Андрей Константинов - Тульский–Токарев. Том 2. Девяностые

— Ощущаешь, урод? Два сантиметра вверх — и мозг!

У Варшавы слегка округлились глаза. Он кашлянул:

— А что этот голубок натворил?

Сбивчиво, почти одним только матом, Артем рассказал, как мог. Артур дополнил неутешительными результатами предварительного дознания.

Вор вздохнул, жестом велел убрать карандаш и подсел к Мамочке, которому уже было все равно.

— Давай-ка я расскажу тебе притчу…

Варшава начал поглаживать рукой волосы совершенно никакого Мамочки:

— Так вот: сидит вольнонаемная девчонка в канцелярии управления лагерей и думает, что скоро на очередной пьянке у нее каблук во второй раз отломится… и карябает в отношении: «СеввостЛаг МВД СССР, бухта Ванино, Дальневосточная железная дорога…» Заметь, — в списке и твоя фамилия. Приходишь ты долгим этапом в Ванино. Первое, что видишь — шпалу висящую. В нее бить воров заставляют. А законы там — шаляпинские. Знаешь, что такое шаляпинские?

— Н..н. нет, — шмыгнул носом Мамочка.

— А это когда прав тот, у кого громче голос… Мораль: кто вам сказал спортсмена забить?

Уроженец Альметьевска, убаюканный было колыбельной интонацией, вскинулся, замотал головой:

— Да я его в первый раз… Он первый меня толкнул, я кофе пролил… Потом подрались…

— Вот запросто так взял и толкнул, от лютости душевной?

— Ну, с нами девчонка сидела, он из-за нее… Ну не заказывал его никто… Да я… Да чтоб отьебли меня! — поклялся Мамочка, на что вор укоризненно повел подбородком:

— А ты не торопись так… успеется…

Тульский и Токарев, глядя на этот «сеанс гипноза», не сговариваясь, уселись на пыльную батарею перед окном и так и просидели на ней молча весь «допрос». Мамочка упорно стоял на своем — никто не заказывал спортсмена, видел его впервые, драка завязалась спонтанно…

Вскоре Варшава засобирался уходить. Он кивком вызвал Артура с Артемом в коридор и тихо сказал:

— Я даже не знаю, как назвать, что вы творите. Уверен, что не с санкции Василия Павловича. Ребятки, вы не ишете, вы… жжете деревни мирного населения — предполагаемого противника, как говаривал один мой знакомый пехотный майор. Бог вам судья.

И вор, не прощаясь, побрел к выходу. Тульский и Токарев вернулись в кабинет. Артур взъерошил свою шевелюру и буркнул:

— Да, сейчас нам для полноты счастья только твоего отца не достает. Ты не знаешь, где он?

Артем молча покачал головой.

(На их счастье Василий Павлович был не на работе. Он только собирался обратно на службу из квартиры Яблонской, куда приехал к семи вечера. Токарев-старший, избегая смотреть ей в глаза, как раз в это время говорил:

— Слушай, у тебя термос такой был… который я несколько раз разбить пытался?

— На, добей! — сунула ему в руки термос Яблонская. Она психовала, потому что сначала Токарев обещал остаться у нее до утра. Василий Павлович взял посудину и попросил:

— Слушай, Лар, порежь бутербродов, а?

— Так есть же мясо, я для кого жарила?!

— Да не мне — задержанному… вчера его приземлили… вор квартирный… пять судимостей, а я его еще в самый первый раз сажал.

Яблонская, сопя, начала делать бутерброды. Токарев сунулся в холодильник, чего-то там высмотрел и попросил заискивающе:

— Лар… а сделай один маленький — с икрой… Маленький-премаленький… человеку приятно будет…

— Он что — обещал тебе всю мишпуху завалить?

— Не-ет, он не скажет…

Яблонская собралась было ответить язвительной репликой, но потом увидела глаза любимого, вздохнула безнадежно и сделала два «премаленьких» бутерброда с красной икрой…)

Тульский, отправив Мамочку из своего кабинета в аквариум, спросил:

— Слушай, Тем… Ну, может, действительно случайно завязалась эта драка… Бывает же…

Токарев-младший ничего не ответил. Он молча смотрел в окно, но в душе понимал, что Артур, наверное, прав. Были еще, правда, сбивчивые, странные слова умиравшего Лехи. Но и их понять можно было по-разному… Но почему-то сердце Артему сжимала какая-то странная тоска уверенно-плохого предощущения…

Прошло еще два дня, почти ничего не добавившие к расследованию обстоятельств гибели Алексея Суворова. Правда, Артем заезжал еще в тот злосчастный бар и подробно беседовал с вышибалой — тот даже вспомнил, как Леха предупредил его, что через полчаса придет его друг Артем, а друг этот появился минут через пять-десять. Но описать «друга» воротчик как ни напрягался, так и не смог:

— Обыкновенный парень… Неприметный такой, вежливый.

Вот и все, что удалось выжать.

Тульский, выслушав эту информацию, только пожал плечами:

— Тем, ты же прекрасно понимаешь, что это мог быть кто угодно из толпы желавших пробиться в бар — подслушал, как Леха сказал про Артема ну и воспользовался…

Бармен заведения видел, как Суворов, вроде перед дракой с кем-то шептался, с каким-то пареньком — ну и что, мало ли кого Леха мог встретить… Артем на все доводы Артура лишь вяло кивал, хмурился, а потом ему пришлось заниматься организацией Лешкиных похорон, так что в течение двух следующих дней Тульский его почти и не видел…

Наверное несчастье помогло, или размолвка между ними вышла не такая уж сильная — но Артуру начало казаться, что в их с Артемом отношениях наметилось некое потепление, хотя они еще и не шутили друг над другом, как раньше — но, с другой стороны, при таких «веселых» делах какие уж тут шутки…

…В шестнадцатом отделении милиции давно уже потихоньку заканчивался рабочий день. И все никак не мог закончиться. Артур никуда не торопился — Светка сказала ему, что будет поздно. Она где-то подрабатывала диск-жокеем, а где — не говорила, стеснялась, что он припрется и будет на нее смотреть и мешать ей работать. Тульский даже и не знал, верить ей или нет: действительно подрабатывает, или блядует опять — этих баб хрен разберешь… Так что торопиться ему особо было некуда, да плюс еще заглянули на огонек Токарев-старший с Ткачевским — они все не могли доругаться по поводу официальных показателей и, чтобы не перессориться окончательно, решили пойти повоспитывать молодого, а заодно и разорить его на чай. Чаепитие, однако, не состоялось. Как только Токарев мирно предложил:

— По чайку? — и потер руки, словно с мороза, в помещение УРа влетел новенький, с неделю как работавший, рядовой патрульно-постовой службы по фамилии Горбачев. Увидев Токарева, парень гаркнул:

— Разрешите обратиться? Рядовой Горбачев!

Новенький никогда раньше начальника ОУРа не видел, но догадался, что он тут самый старший и по званию — никак не ниже майора.

— Приятно посмотреть. Обращайтесь — улыбнулся Василий Павлович и тихонько добавил: — Товарищ Генеральный секретарь.