Андрей Константинов - Тульский–Токарев. Том 1. Семидесятые–восьмидесятые

Паша лежал на животе, шея у него затекала от такой позы, и он злился. Пашу немедленно перевернули на спину («Боксеру не больно, боксеру — приятно!») и начали в красках пересказывать, как за него рассчитались. Паша был в восхищении — крутил головой и оправдывался:

— Если бы один на один, то я бы… А так — зашли в подворотню потолковать, а резанули сзади… Куртку испортили — «Точикара»!!! С двумя настоящими полосками прорезиненными… Я ее у взрослых боксеров в долг купил, те из Финляндии привезли…

Апофеозом стал торжественный момент, когда Шатов протянул Паше деньжищи:

— Держи. Тут полштуки.

Тон у Юрика был деланно ровным и солидным. Лихо аж поперхнулся, слизывая глазурь с помятого сырка — глазированный сырок притащил Рустик, прихвативший его в том же кармане, где лежал пакет с кольцами.

— Ну, парни… — растерянно обвел всех глазами Паша. — Ну… Если надо будет встать за кого и не позовете — обида смертная!

— Ага, тебя позови — не остановишь — засмеялся Рустик, но засмеялся не просто, а с подначкой для посвященных. Действительно, Паша имел не очень спортивную привычку добивать соперника. Один раз после сильнейшего нокаута, который он нанес противнику своим изумительным апперкотом и уже после того, как судья начал разводить между ними руками, Лихо немилосердно и неизвестно зачем еще раз пробил в голову уже оседающему парню. Дело дошло до «скорой».

— Зачем?! — зло спросил его потом в раздевалке Юрий Евгеньевич.

— Ему то же самое сделать никто не мешал, — легко ответил Паша.

Спортсмены вместе с больным еще полчаса понарушали режим, поприставали к медсестрам, покурили в неположенных местах и стали потихоньку расходиться.

Шатов чуть задержался, чтобы пошептаться с Пашей.

— Ну что, думаю, теперь они угомонились? — по-деловому спросил Лихо. Юрик хмыкнул:

— А вот поправишься — и подгребем к ним неожиданно, потолкуем! Если что не дошло — навалим добавки. Пусть наворачивают от пуза. И будем считать, что это место — наше…

Паша задумчиво потер нос:

— Всех с одного «Аметиста» не прокормишь…

— А в Питере ювелирный не один!..

— Так-то оно так, но с ними черная масть, да менты на прикормке. Шатов пожал плечами:

— С ментами и мы договоримся, а охрана их… Тут уж — кто кого… Но без дуэлей… — Разговор этот был не случайным. Дело заключалось уже не только во взаимопомощи и товариществе, и даже не в инстинктивном стремлении урвать свой кусочек натренированными мышцами. В обществе уже давно носились разговоры об организованной спекуляции, о «цеховиках» и их «прикрытии», о том, что у них «все схвачено». Все чаще и чаще эти слухи проникали в спортивные круги, падали там на благодатную почву. Живее всех на такую информацию реагировали боксеры и борцы. Спортсмены еще мало что понимали в уголовном мире и теневом бизнесе, но они «шли на запах», и, в общем-то, шли именно туда, где запах денег превращался в сами деньги… В конце восьмидесятых группировки «спортсменов» вынырнут не из неоткуда — они повзрослеют и наберутся опыта, а деньги — деньги для них превратятся просто в бабки, в шальную дурь, которую не сэкономишь и которая лишь душит дружбу. Именно это многих и сгубит, ведь деньги — это бездушная материя, живущая по своим законам. Денежные потоки, как потоки лавы, не способны сострадать и понимать, они жгут любого, кто неправильно встал на пути, так и не успев разобраться, в чем, собственно, разница между денежными знаками, бабками и ДЕНЬГАМИ…

Начальнику УУР ГУВД СПб

Полковнику милиции

Петровскому B.C.

Секретно

ОБЗОРНАЯ СПРАВКА

27.12.1995 года в квартире 56 дома 278 по проспекту Просвещения был обнаружен труп Шатова Юрия Борисовича, 08.09.1961 года рождения, уроженца города Ленинграда. Смерть наступила в результате шести ранений в область груди из пистолета калибра 7.62, предположительно «ТТ». В результате первоначальных ОРМ установлено, что Шатов снимал вышеуказанную квартиру вместе со своей связью Поливановым Павлом Алексеевичем, 23.01.1963 года рождения, уроженцем города Ленинграда, по прозвищу «Лихо». Оба являются активными членами так называемой «колесниковской» преступной группировки, ядро которой составляют боксеры из спорт-клуба «Ринг». При осмотре места происшествия в квартире было обнаружено большое количество бытовой техники в упаковках, чистые бланки различных фирм, печати, четыре наименования гладкоствольных ружей, взрывчатые вещества.

Из оперативных источников установлено, что между Шатовым и Поливановым за несколько дней до убийства в баре «Корчма», расположенном во Фрунзенском районе, произошла ссора и драка. Свидетелей конфликта было много. Шатов разрезал бедро Поливанова ножом. Причиной же явились разногласия при дележке «крышных» денег с универсама «Морской». Со слов источника: «…не надо суетиться при пилке доли». После этого Поливанова никто не видел.

Достоверно известно, что после убийства Шатова Поливанов встречался непосредственно с Колесниковым, который посоветовал уехать из города, пока «горячо». Скорее всего, Поливанов выехал в город Ригу, где временно примкнул к боксерской группировке некоего Анищенко, правой рукой которого является его друг Денисов Вячеслав.

На данный момент никаких процессуальных доказательств против Поливанова не найдено. Надеяться на правдивые показания его связей не приходится. (Даже об инциденте в баре «Корчма» показаний на протокол допроса никто не дает.) Наличие в квартире следов пальцев рук Поливанова ничего не говорит, так как никто и не скрывает, что он там проживал. Обход жил. массива и соседей ничего не дал. Объективные обстоятельства складываются так, что работать по раскрытию данного дела практически бессмысленно. Задержание Поливанова, исходя из вышеизложенного и собранных на него характеристик, не является целесообразным.

На выходе из больницы Шатов бережно тронул Артема за плечо:

— Я тебе этой арматурины не забуду… Если запамятую — назовешь меня псом поганым.

Слова прозвучали искренне и прочно, от них повеяло надежностью и благородством. Артем улыбнулся и крепко пожал протянутую ему руку..

Придя домой, он уже совсем успокоился, хотя плечо болело страшно. Раздевшись и погладив синячище, Токарев-младший даже присвистнул — словно электричка «поцеловала». Отцу, разумеется, он показывать результаты своих художеств не стал. Василий Павлович сам среагировал, когда сын охнул, заваливаясь посмотреть телевизор:

— Что это с тобой? Чего скрипишь?

— Да так… Плечо потянул

— А… Значит надо перед тренировкой тщательнее разминаться…

Токарев решил, что тема с плечом исчерпана. Он ошибался…