить-то на эту тему не с кем… Не с Варшавой же — вор, как казалось Тульскому, просто не понял бы, о чем идет речь. Из его высказываний Артур давно еще сделал вывод, что у Варшавы вполне конкретное отношение к женщинам и к так называемой любви. Тульский вдруг с удивлением подумал о том, что за все годы он так и не видел ни одной пассии вора, хотя они у него и были. Должны были быть — на импотента Варшава совсем не походил, а к пидорам относился брезгливо. Так почему же Артур не видел ни одной из его женщин? Вор словно сознательно скрывал свою интимную жизнь… Тульский хмыкнул про себя и засобирался домой.

На другой день, побрившись и надев свежую рубашку, Артур пошел сначала на работу, а потом — в мороженицу у станции метро «Василеостровская». Цветы он после некоторого размышления решил не покупать: во-первых, не на что было (но с этой-то проблемой можно было справиться — у торговок-цветочниц опер всегда мог «конфисковать» какую-нибудь розочку для «служебной» надобности), а во-вторых — как-то не перли цветы в тему. Не те сейчас отношения, да и не свидание предстоит, а деловой разговор…

…Светлана появилась в кафе-мороженице, как это ни странно, вовремя — в легком деловом костюме, в котором Артур ее еще не видел — блузка, жакет, прямая юбка — в общем, вся очень официальная и чуть ли не строгая. Юбка, правда, не была особо длинной, так что, когда журналистка уселась, ее ноги оказались прямо у Тульского под носом. С самым деловым видом Светлана закурила и отстраненно-спокойно сказала:

— Я тебя слушаю.

— А? — оторвался от ее коленок Артур и попытался сосредоточиться. — В общем так, Света… Ищем мы одного человечка… хотя он, наверное, и не совсем человек, а… плесень… Ничегошеньки мы о нем не знаем, кроме тех художеств, что он уже навытворял… И то — мы, я думаю, знаем далеко не все… Вот я тут подумал — хотелось бы спровоцировать его на кой-какие шаги… Ну, если б я мог по радио, например, сказать о том, какой он козлина. Глядишь — обиделся бы он на меня и… Понимаешь?

Светлана ничего не поняла, но никак своего непонимания не проявила. Красиво затянувшись пару раз модной длинной сигареткой, она спросила:

— А он кто, этот преступник? Тульский замялся, стараясь не пялиться на Светкины ноги:

— Да понимаешь… Я, действительно, не знаю… Если честно — иногда мне кажется — а может, и нет его на самом деле… Тут история долгая…

Светлана слегка улыбнулась — и в улыбке ее было что-то победно-удовлетворенное, чего Артур, кстати, совершенно не заметил. Он как раз переживал на ту тему, что журналистика вся такая строгая — что вы, что вы, и подумать-то про нее что-нибудь этакое фривольное нельзя. Тем более — когда она в таком деловом костюме.

— Стало быть, ты ХОЧЕШЬ выступить со мной в эфире.

— Ну, да…

Ох, женщины, женщины… Юноши обычно становятся мужчинами после тридцати, а настоящей женщиной можно стать и в двадцать пять — и даже раньше…. Тульский не услышал в ее вопросе нажима на слове «хочешь». Не вспомнил он и о том, как Светлана когда-то уже сама хотела вытащить его к себе в эфир — он тогда просто отмахнулся от ее полусерьезного предложения, как от полностью бредового… В общем, журналистка Барышникова решила, что вся эта неуклюжая история про загадочного преступника — лишь повод для возобновления отношений. Ой, мужики все такие смешные…

Светлана сделала вид, что размышляет, поморщила носик, озабоченно переложила левую ножку на правую и, наконец, неуверенно кивнула, вроде как колеблясь:

— Ну, хорошо… У меня, правда, все эфирные гости на месяц вперед расписаны… Но… Сегодня как раз должен был Боярский быть — но он звонил из Москвы, предупреждал, что не успевает прилететь, что-то у них там со съемками… Я как раз думала, кого из резерва вытаскивать. Хорошо. Значит так: эфир у нас прямой, тридцать пять минут, начало в 23.20, значит, без пятнадцати одиннадцать ты должен уже быть в Доме радио — чтобы я тебе успела все показать и объяснить, плюс чашечка кофе и сигарета, плюс на эфир настроиться… Так что давай — без опозданий. Договорились?

Она встала, всем своим видом показывая, что у нее еще куча дел. Вскочил и Артур:

— Угу, договорились. Без пятнадцати. Слушай, а ты не боишься?

Света снисходительно улыбнулась:

— Начальства? Нет, не боюсь. Сейчас многое можно, ну и ты ведь советскую власть не будешь призывать свергнуть.

— Боже упаси…

— Ну вот. А с начальством радийным у меня отношения… более чем. Они меня все время уговаривают, чтобы я окончательно из газеты ушла — к ним в штат. Так что…

— A… — сказал Тульский. — Понятно. Но, вообще-то, я имел в виду не начальство, а этого нашего… вурдалака…

Светлана усмехнулась и даже чуть заметно покачала головой.

— А-а… Нет, не боюсь. Ты же про него говорить собираешься, а не я. Ну и к тому же — ты же меня защитишь, если что?..

— Защитю, — растерянно кивнул Артур.

— Ну, тогда до вечера. Пропуск я тебе закажу…

Глядя вслед журналистке, удалявшейся, чуть покачиваясь на высоких каблуках, Тульский так и не понял того, что она не поверила в его сумбурно изложенную историю о монстре… Он поймет это позже, когда будет казнить себя за то, что не объяснил все подробно, не разжевал… Может быть, тогда бы Светка и испугалась, и отказалась бы — может быть, тогда и по-другому сложилась бы вся эта история… Может быть. Но, вообще-то, как сказал кто-то из великих, история не знает сослагательного наклонения…

Тульский вернулся к себе в отдел и встретил там Артема, пришедшего помочь приятелю с бумажками. Артур весь день был нервно-возбужденным, но Токареву-младшему о предстоящем интервью ничего не сказал. Во-первых, он считал, что Артем, выслушав его идею насчет провокации, тут же предложит посоветоваться с Василием Павловичем — и по поводу выступления в прямом эфире в принципе, и по поводу обращения к Невидимке в частности. А Василий Павлович прессу жаловал не особо. Да и вообще — ему придется ставить в курс руководство, согласовывать… Короче, начнется нормальная волокита и никто не захочет взять на себя ответственность и дать «добро» на выступление. Шутка ли: какой-то опер и вдруг в прямом эфире!

А во-вторых … Была, разумеется, и еще одна причина, по которой он не хотел ничего заранее говорить Артему, и причина эта была связана со Светланой…

Ну и, к тому же — с самого-то начала Тульский и сам не знал — согласится Светлана или нет, — так что, вроде как, и обсуждать нечего было. А когда журналистка согласилась — Артем бы обиделся, что все придумано и решено без него, что его лишь уведомляют…

О том, что все само собой выплывет после его выступления по радио на многомиллионную аудиторию, Артур старался не думать. Вернее, он как-то наивно успокаивал себя тем, что Артем и Василий Павлович, и, вообще, многие другие его знакомые не очень слушают радио…